Рэм Баранцев: Избранные тексты. От анализа — к синтезу
Баранцев Рэм Георгиевич — профессор С.-П.ГУ
Введение
Поиск систем образования, отвечающих переменам, происходящим в обществе, привёл к формированию новой образовательной парадигмы, взявшей за основу принципы фундаментальности, человечности, целостности . В Государственном образовательном стандарте для гуманитарных специальностей вузов появился базовый курс «Концепции современного естествознания», задача которого — дать целостное представление о мире, о законах развития, являющихся общими для природы, человека и общества . Это нововведение обусловлено необходимостью интеграции знаний, глобализацией социальных проблем, потребностью нового синтеза.
В последние годы вышел ряд учебных пособий, содержащих немало свежих интересных подходов к постановке преподавания этой новой дисциплины (Приложение 1). Однако традиционный способ изложения материала по принципу «от простого к сложному» привязывал авторов к построению целого путем собирания частей. При этом учет взаимодействия между частями не спасал от утраты целостности, если не охватывалось взаимодействие рассматриваемого целого с окружающим миром. Как сказано в ,»курс «Концепции современного естествознания» сегодня не ориентирован на формирование у обучаемых целостного миропонимания и современного естественнонаучного мировоззрения… . Исправить положение здесь может только новый подход к целевым установкам, структуре и содержанию этого курса, что практически означает формирование принципиально нового курса». Такой подход становится возможным благодаря синергетике, суть которой как раз и состоит в восстановлении целостного мировидения.
Чтобы строить курс по принципу «от целого к частям», нужна соответствующая методология, которая создается с отставанием. Такое запаздывание видимо характерно для переходного периода. Так на Попперовских чтениях в феврале 1998 года прозвучало сожаление о том, что открытое общество пытаются строить методами общества закрытого. Ю.М.Лотман в книге «Культура и взрыв», говоря о переключении с бинарной парадигмы на тернарную, озабоченно отмечает, что сам переход мыслится в традиционных понятиях бинаризма. Необходимость открытой методологии особенно назрела в синергетике, изучающей открытые системы: метод должен соответствовать изучаемому предмету .
Настоящий курс, читаемый на гуманитарных факультетах Санкт-Петербургского государственного университета с 1997 года, характеризуется следующими чертами:
- Освобождение от бинарного стереотипа (две культуры, два лагеря и т.п.) как структуры разделяющей, недостаточной для синтеза. Опора на системную триаду с ее универсальной семантической структурой, осуществляющей объединение.
- Движение от целого к частям, от целостного метода к демонстрации общности законов в разных областях знания. Акцент на кризисные ситуации и способы совмещения оппозиций на основе тринитарной методологии
- Методологический подход, благодаря которому движение от целого к частям не противоречит принципу «от простого к сложному». Освоение пространства методов. Знакомство с новыми ветвями знания, идеями, гипотезами. Синергетика как вестник грядущей культурной парадигмы.
Стремление к целостному видению мира было у людей всегда. Когда-то оно воплощалось в изображение трёх китов, на которых держится Земля. Естествознание сначала придерживалось геоцентризма, затем переключилось на гелиоцентризм, потом покорилось полицентризму. Классическая естественнонаучная картина мира, сложившаяся в 17-м веке, ассоциируется с именами Ф.Бэкона, Р.Декарта, И.Ньютона и потому обычно называется ньютоно-картезианской. Многие её представления живы в общественном сознании до сих пор, хотя в 20-м веке она претерпела существенные изменения. Различаются следующие этапы, характеризуемые ключевыми словами:
- Механический (классический): абсолютное пространство и время, детерминизм, объективность.
- Физический (неклассический): относительность, индетерминизм, кванты, дополнительность.
- Эволюционный (постнеклассический): жизнь, ноосфера, синергетика, космогенез.
Смысл употребляемых слов обычно осознаётся интуитивно, благодаря опыту и контексту. Но в переходные периоды смысл меняется и определения опорных терминов полезно по возможности освежать. Будем подразумевать, что понятие — это представление, получившее наименование;
- концепция (лат. сonceptio — понимание) — определённый способ понимания, точка зрения, руководящая идея, ведущий замысел;
- наука — сфера деятельности, направленной на производство новых знаний о действительности, поиск истины;
естествознание — наука о природе; - метод — способ воспроизведения в мышлении изучаемого предмета;
- система (греч. systema — соединение) — множество элементов, связанных между собой и образующих целостное единство;
- структура (лат. structura — строение, расположение, порядок) — совокупность устойчивых связей;
- целостность — внутреннее единство объекта, его относительная самостоятельность;
- парадигма (греч. paradeigma — пример, образец, паттерн) — господствующая концептуальная система, стиль мышления.
Понятие научной парадигмы в широкое употребление ввёл Томас Кун, книга которого «Структура научных революций» появилась в русском переводе в 1977 году через 15 лет после её первого издания в США. Согласно Куну, парадигма есть понятийная система, которую принимает сообщество учёных и которая обеспечивает их схемами проблем и решений.
Философская нагрузка этого термина постепенно росла и рамки науки становились для него тесными. В книге Ф.Капры «Уроки мудрости», появившейся в 1996 году, парадигма определяется уже иначе: это совокупность мыслей, восприятий и ценностей, которые создают определённое видение реальности, оказывающееся основой самоорганизации общества. Таким образом, понятие парадигмы вырастает до общекультурного уровня, захватывая наряду с наукой также искусство и религию.
Отход от детерминизма и абсолютизации позволяет и даже заставляет относиться к определениям достаточно гибко, допуская нотки игры и юмора. Из книги В.Г. Кротова «Словарь … парадоксальных определений» можно, например, узнать, что наука — это кладбище гипотез (А.Пуанкаре); прогресс — идея, что будущее всегда право; рационализм — вера, что мир не сложнее наших представлений о нём.
Современную эпоху справедливо характеризуют как кризисную, причём кризис имеет глобальные масштабы, охватывая все страны и все сферы жизни: экономическую, социальную, духовную. Наука несёт немалую долю ответственности за остроту переживаемого кризиса, оказавшись не в состоянии ни предсказать, ни разрешить назревшие проблемы. Претендуя на однозначную определённость, безусловную объективность, предельную полноту описания, традиционная наука отрывалась от жизни с её гибкостью, открытостью, свободой воли. В своём стремлении к идеалу полноты и точности естественные науки создавали мощный аппарат моделирования завершённых теорий, а гуманитарные науки, следуя за ними, строили искусственные классификации, искусственные языки, искусственные интеллекты, и прочие безжизненные конструкции. Лишь по мере разочарований стало приходить понимание, что для изучения жизнеспособных, органических, развивающихся объектов нужна иная методология, новая парадигма .
Признаки становления новой парадигмы уже различимы. В естествознании всё чаще говорится о междисциплинарности, комплексности, системности; в философии всё больший вес приобретают такие понятия как синтез, всеединство, целостность; в политике провозглашается приоритет общечеловеческих ценностей перед групповыми, усиливается переориентация от вражды к сотрудничеству, экологические требования обретают черты нравственного императива. Синтезирующую роль берёт на себя культура, объединяя науку, искусство и духовные учения в целостность ноосферы. «Все религии, искусства и науки являются ветвями одного дерева», — писал А.Эйнштейн в последние годы своей жизни .
Задача нашего курса — не собирательное знание, а целостное понимание. Поэтому программа начинается с метода, способного реализовать целостный подход к изучаемому предмету. Главная трудность состоит в том, что меняется сама парадигма, так что вместо господствующей концептуальной системы приходится иметь дело с перестройкой научных платформ. Концепции современного естествознания находятся в состоянии брожения, обновления, переосмысления. Речь идёт не просто о смене антитез, как это бывало в прошлом, а о совмещении оппозиций в жизнеспособном синтезе с участием мерообразующего фактора. Динамике этих процессов посвящена вторая глава программы. Завершается курс изложением современных концепций в физике, биологии, синергетике.
Существенное значение всегда имеет стиль изложения, который должен соответствовать духу парадигмы. В стабильные периоды обучение сводилось к освоению апробированных знаний. Если наука требовала вечного беспокойства, то преподавание обычно велось с непоколебимой уверенностью. Заучивая готовые формулы, ученик оставался вне сути явлений. Но «истина должна быть пережита, а не преподана», — писал Г.Гессе в известном романе «Игра в бисер» .
В новой парадигме преподавание не может быть изложением готовых истин. Поиски, сомнения, переживания должны сопровождать обучение, вовлекая в этот процесс всех участников. Конечно, для этого необходимо, чтобы преподаватель опирался не столько на книжное знание, дополненное личным опытом, сколько на своё собственное, выстраданное в творческих исканиях, возможно подкреплённое и выровненное книжной информацией. Необходимо, но не достаточно, ибо требуется ещё заинтересованное участие аудитории в движении мысли. «Пока человек производит акт сравнения внешних предметов, не имеющих к нему отношения, и не вовлекает самого себя в акт сравнения — он не мыслит», — говорил М.К.Мамардашвили . В социологии различаются методы включённого наблюдения и наблюдающего участия. Переход от первого ко второму реализовал в своей работе и жизни А.Н.Алексеев, книгу которого «Драматическая социология» стоит прочитать любому обитателю современного социума.
Многочисленные ссылки на литературу не предполагают обращение к источнику в каждом случае, а предоставляют возможность этого при появлении специального интереса и для получения точной справки. В приложениях даётся перечень учебных пособий по современному естествознанию, список вопросов для зачётов и экзаменов и список блиц-вопросов, предполагающих блиц-ответы.
Глава 1. Структурная методология целостного подхода
Нам предстоит освоить метод познания целостных объектов, который должен воспроизводить главные, определяющие свойства целостности, каким бы ни было её воплощение: молекулой, человеком, Вселенной. Столь трудная задача вряд ли была бы посильной, если бы не возможность ограничиться структурными закономерностями, абстрагируясь от предметного содержания. Этот путь нам подсказывает семиотика, теория знаковых систем, которая достигла успехов именно благодаря отвлечению от содержания . Роль знаков для нас будут играть структуры.
1.1. От анализа — к синтезу
1.1.1. Недостаточность бинарной схемы.
Классическая научная парадигма имела отчётливо аналитический характер. Склонность к анализу, как визитная карточка науки, сохраняется в нашем подсознании, несмотря на все трансформации картины мира. Анализ (греч. analysis — разложение) стал синонимом научного исследования вообще. Он начинается с различения, сопоставления, противопоставления. Число элементов в отдельном акте может быть различным. Простейший вариант —дихотомия, расщепление на две части. Так появляются бинарные оппозиции, диады. И этот способ стал доминирующим, повсеместным: лево-право, верх-низ, вперёд-назад, раньше-позже, хорошо-плохо, тепло-холодно. В литературе: «Отцы и дети», «Война и мир», «Преступление и наказание». В философии: субъект- -объект, необходимость-случайность, материализм-идеализм. По этой схеме произошло и деление наук на естественные и гуманитарные, на фундаментальные и прикладные. Отсюда и проблема двух культур, о которой писали Ч.Сноу , Е.Фейнберг и многие другие.
Фрагменты из книги:
А. Н. Алексеев, Р. И. Ленчовский.
Профессия – социолог (Из опыта драматической социологии: События в СИ РАН 2008 / 2009 и не только). - 2009.
14.06.2009. Андр. Ал.
(ДАР СЛЕДУЮЩИМ. РЭМ БАРАНЦЕВ)
7.2. a . «Дар следующим…» (Р. Баранцев)
(1)
Несколько слов о Рэме Баранцеве и его «мемуарах»
Моему другу, профессору матмеха Санкт-Петербургского университета Рэму Георгиевичу Баранцеву принадлежит замечательная шутка: «Впадать в мемуаризм надо раньше, чем в маразм, с упреждением». Он высказался так, уже написав и издав автобиографический цикл, который, строго говоря, мемуарами не является. Потому и пишу «мемуары» – в кавычках.
Рассказывать о жизненном пути и многостороннем вкладе Р. Г. Баранцева в отечественную естественную и гуманитарную науку здесь не стану. Адресую только к двум сетевым ресурсам - персональным страницам Р. Б.:
a) на сайте «Академии тринитаризма» <…> и
b) на сайте математико-механического факультета Санкт-Петербургского гос. университета <…>.
На первом – в основном философские труды, среди которых обобщающей является «Становление тринитарного мышления» (2005) <…>. На втором - мемуарные сочинения. О них скажу подробнее.
Первая книга – «История семиодинамики: документы, беседы, комментарии» - вышла в 2006 г. По жанру – это композиция личных, деловых и научных документов, посвященная истории становления семиодинамики, которую можно определить как ближайшую предтечу синергетики в нашем, отечественном, научном контексте. История – драматическая, поскольку организованный в свое время Р. Баранцевым семинар по семиодинамике в Ленинградском университете был разгромлен в первой половине 1980-х, сам Р. Б. стал объектом идеологических обвинений и преследования, а трудам семинара пришлось подождать издания свыше 10 лет.
Кратко эта история описана в очерке Я. А. Гордина ««Дело» Баранцева Психологический этюд эпохи позднего большевизма» , опубликованном в журнале «Звезда», 2000, № 4. <…>.
Вторая книга - «Крупицы памяти» (2007) - тоже неординарный мемуар. Р. Б. так его аннотирует:
«Воспоминания – единственная настоящая ценность, которая остается с нами, пока жива память. И надо успеть передать это наследие в фонд ноосферы, питая не архив исторических истин, а нескончаемый поток мыслей, проходящий через каждого человека. Жизнь продолжается как эстафета смысла. А истина (алетейя) есть отсутствие забвения… И тогда вечность - в каждом мгновении.
Книга воспоминаний – дар следующим».
Рэм Баранцев структурирует свои воспоминания и документальные свидетельства прошлых лет.
Сначала речь об ушедших – коллегах, друзьях, родных («Они – были»; яркие зарисовки, емкие характеристики, бережная память…). Потом – «пробежкой о себе» (это – название раздела; тематически структурированная автобиография). Далее - обзор публикаций (свыше 400), подразделенный на периоды: предметный, методический, семантический. До начала 1980-х гг. - сугубая математика и физика (Р. Б. – доктор физ.-мат. наук, лауреат Государственной премии за работы в области газо- и аэродинамики), после чего специально-научные труды все более и более перемежаются философскими: Р. Б. ныне признанный лидер в области тринитарной методологии и триадного синтеза, один из ведущих российских синергетиков. Затем - тексты интервью и выступлений, как на научные, так и общественные темы. И, наконец, фрагменты дневников турпоходов (далеко не любительский туризм…) и поездок в «дальние страны».
Не могу не отметить, что столь строгой и прозрачной организации материала в мемуарах мне встречать до сих пор не приходилось. Информативность и оригинальность сочетаются с глубиной ненавязчивой ауторефлексии.
Как уже отмечалось, «Крупицы памяти» вышли в 2007 г. И в этом же году – еще две книжки:
- «Люди в письмах. 1. Деловые и дружеские» <…> и
- «Люди в письмах. 2. Вокруг Любищева» <…>.
Здесь - переписка с очень известными и не очень известными людьми, друзьями и коллегами, как правило, на научные (но и не только…) темы. А – «вокруг Любищева»… Дело в том, что Р. Б. – один из младших друзей выдающегося (я бы предпочел сказать – великого…) российского биолога, историка науки, философа А. А. Любищева (широкой публике известного в основном по документальной повести Д. Гранина «Эта странная жизнь…»).
Будучи одним из «душеприказчиков» и хранителей архива Любищева (ныне депонированного в Архив РАН), Р. Б. является, редактором и составителем изданий основных трудов Любищева, увидевших свет десятилетия спустя после их написания. Он же - постоянный участник и организатор продолжающихся уже не первое десятилетие ежегодных «Любищевских чтений» (Ульяновск).
Предисловие ко второму тому «Людей в письмах» («Любищев в моей судьбе» ) размещено также и на сайте «Международная биографическая инициатива» <…>.
(К настоящему времени вышли уже семь томов «Людей в письмах», из семи, запланированных Р. Баранцевым несколко лет назад. См. об этом ниже. – Ред.).
Я мог бы еще долго рассказывать о своем друге и побратиме, человеке, которого считаю одним из своих учителей, Рэме Баранцеве, Но, может, проще отослать заинтересованного читателя к соответствующим страницам моей собственной книги «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия» (СПб: Норма, 2003-2005). Как минимум – к главе 8 тома 2 этой книги. Где рассказывается, среди прочего, и о событиях, о которых ныне, в аутентичном авторском освещении, можно прочитать в упомянутой выше книге Р. Г. Баранцева «История семиодинамики».
Еще – стоит указать, что все четыре упомянутые автобиографические и мемуарные книги Р. Б. вышли в издательства НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика, Институт компьютерных исследований (Москва-Ижевск).
(2)
Из «Автографии» Р. Баранцева
Биография – слово стареющее, поскольку, согласно В. И. Вернадскому, из биосферы нам положено подниматься в ноосферу. Однако переход этот не гарантирован, так что пусть пока будет автография.
Родился я 2 октября 1931 г. в г. Кирове (Вятке). Родители – из бедных крестьянских семей. Стараясь учиться, они сумели получить высшее образование. Мать стала учителем истории, отец – агрономом. Всю войну он прошёл в пехоте и демобилизовался в звании капитана. Но последствия контузии помешали ему перестроиться на мирную жизнь. Отказавшись выполнять партийное поручение по взиманию налогов с обедневших колхозников, он покончил с собой в ноябре 1946 года. Мать умерла в 1998 г., немного не дожив до 94 лет. Из семерых детей пятеро умерли рано, младший сын (брат Владимир) дожил до 2002 г. Третий сын, в моём лице, остался один и собирается дожить до 82 лет.
<…> Приоритет науки определил для меня стиль всей жизни. Полки с книгами вырастали в стеллажи, заполнявшими жилище. Рядом с рабочим столом появилась картотека книг и журнальных статей. Определился список изданий, регулярно просматриваемых на выставках новых поступлений в библиотеках университета и академии наук. Выписки, конспекты, переводы заполняли канцелярские тетради по разным разделам науки. Широкий фронт интересов постепенно фокусировался в тех направлениях, по которым шла работа на кафедре, читались лекции, выполнялись госбюджетные и хоздоговорные темы. <…>
Трансзвуковая газодинамика вывела на краевые задачи математической физики с вырождением или сингулярностью на границах. Им был посвящён мой первый значительный цикл публикаций. Следующий составили работы по аэродинамике разреженных газов. Затем Сергей Васильевич (Валландер. – Ред.) предложил мне заняться проблемой взаимодействия разреженных газов с поверхностями космических аппаратов. Пришлось изучать физику поверхностей, теорию рассеяния, теорию случайных функций, ставить и решать задачи, различая молекулярный, кинетический и газодинамический уровни описания. Результаты этой работы составили предмет докторской диссертации и очередной монографии. Прикладные исследования велись по хоздоговорам с рядом серьёзных организаций, так что довелось встречаться и с Сергеем Павловичем Королёвым, которого в открытой печати тогда называли не иначе как Главным Конструктором космонавтики. За эти работы в 1973 году С. В. Валландеру, мне и ещё нескольким сотрудникам из смежных организаций была присуждена Государственная премия.
Неожиданный кризис произошёл в 1983 году, когда партийные органы признали идеологически вредной работу методологического семинара по семиодинамике и меня отстранили от научного руководства тремя хоздоговорными работами по важнейшим темам. Распалась и группа моих сотрудников.
Увлечение методологией было не случайным. Ещё в 1967 году я увидел, что в пространстве науки моя деятельность лучше проектируется не на плоскость задач, а на плоскость методов, где отчётливо определяются три группы: методы точные, асимптотические и эвристические. Осознание самоценности методов привело к инверсии приоритетов: не метод для задачи, а задача для метода. Тогда же был определён общий характер интересов: не численные процедуры, не теоремы существования и единственности, а вопросы аналитической формы и структуры. Предметное и методическое измерения научного пространства нуждались в дополнении семантической компонентой, выход на которую через динамику знаковых систем и был осуждён как идеологическая диверсия. Но эти же идеи вскоре пробились к жизни через синергетику, судьба которой оказалась более удачливой.
Мои работы по тринитарной структуре целостности, выходя за рамки традиционной научной парадигмы, ищут сейчас осмысления в более широком, философском контексте.
За 50 лет научной работы количество карточек в моей библиографии выросло до 40 тысяч, число корреспондентов перевалило за 500, список публикаций насчитывает более 400 названий, включая 10 монографий и 5 учебных пособий. Кроме того, написано 14 отзывов на диссертации, 35 – на авторефераты, 18 - на книги, 75 – на статьи; 13 раз я был официальным оппонентом по докторским диссертациям, 42 – по кандидатским. В 70-е годы трижды выдвигался в члены-корреспонденты Академии наук СССР, однако агитационной работы среди избирателей не вёл, а по гамбургскому счёту, стало быть, не потянул.
<…> Эпистолярный жанр совершенно уникален. Сочетая в себе документальность рацио , задушевность эмоцио и зоркость интуицио , он не сводится ни к научным трактатам, ни к интимным дневникам, ни к эзотерическим таинствам. В нём всегда находил прибежище тот личностный эликсир, который не допускался в серьёзной литературе, претендующей на публикацию. Я насчитал более 500 человек, с которыми вёл переписку. Почти как у А. А. Любищева. Правда, не оставляя ни одного письма без ответа, я, в отличие от Любищева, писал коротко, сжато, излагая не свободный полёт мысли, а лишь выжимки размышлений. Самая мощная волна существенного общения пришла ко мне от А. А. Любищева. Другой сильный толчок дала драматическая история семиодинамики. Третья волна идёт от синергетики. Время меняет акценты ценности. Ветхие листочки могут стать важными документами истории.
<…> После долгих и трудных размышлений я решил опубликовать значительную часть своего эпистолярного архива.
Цикл «Люди в письмах» состоит из семи томов: 1. Деловые и дружеские. 2. Вокруг А.А.Любищева. 3. Граждане науки. 4. Философия и синергетика. 5. Антропосфера. 6. Фрактальный социум. 7. Целостность и стиль.
Восстановление переписки возвращает автора к прежним временам и проблемам, заставляя вновь переживать волнения тех дней, вспоминая забытые детали, переоценивая свои поступки, отмечая досадные промахи и радуясь удачным находкам (своим и встречным). Фехтовальность диалогического текста поддерживает напряжение интриги, возбуждает интерес и делает эпистолярный жанр притягательным для читателя. Чтение писем известных тебе людей интригует открытием тонких сторон их души, вселяет радость и удивление богатством человеческой натуры.
Но каждый раз возникает опасение, не снизится ли их облик под бременем суеты бытовых деталей. Ведь, как признавал Александр Сергеевич, «пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботах суетного света он малодушно погружён». Поэтому публикатор постоянно ощущает себя в напряжении этического контроля.
Однако обитатели Олимпа, ответственные (возможно по совместительству) за эпистолярную сферу, оказываются достаточно требовательными, чтобы достойные люди сохраняли свой уровень в письмах через магию стиля. Честный стиль – чуткий и надёжный навигатор. Безопасно, безобидно, безвредно ведёт он эпистолярный диалог сквозь рифы низких истин и мифы ложных домыслов, и дарит читателю реалии современной жизни, характеры незаурядных личностей, размышления о высших ценностях, не допуская при этом ни секретных сведений, ни интимных признаний, ни опасных заявлений.
Кроме эпистолярного цикла, за последние годы изданы «Становление тринитарного мышления» - 2005, «История семиодинамики» - 2006, «Крупицы памяти» - 2007. Задуманы «Знаки внимания» и «Вешки интереса», на которые есть ещё почти пять лет.
<…> В чём смысл бытия? Вряд ли найдётся человек, который никогда не задавал этого вопроса, себе или другим, хотя бы мысленно. И вероятно правы те, кто полагает, что понимание смысла чего-либо невозможно изнутри; требуется увидеть это извне, выйдя туда хотя бы частично. Значит ли это, что пока мы живы, смысл жизни для нас сокрыт? И кто хочет быстрее дойти до смысла, должен поторопиться умереть?
Однако люди – не только живые существа, но и существа мыслящие. Кроме биосферы, им доступна ноосфера. Судить о жизни человек может извне, не умерев, а поднявшись в пространство разума и духа, в ноосферу. Там, надо полагать, будет шанс обнаружить искомый смысл. Не умея пока достаточно уверенно ориентироваться в ноосфере, я удовлетворяюсь ответом: «Смысл жизни – в осуществлении». Правда, такой ответ сразу же требует уточнения: «В осуществлении чего?». Ожидаемое «Себя» вряд ли нас устроит. Лучше сказать: «Того, что заложено в тебе природой».
В понимание природы я включаю здесь и сознательную компоненту, которую называют по-разному: Бог, Демиург, Создатель, Творец, Вселенский Разум, Самоорганизующаяся Вселенная и т. п. Как же определить своё предназначение, допуская направляющую роль провидения вместе со свободой нашей воли?
Говорят, кому много дано, с того много и спрашивается. Это кажется справедливым. Но интереснее обратная теорема: Много спрашивается – значит много дано. Действительно, загружают того, кто везёт, а с пустого и беспомощного – какой спрос?! Отвечая на вызовы судьбы, мы активизируем свой потенциал, раскрывая его глубины и тайны, осознавая тем самым своё призвание.
Мне довелось пережить несколько критических моментов, которые синергетики называют точками бифуркации. В них прежняя траектория теряет устойчивость, а попадание на одну из новых зависит от внутренней асимптотики, не зная которой, говорят о хаосе случайных влияний. Оглядываясь сейчас на эти узловые события, я вижу три фактора, взаимодействие которых определяло выбор дальнейшего пути. Во-первых, генетическая основа, под которой я подразумеваю не только родительские гены, но и всё ментальное наследие Малой Родины. Во-вторых, индивидуальная склонность к непонятному, неизвестному, неосвоенному, любопытство на грани авантюризма. В-третьих, заботливая рука судьбы, ангел-хранитель, благо провидения. Были моменты, когда эта невидимая рука отводила меня от слишком благополучного пути или же спасала от гибели в чрезвычайной ситуации.
<…> Склонность к неизведанному доставила мне немало проблем в жизни, а в работе она проявилась в том, что, освоив какую-то область, я не задерживался в ней надолго, не закреплялся, не выращивал научной школы. Вряд ли это положительное качество. Но освоенное и понятое переставало увлекать, интерес устремлялся к новым проблемам. Кстати, в турпоходах мы тоже предпочитали маршруты по бездорожью.
Руку судьбы признают далеко не все. Я тоже, пока не ощущал её, будучи рационалистом, полагал, что делаю себя в социуме сам. Но мир устроен значительно сложнее, чем наше представление о нём. Судьбоносные события видимо всё-таки существуют. Реализовал ли я свой потенциал? Осуществился ли? Программа, конечно, не исчерпана, да и к незапланированному я открыт. Но главное, пожалуй, свершилось.
Когда-то в зимнем походе по Хибинам после преодоления основного перевала я сказал ребятам: «Поход ещё не закончен, но уже состоялся». Так можно сказать и о жизни, которая осуществлялась эти 77 лет.
Приложение
Еще о мемуарном и эпистолярном жанрах
Рэм Баранцев замечает в письме к коллеге
«<…> Мемуарный жанр требует целостного подхода, включающего, как Вы знаете, и рацио , и эмоцио , и интуицио . Выставлять оценки - прерогатива аксиологии, которая осуществляя эмоцио, не должна отрываться от рацио (гносеологии) и интуицио (онтологии). Сочетания субъективности с объективностью можно достичь на основе фрактальности, сохраняя масштабную инвариантность (и чудные мгновения). Ещё любопытная закономерность: в картинах любого масштаба отражается внутренний мир автора, который невольно «выдает» свои слабости. В переписке с А. Н. Алексеевым (Люди в письмах – 5) мы касаемся скандальной книги Г. Т., в которой автор облил грязью всех, с кем встречался «по жизни». Некоторые философы, абстрагируясь от этики, высоко оценили эстетическую сторону этого сочинения. В одном из писем, полученных мною от друзей, были такие слова: «Мерилом достоинства является уважение и доброжелательность по отношению к людям». Обратите внимание, как достойно полемизирует со своими оппонентами А. А. Любищев.
Даже критику Т. Д. Лысенко он начинал с анализа его достижений. Что касается Л. Д. Ландау, то <…> известные мне мемуарные произведения о нем вызывают у меня сожаление. Книгу С. Э. Шноля читать было интересно, но различение гениев и злодеев у меня происходит по-прежнему где-то вне рацио. Граница между добром и злом - внутри.
…Решаясь публиковать переписку с живущими людьми, я шёл на риск, опираясь на достаточность критерия доброжелательности, хотя, конечно, он отнюдь не бесспорный. Но тут решающую роль сыграла интуиция. <…>» (Апрель 2009).
Три цитаты:
«…Письма обнажают сущность человека» (Б. С. Кузин)
«Письма… являются наиболее непосредственным и достоверным свидетельством прошлого» (В. Янцен)
«Автография» Р. Баранцева написана для собрания биографических и мемуарных материалов «Разные судьбы», собираемых инициативной группой выпускников математико-механического факультета Ленинградского университета 1954 г. Фрагменты из нее публикуются здесь впервые.
Учёная степень: доктор физико-математических наук
Ученое звание: профессор
участника энциклопедии "Известные Ученые"
Баранцев Рэм Георгиевич доктор наук, профессор математико-механического факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета. Георгиевич Баранцев родился 2 октября 1931 в городе Кирове (обл.). Образование высшее, окончил Ленгосуниверситет в 1954 г. Аспирантура на кафедре гидроаэромеханики ЛГУ, 1954-1957 гг. Cтажировка в Имперском колледже Лондонского университета в 1970 г. Работа на математико-механическом факультете ЛГУ: ассистент 1957-1959, доцент 1959-1968, профессор 1969 Чтение лекционных курсов: гидромеханика, газодинамика, аэродинамика разреженных газов, трансзвуковая газодинамика, гиперзвуковая аэродинамика,взаимодействие газов с поверхностями, асимптотические методы в механике жидкости и газа, теоретическая физика, концепции современного естествознания. Подготовил 34 кандидата наук, 5 из них стали докторами наук. Чтение лекций в других городах: Киров, Днепропетровск, Симферополь, Пенза, Ульяновск, Владивосток, Иркутск, Новосибирск, Красноярск, Киев, Минск, Рига. Заграничные приглашения: Венгрия - 1962, Польша - 1968, 1975, 1994, Англия - 1970, Китай - 1996, 2002. Германия - 1997, Чехия - 1997, 1998, Франция – 2005, Швейцария - 2007, Финляндия – 2009. Области научных интересов: гидроаэромеханика, асимптотическая математика, теоретическая физика, семиодинамика, синергетика, тринитарная философия. Основные научные достижения: точное решение краевых задач для уравнения Чаплыгина, строгая асимптотика тонкого ударного слоя, локальный метод аэродинамического расчета в разреженном газе, постановка и решение задачи рассеяния на шероховатой поверхностидефиниция асимптотических методов, метод порядковых уравнений, асимптотическое обобщение метода Фурье, семантический архетип системной триады, принцип неопределенности-дополнительности-совместимости, системная триада синергетики. Член Санкт-Петербургского математического общества с 1960 года. Лауреат Государственной премии СССР 1973 года за работы в области аэродинамики. Член Международной Украинской академии оригинальных идей с 1993 года. Член Исполкома Международной лиги защиты культуры с 1996 года. Член Научного совета Союза Ученых С-Петербурга с 1999 года. Член Российской Народной Академии наук с 2002 г. Член Российской Академии Естественных наук с 2003 г. Член Санкт-Петербургского философского общества с 2004 г. Число научных работ: 440, включая 15 монографии, 5 учебных пособий.
Научные публикации:
Баранцев Р.Г. К перестройке мышления в науке // Математические методы и модели. Ульяновск, с.8-10.
Баранцев Р.Г. О духовном наследии А.А.Любищева // Реальность и субъект. Т.3, я1-2, с.154-155.
Баранцев Р.Г. Преодоление бинаризма в развитии ноосферного мышления // Проблема развития в гуманитарном и социально-экономическом знании. СПб, с.6-8.
Баранцев Р.Г. О смене научной парадигмы // Новое сознание и образование. СПб, с.2.
Баранцев Р.Г. Универсальная семантика триадических структур в науке-искусстве-религии // Языки науки - языки искусства. Суздаль, с.17.
Баранцев Р.Г. О месте России в семантическом пространстве социума // 2-й Российский философский конгресс. Екатеринбург, т.2, часть 1, с.128-130.
Баранцев Р.Г. Нелинейность-когерентность-открытость как системная триада синергетики // Мост, я 29, с.54-55.
Баранцев Р.Г. Преодоление бинаризма в ситуациях морального выбора // 11-е Любищевские чтения. Ульяновск, с.41-44.
Баранцев Р.Г. О тринитарной философии в университете города Бамберга // Реальность и субъект. Т.3, я 3-4, с.213-214. и другие научные работы.
На «Яндекс.Народ.ру» см. Баранцев Р. 15 книг. Заархивировано : Становление тринитарного мышления; История семиодинамики; Крупицы памяти; Люди в письмах 1-7; Вешки интереса; Знаки внимания; Избранное; Письма последних лет; Остатки (2005-2012)) по адресу: http://narod.ru/disk/65097719001.5ed883b63c3064ad1d9ccc2f30190f50/Barantzev%20R%2015%20books.rar.html .
(Автография. Становление тринитарного мышления. Синергетика)
(Сост. - А. Алексеев. 2013)
Вместо предисловия
От составителя
Из книги А. Алексеева и Б. Докторова «В поисках Адресата».
Из книги А. Алексеева и Р. Ленчовского «Профессия – социолог…»
Часть 1. Из жизни Р.Г. Баранцева
Р. Баранцев. Пробежкой – о себе (2004-2005)
Р. Баранцев. Автография (2008)
Собрание автоаннотаций, предисловий и оглавлений 14 книг Р. Баранцева, изданных за последние 7 лет
Крупицы памяти (2007)
Люди в письмах 1: Деловые и дружеские (2007)
Люди в письмах 2: Вокруг Любищева (2007)
Люди в письмах 3: Граждане науки (2008)
Люди в письмах 4: Философия и синергетика (2008)
Люди в письмах 5: Антропосфера (2009)
Люди в письмах 6: Фрактальность социума (2009)
Люди в письмах 7: Целостность и стиль (2009)
Остатки (2012)
Из книги «Крупицы памяти»
Р. Баранцев. Хибины (Из туристского дневника; 1967)
Р. Баранцев. Колвицкие тундры (40 лет спустя; 75-летие, ознаменованное туристским походом)
Р. Баранцев. Откровенно – землякам (2006)
Часть 2. Из философских и методологических трудов
Р. Баранцев. Синергетика в современном естествознании (Введение; 2003)
Р. Баранцев. Становление тринитарного мышления (Полный текст; 2005) ….105
Р. Баранцев. Презентация книги «Становление тринитарного мышления» (2006)
Из книги «Избранное» ………………………………………………………………180
Р. Баранцев. Асимптотика и мягкая математика (2005)
Р. Баранцев. Нелинейность и асимптотичность (2006)
Р. Баранцев. Философски аспект асимптотической математики (2007)
Р. Баранцев. Тринитарный архетип в русской литературе (2007)
Р. Баранцев. Культура как синтез науки, искусства и религии (2008)
Р. Баранцев. Активность как имманентное свойство материи (2008)
Р. Баранцев. Размышления о стиле (2009)
Р. Баранцев. Активность материи и время (2009)
Р. Баранцев. От земного Креста к небесной Троице (2009)
Р. Баранцев. Активность личности (2010)
Р. Баранцев. Сила: от физики к философии (2010)
Из книги «Остатки»
Р. Баранцев. Размышление о синергетике (год?)
Р. Баранцев. Фрактальный прорыв переходных слоёв (2011)
Р. Баранцев. Неопределённость-дополнительность-совместность (2012)
Р. Баранцев. Тринитарное понимание материи (2012)
Р. Баранцев. Смысл жизни – вклад в культурное наследие (2012)
Р. Баранцев. О драматизме бытия (2012)
Из книги «Крупицы памяти»
Р. Баранцев. Целостность общения (2006)
Из очерка Н. Максимовой «Встретимся через 900 лет»
От составителя
В личности моего друга и коллеги Рэма Георгиевича Баранцева, я бы сказал, соединяются три начала: творческое, системное и нравственное. Вот и опять – триада, хоть вроде и не системная, в смысле Р. Баранцева.
(Системные триады обычно соотносимы с выдвигаемой Р. Баранцевым семантической формулой: рацио – эмоцио – интуицио . А тут – не получается. Но об основных идеях и принципах тринитарной методологии – речь впереди).
Мне уже не однажды доводилось и цитировать тексты Рэма, и перепечатывать их, выстраивать композиции, включать их в состав своих книг, так же – и публикации о нем. Сейчас я попробовал собрать своего рода антологию его творчества - автографического (смысл этого термина станет понятен ниже) и научного, Но не всего научно-профессионального - специальные труды по математике или, скажем, гидроаэродинамике, понятно, мало доступны непрофессионалам. А только методологические и философские труды, имеющие общенаучное и, я бы сказал, общекультурное значение.
Еще одно ограничение. Для этой «антологии» я отбирал работы, написанные не раньше 2003 года, а, как правило, – от 2005 года и позже. То есть работы, как принято говорить, наиболее зрелые, вбирающие в себя труд и опыт всей предшествующей жизни.
Здесь стоит сказать, что сами по себе творческие поиски и ПУТЬ к основным жизненным и научным результатам вовсе не оказался «за кадром», поскольку отражен в первой, по преимуществу автографической (автобиографической) части настоящей композиции. Вторая же часть включает в себя одну итоговую, относительно большую работу: «Становление тринитарного мышления» (2005), - а также множество докладов, изданных в материалах различных конференций 2006-2012 годов.
Лаконичные тезисы – излюбленный жанр Рэма Баранцева, а выстроенные в хронологическом порядке, они отражают преемственность интересов и логику движения творческой мысли.
Рэм Баранцев оказался новатором не только в научно-профессиональной сфере, но и в способе самонаблюдения и рефлексии по поводу собственной жизни. При уже отмечавшей систематичности и склонности к порядку (на фоне далеко не безоблачной и не благополучной жизни), мой друг сумел сохранить огромный архив личной и деловой переписки, разнообразные тексты собственных выступлений, отзывов, конспектов, записей по ходу и / или в итоге некоторых жизненных событий. Это был некий подвиг «скриптизации бытия»; а, согласно известному латинскому изречению, verba volant, scripta mament (слова улетают, письмена остаются).
В итоге, оказалось возможным на склоне лет издать не просто «мемуары», а документированную историю жизни, отражающую, разумеется, также жизнь множества людей, с которыми свела судьба. Так в течение 7 лет возникли аж 14 томов, из которых 8 составляют «Люди в письмах», а также: «История семиодинамики», «Крупицы памяти», «Вешки интереса» «Знаки внимания», «Избранное» и, наконец, «Остатки».
Рэм и здесь остался методологом и создал некий образец (эталон?) подведения жизненных (а не только научных, подчеркну это) итогов. И это его «дар следующим» (выражение Р. Баранцева, употребленное им, впрочем, по отношению к ЛЮБЫМ воспоминаниям и т. п.). Разумеется, всякий эталон в общественном поведении существует не для копирования, а для творческого использования.
Лично мне, как человеку специализирующемуся, в частности, в биографике и документалистике, этот опыт представляется весьма ценным. Что касается тринитарной методологии, пионером и лидером которой в российской науке является Рэм Баранцев, то она мною приветствуется и, в меру сил, применяется вот уже, наверное, четверть века. И я рад как-то способствовать освоению хотя бы основных ее идей моими коллегами и потенциальными читателями настоящей композиции.
Понятно, что оптимально при этом обращение к первоисточнику (вот поэтому - «избранные тексты», а не переложения).
Разумеется, как в автографическом, так и в философско-методологическом разделах, моя антология являет собой лишь некоторую выборку текстов. Поэтому составитель озаботился тем, чтобы – при желании – читатель мог обратиться не только к оглавлениям, предисловиям, извлечениям, но и к полным текстам презентуемых книг.
Большая часть этих текстов давно вывешена в интернете (см. об этом ниже), однако далеко не все - в удобных для обозрения и особенно – пригодных для копирования форматах. Это побудило воспользоваться вордовскими авторскими (предиздательскими) версиями, любезно предоставленными мне Рэмом Баранцевым. Собрав их все в один архив, я разместил его на Яндекс.Народ.ру.
Рэм Георгиевич Баранцев
родился 2 октября 1931 в
городе Кирове (обл.).
Образование высшее, окончил Ленгосуниверситет в 1954 г.
Аспирантура на кафедре гидроаэромеханики ЛГУ, 1954-1957 гг.
Cтажировка в Имперском колледже Лондонского университета в 1970 г.
Работа на математико-механическом факультете ЛГУ:
ассистент 1957-1959, доцент 1959-1968, профессор с 1969 г.
Основные научные достижения : точное решение краевых задач для уравнения Чаплыгина, строгая асимптотика тонкого ударного слоя, локальный метод аэродинамического расчета в разреженном газе, постановка и решение задачи рассеяния на шероховатой поверхности, дефиниция асимптотических методов, метод порядковых уравнений, асимптотическое обобщение метода Фурье, семантический архетип системной триады, принцип неопределенности-дополнительности-совместности, системная триада синергетики.
В статье приведены высказывания о силе, принадлежащие известным философам, понятия стиля.
Ключевые слова: сила - активность, движение, жизнь, мысль - самая мощная сила, индивидуальный и коллективный стиль
R. G. Barantsev The force as a philosophical category from the point of unequilibrium Thermodynamics
The article is cited quotations about force belonging to known philosophers, concept of style. Keywords: force is activity, motion, life; thought is the strongest force, individual and collective style
Понятие силы как меры взаимодействия, являясь одним из самых ходовых в современном естествознании, легко распространяется за пределы физической области под знаком динамизма2. Однако философское осмысление этого важного понятия не привело пока к возведению его в ранг фундаментальной категории, хотя многие известные философы двигались именно в таком направлении.
Следуя Аристотелю, мы понимаем под материей все то, из чего состоит мир. И опираясь на тринитарную методологию3, рассматриваем, наряду с веществом, обладающим массой, и полем, обладающим энергией, также третью компоненту материи - силу, обладающую активностью. При этом представление о материи преодолевает бинарную альтернативность и обретает системную целостность. Сопоставляя триаду материи вещество-сила-поле с семантической формулой системной триады рацио-эмоцио-интуицио4, мы видим, что сила оказывается в аспекте эмоцио, то есть там же, где активность, движение, жизнь.
Архетип, претендующий, как и сила, на роль направляющего параметра порядка в гуманитарной сфере, ассоциируется с таинственным понятием стиля, которое ведет к проблеме целостности. Можно сказать, что стиль служит штурманом самоорганизации целостности. Отвлекаясь от предметности, главные закономерности самоорганизации можно проследить на динамических структурах, так что в поисках своего русла (стиля!) синергетика все больше становится семиодинамикой5.
Материя, активность, сила, тринитарная методология, стиль, целостность, синергетика, семиодинамика.
Приведем, для начала, высказывания о силе, принадлежащие известным философам.
Николай Кузанский: Сила изначально присуща самой материи...Предположение о Единой силе Вселенной, которая, возможно, является причиной ее возникновения. Тема XXI века!
Бенедикт Спиноза: Человек или общество (государство) воспроизводят свое бытие благодаря мощи (силе), которой он или оно изначально обладают.
Джон Локк: Сила обнаруживается «в отношениях» и фиксируется в сознании как одна из фундаментальных идей, способных объяснить другие сложные идеи, как, например, свободу.
Лейбниц: Всякое тело всегда обладает движущей силой, более того - действительным внутренним движением, изначально присущим вещам. Эта первичная активная сила, которую можно назвать жизнью.
Ламетри: Материя содержит в себе оживляющую ее движущую силу.
Дидро: Сила, будучи атрибутом материи, проявляет себя в законах по-разному, в различных обличиях в зависимости от форм ее движения.
Кант: Материя наполняет пространство не просто благодаря своему существованию, а благодаря особой движущей силе.
Шеллинг: Феномен каждой силы есть материя.
Гегель: Движущаяся материя и есть сила. Понятие силы сохраняется. как сущность в самой ее действительности.
Бюхнер: Без силы нет материи - без материи нет силы.
Дицген: В онтологии сила есть материя, а в гносеологии - материя есть сила.
А. Бэттлер признает, что, хотя «все упомянутые философы так или иначе увязывали силу с материей и движением»6 и «приходили к выводу о существовании силы „внутри" самой материи как ее движущей основы»7, но все же «сила не стала философским инструментом познания»8. В заключении автор пишет: «Из моего определения онтологической силы - онтобии как атрибута бытия, который определяет его существование, - вытекает, что все материальное пространство обладает силой»9.
Синергетика, заявляя себя как учение о самоорганизации, тем самым подразумевает, что ее предмет, саморазвитие, существует. Но, допуская саморазвитие Вселенной10, мы должны признать, что сущее активно. И это свойство все более заявляет о себе как ведущий фактор эволюции. «Движущим фактором эволюции на всех уровнях можно признать активность», - утверждает известный эволюционист, историк и философ науки Ю. В. Чайковский11. И если активность действует на всех уровнях, то следует признать ее первичным свойством всего, из чего состоит мир, то есть материи (как понимал ее Аристотель). «В философском смысле активность представляет собой имманентно присущее материи свойство, ее атрибут», - утверждает Г. Я. Буш12. Все эти догадки настойчиво вели к радикальному решению, для принятия которого требовалась, однако, метафизическая смелость. И когда оно принято, складывается целостная картина материи.
Современная физика различает два самостоятельных вида материи: вещество, обладающее массой, и поле, обладающее энергией. Эта альтернативная парадигма обрекает биологию на метания между двумя полюсами. С одной стороны, продолжаются попытки объяснить феномен жизни на субстратной основе13. С другой стороны, сохраняются надежды на плодотворность концепции биополя14. Но «до сих пор отсутствует определение жизни, которое удовлетворило бы всех. Все, что мы можем, - это перечислить и описать те признаки живых систем, которые отличают их от неживых объектов»15.
Не поддаваясь ленинскому отчуждению материи от сознания, согласимся в понимании материи с Аристотелем. Тогда не так уж страшно допустить в составе материи еще одной компоненты, такой как сила, обладающая активностью. При этом представление о материи преодолевает бинарную альтернативность и обретает системную целостность16. Удивительно, что столь расхожее понятие физики так и не было удостоено чести стать философской категорией, хотя многие крупные философы упоминали силу с не меньшим уважением, чем движение и материю. «Очевидно, какая-то сила действует в мире, большая, чем мы сами. та сила, которая, собственно, и творит историю», - догадывался М. К. Мамардашвили17. Сопоставляя триаду материи вещество-сила-поле с семантической формулой системной триады рацио-эмоцио-интуицио18, мы видим, что сила оказывается в аспекте эмоцио, то есть там же, где активность, движение, жизнь.
Порождая новое, активная сила становится креативной. «Я не могу представить никакого порядка, никакого космоса, возникшего без участия творческого начала», - писал Б. С. Кузин19. «Познавая, наш разум не наблюдает, он формирует действительность. Мысль - самая мощная сила», - предрекал В. И. Вернадский20. Через активность проявляется внутренняя способность материи к саморазвитию. Любопытно, что о творческой способности сознания писал и Ленин, указав, что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его»21. Не удивительно, что это место послужило предметом изощренной и мучительной спекуляции со стороны философов, заинтересованных в материалистической трактовке такой фразы (например, статья Цзэсюня «Является ли мыслью Ленина положение, что сознание творит мир?»22).
Архетип, претендующий, как и сила, на роль направляющего параметра порядка в гуманитарной сфере, ассоциируется с таинственным понятием стиля. Художественным стилем интересуются искусствоведы и дизайнеры, поведенческим - этологи и этнологи, творческим - психологи и философы. Но и биологи не обходятся без стиля. В творческой деятельности любого ученого тоже формируется свой стиль, столь же индивидуальный, как почерк. Труды В. И. Вернадского, Б. С. Кузина, А. А. Любищева различаются по стилю не меньше, чем по содержанию. Однако научные работы ценятся больше по результату, чем по стилю. И хотя красота изложения признается критерием правильности, но скорее все-таки подтверждающим, чем
определяющим. Если же говорить об ученых, работающих в сфере образования, то весьма любопытно, что наши воспоминания об учителях оказываются связанными, именно, со стилем преподавания, с их особенным умением научить пониманию.
Чем ярче личность, тем сильнее звучит голос стиля. Обратившись к этой проблеме, я обнаружил, что по ней существует богатая литература: А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, М. С. Каган, Ю. В. Линник, Д. С. Лихачев и др. Но хорошего определения стиля я, к сожалению, не нашел. В зависимости от подхода это понятие трактовалось по-разному: принцип организации, инструмент упорядочивания, механизм регуляции, знак детерминации и т. д. Попытки характеризовать стиль через способы, методы, подходы, нормы, принципы, образцы, каноны и т. п. не привели к достаточно общей дефиниции этого «хитрого» понятия. Показателен в этом отношении апофатический поиск А. Ф. Лосева под знаком вопроса «Что не есть художественный стиль?». Оказывается, это не есть только его чувственный образ, не есть отвлеченная идея предмета, не есть просто только его форма, не есть прием, не есть структура произведения или его модель, не есть метод построения, не есть только природное явление или только явление искусства и много чего еще - не есть23. А что же он есть? А. Ф. Лосев связывает художественный стиль со смыслом, переработанным художником в чувственно-смысловой образ, который порождает не только понимание, но и сопереживание. Атом Демокрита, вода Фалеса, огонь Гераклита - образы, выразительно говорящие о стиле этих философов.
Проблема стиля очень походит на проблему целостности, тоже не решаемую через формализацию. Понимая стиль как целостность образной системы мыслительных и выразительных средств человека, мы тем самым связываем это понятие с характерными свойствами личности, со всеми способностями человека, образующими его как целостность. «Стиль - это сам человек», - смело заявил Жорж Бюффон на заседании Французской академии 25 августа 1753 года. «Стиль - это человек, которого нет, но который ищется, чтобы быть», - уточняет в наше время К. А. Свасьян24. О том же пишет и М. К. Мамардашвили: «Человек - это прежде всего постоянное усилие стать человеком, человек - это. состояние, которое творится непрерывно»25. Вся жизнь - самостановление через поиск, узнавание и совершенствование своего стиля. Таков путь самоосуществления. И человека, и этноса. Становление стиля - процесс асимптотический: совершенство приближается, но не достигается. Всегда остается недоопределенность, открывающая путь к бесконечности. И движение продолжается, совмещая, как говорил Гете, величайшее дерзновение с величайшим смирением.
В книге М. К. Мамардашвили «Классический и неклассический идеалы рациональности» мое внимание привлекли слова: «Необходимо. ввести онтологический принцип неполноты бытия»26. И беседуя однажды с К. А. Свасьяном, я стремился выяснить глубинную суть этого принципа. Допущение небытия, внебытия, инобытия снимало бы остроту вопроса, но меня это не устраивало. Можно было
бы также увидеть ответ в том, что «творение продолжается». Но мне казалось, что М. К. Мамардашвили имел в виду неполноту бытия как таковую. И тогда смысл этого принципа становится мучительно загадочным. Для меня эта загадка смыкалась с проблемой открытости, допускающей наличие неконтролируемых источников знания. И я продолжал мысленный поиск, рассуждая путем итераций.
Так, если допускать существование бытия, не охваченного мыслью, то можно говорить о неполноте мыслимого бытия. Нет, лучше так: Существует Вселенная, которую мы постепенно осваиваем мыслью, расширяя бытие (реальность). Или еще точнее: Вселенная осознает себя через человека, становясь тем самым бытием; и это процесс не раскрытия готовой Вселенной, а процесс ее становления. И если действительность есть актуально наличное бытие, то мир становится действительностью в ходе осмысления его человеком. Происходит осуществление сущности. Таков контекст жизни стиля. Выступая однажды с докладом «Асимптотичность человека», я закончил его словами: «Рационалист предпочитает иметь дело со счетной бесконечностью. Интуитивист полагает ее континуальной. Живой человек общается с бесконечностью асимптотической».
Понятия, образы, символы - три выразительных средства человека, соответствующих семантической матрице «рацио-эмоцио-интуицио»27. Место стиля, выражаемого образно, сгущается, как видим, в сфере эмоцио, где его роль аналогична роли научной парадигмы в сфере рацио. Однако тут надо иметь в виду не только индивидуальный, но и коллективный стиль, выражающий концептуальную систему, направление искусства, дух эпохи. Простираясь от личности до эпохи, стиль демонстрирует феномен масштабной инвариантности, указывая одновременно на ограничения фрактальных свойств. «Дано мне тело - что мне делать с ним, таким единым и таким моим?», - с удивлением вопрошал поэт «Народы - в такой же мере существа нравственные, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как отдельных людей воспитывают годы», - писал П. Я. Чаадаев28. «Монархии, как и республики, падают не по причинам экономическим, политическим, нет, гибнут от утраты стиля», - отмечает Ю. В. Давыдов29. Фрактальность бытия, выделяя масштабную инвариантность, помогает понимать общественные явления, судя по себе. Социальные структуры подобны правилам поведения человека30. Возникновение пассионариев подобно зарождению идей. Сети общения похожи на клубки мыслей.
В проекции на системную триаду синергетики «нелинейность-когерентность-открытость»31 видно функциональное родство стиля с фактором когерентности, занимающим ту же семантическую нишу (эмоцио) и превращающим взаимодействие элементов в параметры организации системы. Значит, стиль служит штурманом самоорганизации целостности. Если понятие параметра не ограничивать математическим смыслом, то эту роль могут играть и сугубо гуманитарные концепты. Г. Хакен, например, в качестве таковых рассматривает национальный характер, общественное мнение и даже моду32. Тогда и сам стиль, вырастая из архетипа, может
претендовать на роль направляющего параметра порядка, стягивая организующие силы, как аттрактор. В организационном процессе выстраивается форма отношений, структура связей. Самоорганизация происходит в пространстве отношений, которое богаче предметного и количественно, и структурно, и семантически. Так и стиль выражается не столько в вещах, сколько в отношениях, составляющих, кстати, язык когерентности. Формирование параметров соответствует возникновению понимания, постижения целостности системы. Этот процесс не ограничивается аспектом рацио, он захватывает человека в целом, неизбежно включая и стиль.
Выражая семантику формы, стиль является предметом морфологии. Но если строго ограничивать его сферой культуры, то придется отказать в этом свойстве всей той природе, которой культура не коснулась. Такое отношение к природе несет в себе следы высокомерия, породившего экологический кризис. Современная концепция коэволюции предлагает относиться к природе более уважительно, признавая за ней собственную стратегию развития, включающую феномен стиля. Замышляя работу о стиле как об эстетической трактовке органических форм, А. А. Любищев еще в 1918 году обнаружил, что «в природе несравненно больше красоты, чем полагалось бы, если бы строение организма преследовало только утилитарные цели»33. Развивая теорию органической формы, А. А. Любищев вполне допускал участие в эволюции номогенетического фактора, который отлично вписывается в современную синергетическую концепцию самоорганизующейся Вселенной. Да и у А. Ф. Лосева стиль не есть «только явление искусства».
Стиль не есть форма, но он придает смысл форме, так что если форма - знак, то, согласно Фреге, стиль - концепт знака. Знаковый подход - прерогатива семиотики. Однако в процессе самоорганизации происходят качественные изменения, для обозначения которых требуются динамические структуры, то есть семиодина-мика34. Популярность синергетики угрожает размыванием ее берегов, так что сама она как научное направление все больше нуждается в русле достаточной определенности, и предмет этой науки обязывает ее к самоопределению35. Но в предметном пространстве это русло не локализуется: самоорганизация нужна повсюду. Поэтому искать и формировать его приходится в ином пространстве, где ориентиры задаются скорее отношениями, чем предметами. Говоря о принципах, управляющих самоорганизацией, Г. Хакен специально подчеркивал, что «утверждения данной теории по сути связаны со структурными отношениями»36. Отвлекаясь от предметности, главные закономерности можно проследить на динамических структурах; законы самоорганизации находят выражение в структурной динамике форм37. И в поисках своего русла (стиля!) синергетика все больше становится семи-одинамикой38.
Теория знаковых систем начала осваивать динамические структуры только в конце прошлого века. Междисциплинарный методологический семинар по се-миодинамике работал в Ленинградском университете с 1980 по 1983 год. Он объ-
единил представителей самых разных специальностей: математиков и лингвистов, физиков и философов, биологов и педагогов. Общие закономерности возникновения, развития и отмирания естественных систем в знаковом представлении - так был определен предмет семиодинамики. Интерес к динамике синтеза целостных образований оказался мощным двигателем плодотворной деятельности творческого коллектива. В 1982 году в издательство ЛГУ был представлен сборник трудов семинара. Однако последующие годы прошли в борьбе семиодинамики за право на существование, и сборник смог появиться в свет только в 1994 году39.
Семиодинамика, как и синергетика, занимается изучением механизмов синтеза целостных образований. Небольшое различие состоит в том, что семиодинамика по предмету шире, так как не ограничивается процессами самоорганизации, а по методу несколько уже, так как ограничивается знаковым представлением. Но эта узость как раз и обеспечила быстрое продвижение в разработке методов, нужных для синергетики. Сходства между ними гораздо больше. Только судьба их сложилась по-разному. Семиодинамика, рожденная в своем отечестве, не нашла понимания и признания, а синергетика, изобретенная за рубежом, стала восприниматься как новое перспективное направление, способное возглавить смену парадигмы. История не слишком оригинальная, но в очередной раз пройденная и достаточно поучительная в своих деталях, тем более что сохранились документальные свидетельства этих не столь уж давних событий40.
Обращаясь к происхождению слов синергия, семиотика, динамика, мы обнаружим, что появились они очень давно. Современный же смысл терминов синергетика и семиодинамика складывался постепенно в конце XX века. При этом семиодинамика в России оказалась предтечей синергетики41. Когда Г. Хакен, предложивший термин «синергетика», ставил вопрос о существовании общих принципов самоорганизации независимо от природы отдельных частей системы, этот вопрос, по его собственному признанию, звучал тогда как-то неестественно и казался «притянутым за уши»42. Самоосознание синергетики произошло не сразу. Так, в России критическая масса была достигнута лишь в 1983 году (см., например, Гуриа Г. Т. «Юлий Александрович Данилов, каким я его знал»43), когда на конференции в Пущино произошла, так сказать, самопрезентация синергетики, как раз в то время, когда семиодинамика уже успела заслужить обвинение в «идеологической вредности» и своим упорным сопротивлением измотала идеологические власти, значительно их обессилив. Семиодинамика сыграла, таким образом, роль штрафной роты, очистившей минное поле предубеждений перед наступлением синергетики.
Символизируя глубинные архетипы, структурные формы видятся как знаки и, становясь понятиями, обретают смысл параметров порядка. Начиная этот путь как символы, они быстро ведут к образу, выражающему стиль. Еще на стадии интуиции представление о человеке часто складывается по одному характерному слову, жесту, поступку. Достаточно вспомнить образы, которые создали Олег Ефремов в
фильме «Три тополя на Плющихе», Евгений Урбанский в «Балладе о солдате», Олег Даль - в любой роли. Не менее сильно заявляет о стиле разящая фраза Андрея Платонова, дерзкая фантазия Сальвадора Дали, волшебная мелодия Моцарта. Стиль своеобразен, потому что выдает образ своей целостности. Задача образования - в том же русле: формирование внутреннего образа внешнего мира. В триаде выразительных средств человека «понятия-образы-символы» стиль доминирует через «эмоцио» образа, то есть там же, где динамика, сила, жизнь. И если биоэтнос, согласно Л. Н. Гумилеву, характеризуется поведением, то нооэтнос, возможно, будет характеризоваться стилем.
Примечания
1 Статья опубликована на сайте независимого интернет-проекта «Грани эпохи» в электронном журнале: Грани эпохи. 2011. № 47 дата публикации: 01.09.2011. URL: http://grani. agni-age.net (дата обращения: 01.07.2014). См. также созвучную публикацию автора в журнале «Метафизика» за 2012 год, № 8.
2 Философский энциклопедический словарь. М.: Инфра-М, 1997. 576 с.
3 Баранцев Р. Г. Становление тринитарного мышления. М.; Ижевск: РХД, 2005. 124 с.
5 Буш Г. Я. О диалогической теории творчества // Современные проблемы теории творчества. М., 1992. С. 12-27.
6 Бэттлер А. Диалектика силы: онтобия. М.: УРСС, 2005. С. 67.
7 Там же. С. 289.
8 Там же. С. 68.
9 Там же. С. 289-290.
10 Jantsch E. The self-organizing universe: scientific and human implications of emerging paradigm of evolution. Oxford, 1980. См. также: Янч Э. Самоорганизующаяся Вселенная // Общ. науки и современность. 1999. №1. С. 143-158.
11 Чайковский Ю. В. Идея отбора опровергнута опытом: какой фактор движет эволюцию? // XX Любищевские чтения. Ульяновск, 2006. С. 112.
12 Буш Г. Я. О диалогической теории творчества // Современные проблемы теории творчества. М., 1992. С. 12-27.
13 Иваницкий Г. Р. XXI век: что такое жизнь с точки зрения физики // Успехи физ. наук. 2010. Т. 180, № 4. С. 337-369.
14 Любищев А. А., Гурвич А. Г. Диалог о биополе. Ульяновск: УГПУ, 1998. 208 с.
15 Реутов В. П., Шехтер А. Н. Как в XX веке физики, химики и биологи отвечали на вопрос: что есть жизнь? // Успехи физ. наук. 2010. Т.180, № 4. С. 394.
16 Баранцев Р. Г. Указ. соч.
17 Мамардашвили М. К. Сознание и цивилизация: тексты и беседы. М.: Логос, 2004. С. 35.
18 Баранцев Р. Г. Указ. соч.
19 Кузин Б. С. Из писем к А. А. Гурвич // Вопр. филос. 1992. № 5. С. 182.
20 Аксенов Г. П. Вернадский. М., 1994. С. 2З1, 353.
21 Ленин В. И. Конспект книги Гегеля «Наука логики» // Собр. соч. 4-е изд. М.: ГИПЛ. 1958. Т. 38. С. 204.
22 Цзэсюнь. Является ли мыслью Ленина положение, что сознание творит мир? // Вопр. филос. 2007. № 5. С. 85-98.
23 Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев: Collegium, 1994. С. 283-285
24 Свасьян К. А. Послесловие // Белый А. Глоссолалия: поэма о звуке. М.: Еvidentis, 2002. C.
25 Мамардашвили М. К. Сознание и цивилизация: тексты и беседы. М.: Логос, 2004. C. 26.
26 Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси, 1984. 82 с.
27 Баранцев Р. Г. Указ. соч. 124 с.
28 Чаадаев П. Я. Статьи и письма. М.: Современник, 1989. С. 44.
29 Давыдов Ю. В. Бестселлер. СПб., 2004. С. 335.
31 Баранцев Р. Г. Имманентные проблемы синергетики // Вопросы философии. 2002. № 9. С. 91-101. См. также: Новое в синергетике: взгляд в третье тысячелетие. М.: Наука, 2002. С. 460477.
32 Хакен Г. Синергетика как мост между естественными и социальными науками // Синергетическая парадигма. М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 106-122.
33 Материалы научного дневника А. А. Любищева // XXII Любищевские чтения. Ульяновск, 2008. Т. 1. С. 4.
34 Семиодинамика: тр. семинара. СПб., 1994. 192 с.
35 Баранцев Р. Г. Имманентные проблемы синергетики. См. также: Новое в синергетике. С. 460-477.
36 Хакен Г. Синергетика как мост между естественными и социальными науками // Синергетическая парадигма. М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 107.
37 Чудов С. В. Морфодинамика - новая парадигма синергетики // Дельфис: ежегодник. 2006. С. 151-153.
38 Баранцев Р. Г. Семиодинамика как русло синергетики // Математика. Образование: материалы XV Междунар. конф. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2007. С. 18-21.
39 Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля. Киев: Collegium, 1994. 288 с.
40 Баранцев Р. Г. История семиодинамики: док., беседы, коммент. М.; Ижевск: РХД, 2006. 380 с.
41 Баранцев Р. Г. Семиодинамика как предтеча синергетики // Метафизика: век XXI. М.: Бином, 2006. С. 79-84.
43 Гуриа Г. Т. Юлий Александрович Данилов, каким я его знал // Данилов Ю. А. Причудливый мир науки. Саратов: Колледж, 2004. С. 31.
