Биография. Федор Гладков: краткая биография и творчество писателя Сглаз и порча

Фёдор Гладков родился 9 (21) июня 1883 года в селе Большая Чернавка (ныне Малосердобинского района Пензенской области) в семье крестьян-старообрядцев. Окончил Екатеринодарское городское училище. С 1902 года по 1903 год работал учителем в церковно-приходском училище (бывш. народная школа) в селе Ундинское Поселье в Забайкалье. В 1905 году переехал в Тифлис, включился в революционную деятельность, с 1906 года - член РСДРП. В 1906-1909 отбывал ссылку в Верхоленском уезде. С 1910 года жил на Кубани, был редактором городской газеты «Красное Черноморье» и организатором местной системы народного образования в Новороссийске. В 1921 года переселился в Москву, где в 1923 году вошёл в пролетарское писательское объединение «Кузница».

Производственные романы «Цемент» (1925) и «Энергия» (1933) выдвинули Гладкова в первый ряд официально признанных советских писателей.

Во время войны он был корреспондентом газет «Правда» и «Известия» на Урале.

В 1945-1948 годах - ректор Литинститута.

Депутат ВС РСФСР. Член правления СП СССР.

Сочинения

• «Цемент», 1925, существенно переработан в 1930 (о восстановлении промышленности в начале 1920-х);
• «Энергия», 1933 (о строительстве Днепрогэса);
• «Березовая роща», 1941.

Автобиографическая трилогия

• «Повесть о детстве», 1949
• «Вольница», 1950
• «Лихая година», 1954.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1950) - за «Повесть о детстве» (1949)
• Сталинская премия первой степени (1951) - за повесть «Вольница» (1950)
• два ордена Ленина
• орден Трудового Красного Знамени

• Своим учителем, «воспитавшим его как писателя», Гладков считал Максима Горького.
• Существует точка зрения, согласно которой, образ главного героя романа «Цемент» Гладков писал с Льва Троцкого.
• Роман «Цемент» был переведён на все основные языки мира и издан в 52 странах.
• В 1994 году роман Гладкова «Цемент» был издан в серии книг «Европейская классика» в Иллинойсе (США) на английском языке (на сегодняшний день это последняя публикация книг Гладкова).
• Маяковский в своём стихотворении "Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому" так отозвался о "Цементе":

• Немецкий славист Вольфганг Казак утверждал, что Гладков - «писатель, десятилетиями выдвигавшийся по политическим причинам на передний план, но не талантливый».

Увековечение памяти

• Имя «Фёдор Гладков» носит трехпалубный теплоход, построенный в 1961 году в ГДР (порт приписки - Пермь).

Пензенская область

• Именем Ф. В. Гладкова были названы средняя школа и библиотека в его родном селе Чернавка (ныне они не сохранились).
• Имя Гладкова носит одна из улиц в г. Пензе (с 28 июня 1959 года).
• В 1983 году на границе Малосердобинского района Пензенской области был установлена стела с барельефом Гладкова (скульпторы - В. К. Цой и С. Н. Олешня).
• В Пензенском областном Литературном музее и Малосердобинском районном краеведческом музее действуют экспозиции, посвящённые Ф. В. Гладкову. В частности, в пензензенском литмузее есть мемориальные вещи писателя, его документы и книги из личной библиотеки.

Краснодарский край

• В Новороссийском историческом музее-заповеднике действует экспозиция, посвящённая Ф. В. Гладкову (мемориальная коллекция вещей, документов, фотографий; воссоздан интерьер рабочего кабинета и гостиной его московской квартиры, бюст Гладкова работы Е. В. Вучетича).
• В Новороссийске именем Ф. В. Гладкова названа одна из улиц.
• В Новороссийском музее «Цементная промышленность» с 1979 года открыта мемориальная квартира, где воссоздана обстановка, в которой Гладков проживал со своей семьёй в Новороссийске в 1919-1921 гг..

Гладков Федор Васильевич

Гладков Федор Васильевич (1883 – 1958), прозаик. Родился 9 июня (21 н. с.) в селе Чернавка Саратовской губернии в крестьянской старообрядческой семье. Начальное образование получил в сельской школе, затем пришлось работать: был “мальчиком” в лавке, учеником в аптекарском магазине, наборщиком в типографии. Продолжил образование, поступив в Ектаринограде в училище, по окончании которого получил звание учителя начальной школы. С 1902 учительствовал в Забайкалье. В 1905 едет в Тифлис для поступления в учительский институт, сближается с революционерами и по заданию партии уезжает в Ейск. Вскоре последовали арест и ссылка на три года в Верхоленский уезд. После возвращения жил в Новороссийске.

Ф. Гладков начал писать, учась в екатеринодарском училище, когда был напечатан первый – “К свету”. Его ранние произведения публиковались в провинциальных газетах. Более зрелым произведением была повесть “Изгои”, о политических ссыльных, написанная в 1908 – 09 (опубликована в 1922).

В 1914 – 17 Гладков учительствовал в прогимназии станицы Павловской на Кубани. С началом гражданской войны добровольцем уходит в Красную Армию. В 1920 назначается редактором новороссийской газеты “Красное Черноморье”. В 1921 был переведен на работу в Москву. В 1920-е пишет ряд произведений: рассказ “Огненный конь”, пьесы “Бурелом” и “Ватага”, роман “Цемент”, принесший автору известность, высоко оцененный М. Горьким.

В 1923 Гладков входит в литературную группу “Кузница”, появляются новые произведения писателя: рассказ “Кровью сердца” (1928), “Новая земля” (1930), сборник “Маленькая трилогия” (сатирические рассказы, 1932). С 1932 становится членом редколлегии журнала “Новый мир”, в этот период создает свое значительное произведение – роман “Энергия”. Во время Великой Отечественной войны был корреспондентом газет “Правда” и “Известия”, писал рассказы о людях уральских заводов, о ленинградских рабочих, эвакуированных на Урал, – повесть “Клятва” (1944). В 1945 – 48 был директором Литературного института им. М. Горького. В послевоенные годы пишет автобиографическую трилогию – “Повесть о детстве” (1949), “Вольница” (1950), “Лихая година” (1954), заключительную часть автобиографической эпопеи – “Мятежная юность” – закончить не успел.

Перу Ф. Гладкова принадлежат литературные портреты ряда писателей – 7. Бажова, А. Серафимовича и др. – и общественных деятелей – М. Калинина, и. Скворцова-Степанова и др. Умер Ф. Гладков в Москве 20 декабря 1958.

Краткая биография из книги: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Автобиография

Я появился на свет в 1883 году ранним летом, 21 июня (н. с), в глухой деревне Чернавке Саратовской губернии (теперь эти места Пензенской области). Семья была патриархальная, старообрядческая, поморского согласия. Дед был хоть и маленький старичок, но держал всех в большой строгости: он никогда не ласкал детей и не замечал их. Но в праздники, когда приезжали в гости дочери, выданные замуж в соседние деревни, и ласкали меня, ребенка, он вдруг делал под веселую руку грозное лицо, тряс седой бородой и кричал: «А ну-ка дай его сюда, я его выпорю. Кланяйся в ноги, разбойник!» И я замирал от ужаса. Отец тоже боялся деда, а мать, молоденькая, похожая на девочку, дрожала перед ним и немела от страха. Порядки в семье были скитские, и мне было мучительно стоять часами с лестовкой перед иконами вместе со взрослыми и отбивать земные поклоны. Особенно тяжела была эта пытка в дни постов.
Я рано стал работать по двору и в поле - чистил навоз, боронил, сгребал сено, помогал молотить. Рано научился читать и писать. Старообрядцы считали праведным делом учить детей грамоте, чтобы они могли читать псалтырь, жития святых и распевать «гласы».
Женщины в деревне были наподобие рабочего скота: их били смертным боем, истязали, и в деревне было много кликуш. Моя мать в двадцать лет уже страдала тяжелой нервной болезнью.
После отмены крепостного права наша деревня оказалась малоземельной: на мужскую душу приходилось по «осьмине» (1/8 десятины). Так как жить в деревне было «не при чем», мужики уходили на заработки. Покидали деревню иногда целыми семьями, и избы стояли с заколоченными окнами и дверями.
В детстве я много плакал: больше всего страдал за мать, которую бил отец. Она лежала вся в синяках, с распухшим лицом и судорожно дрожала. Били и меня за то, что я играл, за то, что плакал около матери, за то, что не мог поднять лопату с навозом на телегу.
Бабушка была рыхлая, добрая, и. голос у нее был плачущий, скорбный. Она хорошо пела песни и умела рассказывать сказки и предания так, как будто сама все видела и пережила. Таких преданий и сказок я потом никогда не читал и не слышал, и "мне кажется, что она их создавала сама. И мать и бабушка очень хорошо пели песни, и песни эти нередко переходили в плач, в вопление.
Деревню и ее околицу я очень любил. И сейчас, при воспоминании, все заливается солнечным сиянием, а за "полями зеленеют перелески. На церковной площади, над зеленым лугом, мерцают волны зноя. По обе стороны речки со снежно-белым песком на берегах круто поднимаются взгорья, а в обрывистых берегах, в камнях, звенят студеные роднички.
И вот мы с отцом и матерью отправились на заработки, на рыбные промыслы. Я был поражен и подавлен сказочным величием Саратова, Астрахани, необъятной шириной Волги. Вплоть до Астрахани я находился в волшебном мире пароходных машин, грохота, рева гудков и богатырской возни грузчиков. А пароходы и баржи на реке казались мне живыми и горячими.
На рыбных промыслах Каспия, среди песчаных барханов, мы с матерью прожили с год. Тут я впервые увидел, что такое безысходное рабство. Люди надрывались на работе с раннего утра до поздней ночи, получая гроши, да и те утекали в лавочку хозяина. Многие работали здесь по нескольку лет, отрабатывая долги. Мать в штанах сидела на скамейке вместе с другой женщиной, лицом к лицу, и резала рыбу.
Весной мы возвратились в деревню.
А через год уехали уже на Кавказ - в станицу Прохладную, где отец работал на воскобойном заводе, а мать ходила на поденку.
Осенью опять вернулись в деревню из страха, что дед погонит нас по этапу и отца выпорют в волости.
В этот 1893 год в деревне открылась земская школа, и я попал во второе отделение. Летом разразилась холера. Это был так называемый «холерный год», когда эпидемия поразила, чуть ли не всю страну. Заболела и мать. Ее спас от смерти студент-медик. Бабушка перенесла болезнь почему-то очень легко. Каждый день по улицам села несли гробы, и в церкви целые дни гудели похоронные перезвоны.
Осенью приехала учительница - Елена Григорьевна Парменионова, образованная девушка, из тех самоотверженных женщин, которые «ходили в народ». Это она открыла передо мной красоту художественного слова и новый чудесный мир человеческого творчества. Я и раньше покупал у тряпичников маленькие книжечки и читал их запоем. Знал я уже стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, рассказы Л. Толстого, Тургенева, Короленко, Г. Успенского, увлекался и лубочными книжками.
Я читал в моленной «часы» и считался грамотеем. В это время в наше село прислали православного попа - ренегата из старообрядцев. Он повел провокационную борьбу с поморцами, чтобы расправиться с раскольниками. Жертвой своей провокации он избрал меня: подговорил сынишку полицейского сотника написать на церкви похабные слова и заявить, что написал их я. После церковной службы поп, с толпой молящихся подошел к нашей избе и приказал уряднику из волости арестовать меня. На съезжей этот урядник избил меня до потери сознания. Мы убежали с матерью к отцу, в Екатеринодар, где он в это время работал на паровой вальцовой мельнице. Полиция разыскивала меня, но я быстро научился надежно прятаться от нее.
В дни коронации, в 1896 году, меня амнистировали, и в полиции пристав оказал: «Молодец, что умел прятаться,- не попал к нам в лапы, а то мы бы тебя за милую душу водворили в колонию малолетних преступников».
Жили мы на Дубинке - в городском предместье - во дворе местного почетного мирового судьи Канивецкого, где обитали его престарелая мать и седовласая сестра - сердобольные барыни. Канивецкий печатал в «Областных ведомостях» веселые рассказы, похожие на анекдоты. Он покровительственно давал мне читать книги из своей огромной библиотеки.
Отец отдал меня «в люди» - «мальчиком» в мелочную лавку, но я скоро сбежал оттуда. Потом я попал «в ученье» в аптекарский магазин, но и отсюда убежал, не вынес побоев. Затем очутился в литографии, где в бензинных парах мыл литографские камни. Мать в это время работала прислугой у заведующего областной типографией. Он взял меня в типографские ученики. Месяца через два я набирал уже тексты объявлений, бланков и мелких заметок. Но, разбирая шрифт в кассах на земляном полу, заболел острым ревматизмом и слег в постель.
Тоска по деревне, по детской сельской свободе, по родным взгорьям, родничкам и солнцу, мальчишечья неволя в людях, муки за мать, которую продолжал истязать отец, постоянное ощущение, что я обречен, жить безрадостно, без всякой надежды на лучшее будущее, что в жизни только одно страданье, рабство, жестокость,- приводили меня в отчаянье. Я начал выражать свои переживания на бумаге. Рассказывал о моем житье в деревне, о рыбных ватагах, о радости возвращения домой. Потом написал целую толстую тетрадь - «Дневник мальчика».
Я показал свои труды сердобольным барыням, и они растрогались, заахали и передали мои тетрадки Канивецкому. Он иногда приезжал к матери и сестре «на хутор» отдохнуть. Как-то меня позвали к нему, и он запросто сказал мне: «Тебе надо учиться. Пописывай - может быть, что-нибудь и выйдет».
Барыньки повезли меня в гимназию. Я хорошо сдал экзамен, но учиться не пришлось: для гимназии я был слишком беден. Тогда сам пошел в городское шестиклассное училище и поступил в третий класс.
После окончания училища и дополнительного педагогического класса получил звание учителя начального училища.
Свои стихи и рассказы никому не показывал. В них я изливал и скорбь, и озлобление, и жалобы, и мечты. Раздумья и чувства искали выхода, и мне было легче, когда я выкладывал на бумагу все, что накопилось в душе. Во время выпускного экзамена в 1900 году я отважился показать свой последний рассказ «К свету» учителю, и он неожиданно, для меня похвалил его и посоветовал отнести редактору неофициальной части газеты «Кубанские областные ведомости» Л. М. Мельникову.
Встретил меня в редакции высокий коренастый человек, с большой головой, очень широким и высоким лбом, с черной бородой и очень маленьким носиком. Что-то в нем было и смешное и очень привлекательное. Принял он меня весело и радушно, рукопись взял и при мне же перелистал ее, потом горячо крикнул с пискливым шипеньем (у него была хроническая болезнь горла): «Ну, милый юноша! Рассказ я на днях напечатаю. Но работать, работать вам надо: еще первые шажки. Приносите ваши рукописи - буду помогать!» Этот замечательный человек был самым близким моим другом до самой его смерти.
В «Областных ведомостях» он напечатал потом и другие рассказы («После работы», «Максютка», «Черкесенок», «Маленький горец», «У ворот тюрьмы»). В 1901 году я послал М. Горькому в Крым повесть «На ватаге, на Жилой». Он возвратил мне рукопись с припиской: «Писать Вам нужно. У Вас есть уменье наблюдать жизнь, есть любовь к людям. Надо только писать кратко и метко - так, чтобы читателя точно палкой по башке. Исправьте рукопись сообразно с пометками на полях и пришлите мне: я напечатаю ее в «Мире божьем». Рассказ, к сожалению, не был напечатан и исчез навсегда. Я спрашивал себя не раз, почему он написал мне такие волнующие слова? Несомненно, это был свойственный ему педагогический прием - ободрить начинающего юнца, укрепить в нем веру в свои силы, толкнуть его на борьбу, разжечь в нем на долгие годы мечту о счастье, заставить дерзать и добиваться цели.
В 1902 году, чтобы вылечиться от лихорадки, я уехал в Забайкалье учительствовать. Прожил в захолустном поселье Ундинском учебный год, потом перевелся в другую, школу при железной дороге около Сретенска (в поселке Кокуй). Здесь, в читинской газете «Забайкалье», я стал печататься непрерывно. Через эту газету прошел цикл рассказов «На каторге» и ряд других рассказов и очерков. Один из рассказов - «Беспокойный» - был принят в «Журнал для всех», но не увидел света: журнал закрылся.
Эти юношеские рассказы, еще художественно незрелые, и по сей день дороги мне: в них выразилось мое страстное стремление к правде и справедливости, к борьбе против рабства и черносотенной тирании.
Уже в те юные годы я испытал на своей шкуре все мерзости и кровавые жестокости капиталистической эксплуатации и полицейского режима. Суровая школа жизни воспитала во мне крепкую волю к знанию и жгучий гнев против угнетателей. Тогда же я впервые почувствовал гордость от сознания, что я принадлежу к рабочему классу, что только рабочий класс - единственно революционный класс, что только он готовит революционную бурю и решит судьбу России. Уже тогда были у меня хорошие руководители - сознательные рабочие, интеллигенция и студенты, связанные с пролетариатом. Я учился, много читал, много мучился над «проклятыми вопросами». И мне хотелось выразить в рассказах, в очерках все, что накопилось в душе. Годы подневольного труда, эксплуатации, бесправия, издевательств над человеческой личностью озлобляли людей, разжигали гнев, и они уже хорошо знали, кто их враг и кто их друг. Но еще неорганизованные, предоставленные самим себе рабочие бунтовали в одиночку и часто опускались на дно. Об этом еще неумелой рукой и написаны были мои первые рассказы. Мой «добрый гений» и литературный вожатый Лука Мартынович Мельников как-то сказал мне: «Вы на верном пути, юноша. Чтобы не сбиться с него, держитесь как можно левее. У вас хорошая рабочая закваска, и вы добьетесь своего, только духа не угашайте».
Это были годы сипягинской и победоносцевской реакции. «Цензурная вьюга» свирепствовала вовсю. Я писал о рабочих, об угнетенных и бесправных людях, и этого было достаточно, чтобы вытравить из моих писаний дух протеста и мечту о свободе. Они беспощадно сокращались, а некоторые страницы «смягчались» и даже писались рукой редактора.
Такая судьба постигла рассказы и очерки, которые печатались в газете «Забайкалье». Редактор этой газеты писал мне: «Ваши рассказы литературны, новы, чувствуется в них свободное дыхание, бодрость, сила правды, и я печатал их с удовольствием». Однако их уродовали тяжелые руки цензора и того же редактора: они выходили из рамок «дозволенного начальством». Написанные мною в годы японской войны рассказы о женской каторге подвергались особенно яростной цензурной расправе. Не только вычеркивались отдельные абзацы и страницы, но и заменялись одни фигуры другими. Такую «чистку» весьма сильно испытали на себе рассказы: «Последние из разгильдеевцев», «Бродяга», «Не в тюрьме, не на воле» («Среди вольной команды») и «Три в одной землянке». Рассказ же «Малютка в каторжных стенах» не был напечатан - зарезан полицейской цензурой.
В нашей художественной литературе не была показана женская каторга, и я считал, что сделал первый почин в обрисовке характеров каторжниц - женщин, которых загнал в далекую Сибирь царский суд.
Впоследствии я отобрал из всего написанного в те годы наиболее типичное для моего литературного и революционного развития и постарался «оживить» рассказы, воплотить в них тот пафос, который гасили царские охранители «порядка и благочиния». Без этой реставрационной и творческой работы рассказы эти теряли и художественную и идейную значимость.
В 1905 году я уехал в Тифлис - учиться в учительском институте. Революцию встретил в Грузии. Еще за год до этого я связался с читинскими большевиками и выполнял их поручения по распространению прокламаций и нелегальной литературы. В Тифлисе я вошел в социал-демократический кружок учительского института и близко сошелся с известным на Кавказе большевиком Ильей Санжуром, с которым весной 1906 года уехал в Ейск на партийную работу. В августе успели избегнуть ареста - спешно выехали из Ейска: Санжур - в Ставрополь, а я - в Забайкалье.
В Сретенске вместе с членом читинского ПК Моисеем Губельманом, Иваном Бутиным, расстрелянным впоследствии семеновцами, и учителем Подсосовым был организатором большевистской группы. Работа велась нами среди приказчиков, железнодорожников и грузчиков на пристани.
Осенью 1906 года был арестован первым из группы (кстати, меня в то время разыскивала охранка) и отправлен в иркутский централ. Пребывание в этой тюрьме, через которую прошли Чернышевский, поэт Михайлов, Кроленко, было для меня настоящим университетом. Там происходили ожесточенные дискуссии между марксистами и эсерами. Этот тюремный период изображен мною в повести «Старая секретная». Весной 1907 года я был отправлен на место ссылки - в Манзурку, недалеко от Верхоленска, где провел больше трех лет. Там написаны мною рассказы «Удар» и «В арестантском вагоне» и начата повесть «В изгнании» («Изгои»). Одна из иркутских газет отказалась печатать рассказ «Удар» как нецензурный, а читинская «Новая газета» хоть и приняла его, но прочистила очень основательно (это было время военного положения в Восточной Сибири и диктатуры Рененкампфа). От большой же повести «Изгои» после неоднократных цензурных выжимок осталось лишь несколько отрывков. Принятая сначала в «Заветы», а потом в «Современник», она не появилась в печати, так как журналы один за другим были закрыты.
В 1910 году я освободился из ссылки и поселился в Новороссийске. Здесь служил конторщиком в мучном магазине, давал уроки, учительствовал в частной прогимназии, а потом приглашен был преподавателем в городское четырехклассное училище (переименованное потом в Высшее начальное училище).
В начале первой империалистической войны был назначен инспектором вновь открытого Высшего начального училища в большой кубанской станице и работал там до весны 1918 года. Здесь написан рассказ «Единородный сын», напечатанный Горьким в «Летописи», и вчерне набросана «Старая секретная», к которой я возвратился только в 1925-1926 годах.
С самого начала февральской революции активно принимал участие в Совете рабочих, солдатских и казачьих депутатов, был одним из организаторов советской власти в станице, избран был комиссаром просвещения, проводил учительский съезд с А. Хмельницким, виднейшим большевиком, который потом работал в Москве по составлению свода советских законов. Краснодарским наркоматом по просвещению я командирован был в Новороссийск для проведения реформы школы. В августе Новороссийск внезапно заняли деникинцы. Все члены Совнаркома были схвачены, а партийные работники ушли в подполье. Я с некоторыми товарищами скрывался в рабочем поселке цементного завода «Пролетарий» и с первых же дней включился в революционную работу среди солдат, между которыми оказались знакомые фронтовики из кубанской станицы, настроенные по-большевистски; потом связался с красно-зелеными с помощью подпольной, организованной мною, группы учащейся молодежи. Тогда же я получил известие, что кубанское войсковое правительство постановило объявить меня вне закона, и был предупрежден товарищами о соблюдении строгой конспирации. С приходом Красной Армии выполнял ответственную партийную и советскую работу.
В августе 1920 года пошел добровольцем в Красную Армию против десанта Врангеля и работал потом в политотделе 14-й бригады 9-й армии. Зимою был отозван окружкомом и назначен редактором газеты «Красное Черноморье», избран в члены окружкома и потом назначен заведующим отделом народного образования. Прикреплен был к партячейке цементного завода, где мне приходилось принимать самое непосредственное участие в организационных делах по восстановлению завода. Среди напряженной партийно-советской работы написал рассказ «Зеленя» («Волки»).
Осенью 1921 года с помощью Горького выехал в Москву, где работал сначала по народному образованию, а потом секретарем редакции вновь открытого журнала «Новый мир». С 1923 года стал литератором-профессионалом.
В 1922-1923 годах напечатаны рассказы «Зеленя», «Изгои» и пьеса «Ватага», а в 1924 году закончил роман «Цемент», который начал печататься в январской книжке «Красная новь» в 1925 году.
«Цемент» писался по ночам в неприютной, холодной, похожей на одиночку подвальной комнатушке на Смоленском бульваре.
Летом 1927 года поехал на Днепрострой, где жил наездами до пуска электростанции в 1932 году. В «Известиях» печатал очерки о ходе стройки, а в 1933 году выпустил первый том «Энергии», через шесть лет - второй. В результате поездки по Запорожской области написал повесть «Новая земля» о людях социалистического земледельческого труда.
Ранее написанные повести «Огненный конь» и «Пьяное солнце» считаю порочными и чуждыми мне по духу и по форме и отвергаю их.
В 1941 году напечатал в «Новом мире» повесть «Березовая роща». Эта поэма о лесе и преобразовании природы - одно из самых дорогих мне произведений.
Во время Великой Отечественной войны писал много как публицист. Корреспондировал с уральских оборонных заводов в «Известия». За эти годы написал две книги под общим заглавием «Опаленная душа» и «Клятва». Очерки о Днепрострое и о новаторах производства на Урале изданы отдельными книжками. В 1945 году назначен был директором Литературного института им. Горького. Эта работа оторвала меня от писательского стола на три года. Работал в институте, утвержден был Всесоюзной аттестационной комиссией в звании профессора.
«За выдающиеся заслуги в области литературы» награжден был в 1939 году орденом Ленина, в 1943 году в связи с 60-летием - орденом Трудового Красного Знамени, а в 1953 году - вторым орденом Ленина в связи с 70-летием.
В 1950 году мне присуждена была Сталинская премия второй степени за «Повесть о детстве», а в 1951 году - Сталинская премия первой степени за «Вольницу».
Книги мои переведены на все западные языки, а «Цемент» - на все языки мира. Летом в 1946 году был в Болгарии и Югославии и пережил истинное счастье: я узнал там, что мои книги помогали борьбе с фашизмом. Свою популярность среди широких народных масс этих стран я воспринял как признание того, что и я - участник их революционной борьбы.

Федор Васильевич Гладков умер в Москве 20 декабря 1958 года.
Трудно поверить, что нет с нами этого замечательного писателя-коммуниста, этого горячего, беспокойного, необыкновенно доброго и нежного человека, который вопреки тяжелому недугу молодо и щедро отдавал свои силы родине.
Совсем недавно, в июне 1958 года, советская общественность отмечала 70-летие Федора Васильевича Гладкова, и этот юбилей, естественно, закономерно превратился во всенародное торжество...
С особенным требовательным и ласковым поощрением относился писатель ко всему, что считал необходимым, полезным для литературного дела. С горячим сочувствием отнесся он и к идее создания этого сборника автобиографий писателей старшего поколения; он давал советы по распределению и отбору материала, просил присылать ему автобиографии, которые были ему особенно близки, интересны...
Редкая встреча с ним обходилась без вопроса: «Ну, как работа над сборником? Подвигается? Когда намечен выход книги?»
В одной из бесед он сказал: «Биографии наши поучительны, ох! как поучительны! Сколько мы в жизни увидели, узнали, через какую борьбу прошли, прежде чем осмелились назвать себя писателями... Да-да - осмелились! Надо было добиться, чтоб совесть позволила себя так величать...» Писательская работа для Федора Васильевича Гладкова была высоким подвигом, самозабвенным служением, и он отдавался этому служению и с юношеским восторгом, и с какой-то торжественной, аскетической суровостью.
Над четвертой книгой своих автобиографических повестей, которую он назвал «Мятежная юность» (отрывки из этой повести были напечатаны в «Правде»), он работал последние два года лихорадочно, урывками, преодолевая тяжелую болезнь, и горевал, опасался, что не хватит сил довести работу до конца... Он и умер, не отрываясь душой от работы, от людей, от жизни.

Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»

Биография

Гладков Федор Васильевич (1883 - 1958), прозаик. Родился 9 июня (21 н.с.) в селе Чернавка Саратовской губернии в крестьянской старообрядческой семье. Начальное образование получил в сельской школе, затем пришлось работать: был «мальчиком» в лавке, учеником в аптекарском магазине, наборщиком в типографии. Продолжил образование, поступив в Екатеринограде в училище, по окончании которого получил звание учителя начальной школы. С 1902 учительствовал в Забайкалье. В 1905 едет в Тифлис для поступления в учительский институт, сближается с революционерами и по заданию партии уезжает в Ейск. Вскоре последовали арест и ссылка на три года в Верхоленский уезд. После возвращения жил в Новороссийске. Ф. Гладков начал писать, учась в екатериноградском училище, когда был напечатан первый - «К свету». Его ранние произведения публиковались в провинциальных газетах. Более зрелым произведением была повесть «Изгои», о политических ссыльных, написанная в 1908 - 1909 (опубликована в 1922). В 1914 - 1917 Гладков учительствовал в прогимназии станицы Павловской на Кубани. С началом гражданской войны добровольцем уходит в Красную Армию. В 1920 назначается редактором новороссийской газеты «Красное Черноморье». В 1921 был переведен на работу в Москву. В 1920-е пишет ряд произведений: рассказ «Огненный конь», пьесы «Бурелом» и «Ватага», роман «Цемент», принесший автору известность, высоко оцененный М.Горьким. В 1923 Гладков входит в литературную группу «Кузница», появляются новые произведения писателя: рассказ «Кровью сердца» (1928), «Новая земля» (1930), сборник «Маленькая трилогия» (сатирические рассказы, 1932). С 1932 становится членом редколлегии журнала «Новый мир», в этот период создает свое значительное произведение роман «Энергия». Во время Великой Отечественной войны был корреспондентом газет «Правда» и «Известия», писал рассказы о людях уральских заводов, о ленинградских рабочих, эвакуированных на Урал, - повесть «Клятва» (1944). В 1945 - 1948 был директором Литературного института им. М.Горького. В послевоенные годы пишет автобиографическую трилогию - «Повесть о детстве» (1949), «Вольница» (1950), «Лихая година» (1954), заключительную часть автобиографической эпопеи - «Мятежная юность» - закончить не успел. Перу Ф. Гладкова принадлежат литературные портреты ряда писателей - Бажова, А. Серафимовича и др. - и общественных деятелей - М. Калинина, И. Скворцова-Степанова и др. Умер Ф. Гладков в Москве 20 декабря 1958 года.

Фёдор Васильевич Гладков родился в селе Чернавка, что в Саратовской губернии, 9 июня 1883 года в старообрядческой семье крестьян. Начальное образование он получал в сельской школе и вместе с тем работал: то помогал в лавке, то был помощником в аптеке, также немного поработал в типографии.

Затем он поступил в Екатериноградское городское училище, успешно окончив которое, получил возможность работать в начальной школе. По воле судьбы, с 1902 года работать ему пришлось в Забайкалье, в церковно-приходской школе. Спустя три года он перебирается в Тифлис, где планировал поступить в учительский институт, но успевает сблизиться с революционерами, за что и был арестован. Ссылку он отбывал три года с 1906 по 1909 годы в Верхоленском уезде. В годы Первой мировой войны Фёдор Васильевич учительствует на Кубани, но уже гражданскую войну он встречает в рядах Красной армии. В 1920 году Гладкова назначают главным редактором газеты «Красное Черноморье», правда, не надолго. Через год его переводят на работу в Москву. В середине 30-х годов он создаёт своё самое значительное произведение, роман «Энергия».

В годы Второй мировой войны он находится на Урале и работает корреспондентом в газетах «Правда» и «Известия». Уже после войны назначен на должность директора Литературного института им.Горького. Работал там также недолго, всего три года (1945-1948гг), после чего занялся написанием автобиографии, которая по задумке Фёдора Васильевича должна была состоять из четырёх повестей. Заключительную часть он так и не успел дописать.

Фёдор Васильевич Гладков. Гладков, Федор Васильевич ГЛАДКОВ Федор Васильевич (1883 1958),русский писатель. Роман “Цемент” (1925) о восстановлении промышленности после Гражданской войны, “Энергия” (1932 38) о строительстве Днепрогэса;… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (1883 1958), русский писатель. В романе «Цемент» (1925) тема восстановления промышленности после Гражданской войны, образ передового рабочего. Роман «Энергия» (1932 38) о социалистической стройке. Автобиографическая трилогия «Повесть о детстве»… … Энциклопедический словарь

Гладков русская фамилия. Образована от прозвища Гладкий (новгородские, костромские, южные говоры) «здоровый, дородный, тучный, сытый». Гладков, Александр Васильевич Герой Советского Союза. Гладков, Александр Константинович (1912 … Википедия

1. ГЛАДКОВ Александр Константинович (1912 76), русский драматург. Героическая комедия в стихах Давным давно (1941; фильм Гусарская баллада, 1962), сюжет которой навеян историей кавалерист девицы Н. Дуровой героини Отечественной войны 1812; пьесы … Русская история

Гладков Ф. В. - ГЛАДКÓВ Фёдор Васильевич (1883–1958), рус. писатель. В ром. Цемент (1925) о восстановлении промышленности после Гражд. войны – романтизированный образ передового рабочего – хозяина страны. Ром. Энергия (1932–38) о социалистич … Биографический словарь

- (полный список) Содержание 1 Список лауреатов 1.1 1941 1.2 1942 1.3 1943 … Википедия

Медаль Сталинской премии Медаль лауреата Сталинской премии на почтовой марке Сталинская премия форма поощрения граждан CCCР за выдающиеся творческие достижения в области науки и техники, литературы и искусства, коренные усовершенствования… … Википедия

Эта страница информационный список. См. также основную статью: Новодевичье кладбище Содержание … Википедия

Книги

• Лихая година , Федор Гладков , Прижизненное издание. Москва, 1954 год. Советский писатель. Издательский переплет. Сохранность хорошая. В романе "Лихая година", продолжая горьковские реалистическиетрадиции, Фёдор Васильевич… Категория: Классическая и современная проза Издатель: