Интеграционные процессы в европе. Эволюция понимания европейской интеграции

Выбор оптимальной модели европейской интеграции делает необходимым более детальный разбор существующих механизмов взаимодействия. Особенно взаимодействия центра и регионов в рамках федерализма, автономизации, регионализма и иных схем, соответствующих концепций автономии национальных культур. В результате возникает возможность прогнозирования альтернативных путей европейской интеграции, а также поиска особых стратегий для отдельных государств, регионов, культурных и национальных общностей.

Проблема государственного суверенитета постоянно была в центре философии права. Теория гражданского общества, правового государства и суверенитета от Канта и Гегеля до Кельзена и Карре де Мальберга, разработанная европейской либеральной философией права, давала ответ на основные вопросы, поставленные в германской (1) и вообще европейской правовой мысли периода перехода от абсолютных государств к представительной системе и от унитарных государств к федеративным, а именно – государственно-правовым формам федеративных отношений, государственному суверенитету, системе формирования представительных институтов, теории разделения властей, роли судебной власти в разрешении публично-правовых и административных конфликтов, правам и политическим свободам личности (2). Однако сейчас высказываются сомнения в том, насколько теории предшествующего времени – суверенитета, формы правления, этических, политических и юридических ограничений власти – могут быть использованы для изменившейся реальности (3).

Данное научное наследие актуализировалось в современной литературе в связи с объединением Европы, является магистральной линией дебатов о характере этого объединения – должно оно иметь статус союза государств, конфедерации или федерации, а возможно, представлять какую-либо новую, оригинальную форму, еще не известную теоретикам права; должны ли в этом объединении преобладать нормы международного права (предполагающие равенство государств-членов независимо от их размеров и мощи) или принципы конституционного права (допускающие возможность различного представительства от регионов в едином наднациональном центре); получит это образование симметричный или асимметричный характер (включая сюда проблемы бюджетного федерализма, представительства от регионов и национальных меньшинств). Наконец, сохраняет значение главный вопрос: как следует интерпретировать понятие суверенитета.

ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА ПРИНЯТА

ЕВРОПЕЙСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ?

Идеи европейской интеграции опираются на длительную историческую традицию, включающую опыт Римской империи, империи Карла Великого, Священной Римской империи, империи Наполеона, дискуссий о создании Соединенных Штатов Европы начала ХХ в., интеграционных процессов, активно шедших после Второй мировой войны. Европейское единство – объективный процесс, подготовленный предшествующими международными договорами – Маастрихтским (1992), Амстердамским (1997) и Ниццким (2001) (4). В условиях глобализации очевидной и вполне разумной представлялась необходимость единого экономического и правового пространства – европейской конституции, которая должна была стать его символом (5).

Очень скоро, однако, выяснилось, что Европа в начале XXI в. также далека от единства, как и ранее. Опросы общественного мнения показывали, что Европа расколота поровну на еврооптимистов и европессимистов. Обращает на себя внимание, что кризис интеграции и принятия конституции обострился как раз перед вступлением новых членов. Подготовительная работа по конституции, длившаяся более года, оказалась отвергнута из-за позиции Польши и Испании. Возник тезис о Европе двух скоростей как альтернативе (со стороны великих держав – Германии, Франции, Англии). В чем причина этого конфликта?

Внешним проявлением противоречий стал конфликт международного права и национального публичного права. Европейская конституция легитимировалась ее создателями как наиболее полное выражение демократических принципов, которые уже присутствуют в национальном законодательстве всех стран-участниц интеграционного процесса. Главное, как подчеркивалось в официальных комментариях, состоит в том, что закреплены основные завоевания Европы в области прав человека; создан эффективный механизм противостояния глобальным экономическим вызовам, наконец, координирующие институты, необходимые для управления в новых условиях. Способ создания конституции действительно специфичен (в основе – международные договоры, а не национальное государственное право), но такие случаи уже бывали (напр., Германия после войны и Дейтонские соглашения).

Критики конституции, однако, указали на следующие слабые черты проекта. Прежде всего, Европейская конституция – это главным образом германский проект, суть которого состояла в стремлении предложить Европе германскую модель объединения. Она имеет свои специфические исторические особенности, которые трудно реализуемы в других странах и культурах. Из фактически унитарного государства, каким Германия стала в период Третьего рейха, она вновь превратилась в федеративное государство, причем закрепила федерализм как вечный принцип, не подлежащий изменениям в будущем (в Основном законе 1949 г.). Но это превращение было достигнуто в результате давления со стороны стран-победительниц (прежде всего США и Франции). Объединение ФРГ и ГДР было реализовано без национального референдума и вызывало критику за недостаточную демократичность (6). Таким образом, германская модель интеграции, по мнению критиков, не являлась подлинным ориентиром для европейского единства.

Другой тезис критиков состоял в выявлении юридической неопределенности конституции Европы прежде всего по таким параметрам, как конституирующая власть, формы объединения, организация единой власти и решение проблемы суверенитета. Разработка конституции Европейским конвентом базировалась на принципах международного (а не национального) права. Европейская конституция поэтому – квазиконституционное (международное право) – противостоит различным национальным публично-правовым традициям. Способы преодоления конфликтности двух видов права были найдены в следующем: поправки в национальные конституции (Франция, Испания, Германия); роль Европейского суда по правам человека и его наднациональных прецедентов (создаваемых также на основании международного, а не конституционного права, в виде прецедентов, что не типично для континентальной системы права); попытки теоретического пересмотра концепции суверенитета (разделенный или распределенный суверенитет, объединение суверенитетов и т.д.) (7).

Неопределенность интерпретации суверенитета, как было показано, – центральный вопрос юридических споров. С точки зрения теоретиков Евросоюза, Единая Европа – это принципиально новое образование: не федерация (США), не конфедерация (Швейцария в прошлом), не международная организация (ООН). Это – нечто оригинальное и не имеющее аналогов в истории. Но цели интеграции (с формально юридической точки зрения) остались не ясны (будет ли это союз государств или союзное государство). Европа по этой конструкции суверенитета оказывалась, с одной стороны, единым юридическим лицом, способным подписывать международные договоры с другими государствами, но при этом сохранялось право вето, закрепляющего позиции отдельных государств. Отмечалось, что данная модель объединения напоминает не столько реальное политическое образование, сколько умозрительную идеологическую конструкцию, реализация которой приведет к созданию бюрократического наднационального центра, способного подавлять культуру и интересы отдельных государств-членов (проводились даже аналогии с моделью федерализма, зафиксированной в конституциях СССР). Более того, утверждалось, что подобное образование может существовать лишь при наличии определенной угрозы извне – как некоего цементирующего фактора интеграции, без которого вся постройка рухнет.

Принцип вертикального и горизонтального разделения властей оказался чрезвычайно конфликтной областью. В проекте Европейской конституции выделялись следующие параметры федеративного государства: области исключительной компетенции (торговля, иностранная политика, безопасность); смешанной компетенции (правосудие, транспорт, экономическая и социальная политика); область ведения национальных правительств (которая признавалась европессимистами чрезвычайно ограниченной). В то же время отмечалось, что в данную конструкцию включен ряд неприемлемых положений: право сецессии и даже, возможно, вето, что делает это образование неработоспособным; двойное гражданство (национальное и европейское), проблема идентичности (европейская, как и советская, идентичности отрицают национальную идентичность), права меньшинств; усиление союзных органов (Парламента и Комиссии, Суда). Горизонтальное разделение властей воспринималось как громоздкая структура, порождающая дублирование функций: избираемый населением Парламент и Совет министров, которые контролируются национальными правительствами, – с одной стороны, Комиссия и президенты на европейском уровне – с другой. Следствиями признавались – денационализация, утрата идентичности, бюрократизация (8).

Выступили конфликты, связанные с характером представительства от государств-членов: пропорционально численности населения или, в соответствии с принципами международного права, – равное представительство от государств. За этим прослеживался конфликт государств-доноров и дотационных (к которым относятся Испания и Польша). Подчеркивался негосударственный подход этих новых членов ЕС, которые, получая деньги из европейской кассы, отказались от рационального перераспределения средств с учетом перспектив расширения ЕС.

Особенно болезненной стала критика интеграционного процесса с точки зрения идеологии прав человека. Критика с этих позиций раскрыла противоречивость ряда основных документов, лежащих в основе Европейской конституции, – Конвенции о правах человека и Хартии Европейского союза об основных правах (2000 г.), а также судебных прецедентов (9). Направления критики Хартии особенно четко представлены в Англии: она рассматривается как очень абстрактный документ, который годится как политическая декларация, но не как правовой акт. Он говорит о правах, нормах и принципах, но эти понятия имеют разный смысл; неясна трактовка этих прав из текста документа (хотя есть решения суда, но их недостаточно); Хартия противоречит по ряду позиций Конвенции, что запутывает дело; неясен уровень действия Хартии – общеевропейский или она относится к национальному уровню (отдельных государств); содержит очень общие и неверные положения (напр., о том, что все имеют право на забастовку – значит, также полиция, армия, что неверно); включает противоречие личных прав и социальных прав. Документ представлялось необходимым доработать, но сделать это тихо и тайно. Англия говорила о его условной поддержке. Вообще в этой дискуссии выявилась острая проблема для будущей интегрированной Европы: как совместить значительные социальные гарантии и право на забастовку в относительно более отсталых странах. Сочетание этих двух норм (понятное в свете длительного господства социал-демократов в Европе) нерационально в странах, стоящих перед необходимостью экономической модернизации.

Суммируя, можно констатировать, что аргументы за принятие конституции были взяты из логики интеграционных процессов послевоенной Европы, а также опирались на идеологию социального государства. Процесс интеграции, согласно этому подходу, объективен – он сулит удобство, безопасность и предсказуемость для Европы, экономические преимущества и защиту прав личности. Аргументы против конституции включали необходимость оставить некоторые области в сфере правовой неопределенности, с одной стороны, и осознание трудности реализации интеграционного проекта – с другой. Противники интеграции вообще подняли острую проблему сворачивания демократии и роста конформизма в Европе: объединение Европы приведет по их мнению к утрате либеральных ценностей, поскольку такие базовые ценности как национальная идентичность, социальные и личные права, бюджет, защита меньшинств; проблема иммиграции и предоставления убежища, визы (уже – единая) – будут решаться вне контроля национальных правительств. В частности принятие европейского социального стандарта сразу после шоковой терапии – вызывало протесты в Восточной Европе (поскольку вело, по их мнению, к реставрации социалистических принципов централизванного распределения). Осознание этого факта стало особенно болезненным для малых народов, увидевших в интеграционных формулах угрозу своего национального существования.

Конституция Европы, задуманная как триумфальное завершение холодной войны, была призвана показать торжество Запада на фоне распада бывшей Советской империи. Оказалось, однако, что эта конституция не давала необходимого качественного уровня концепционной новизны в решении таких проблем, как европейская идентичность, соотношение национального и европейского суверенитета, стратегия интеграционного процесса. Некоторые положения проекта конституции подозрительно напоминали советскую модель. Продемонстрировав неспособность выдержать вызовы современности, конституционный процесс оказался отвергнут на референдумах во Франции и Голландии. Это стало внешним стимулом к новому осмыслению интеграционных процессов. Данный пересмотр должен иметь своим лозунгом не еврооптимизм или европессимизм, но “еврореализм” (понятие, вошедшее в политическую лексику в последнее время).

ИНТЕГРАЦИЯ И ДЕЗИНТЕГРАЦИЯ В ЕВРОПЕ

Современных исследователей часто ставит в тупик наличие диаметрально противоположных тенденций развития Западной и Восточной Европы. В то время как на Западе интеграционные процессы набирают силу, Восток Европы оказался в ситуации дезинтеграции. Данное противоречие действительно бросается в глаза, однако может получить различные интерпретации. Нам представляется, что речь должна идти не столько о противоположности тенденций развития двух частей Европы, сколько о стадиальной смещенности этого развития. Те процессы, которые имели место в Западной Европе 50 лет назад, могут быть обнаружены в другой ее части в настоящее время.

Обратимся к истории интеграционных идей на Западе. Они восходят к спорам федерелистов и антифедералистов периода принятия Конституции США, но включают также опыт обсуждения идеи Соединенных штатов Европы начала ХХ в. Наряду с теоретическими аргументами масштаб выбора тех или иных предпочтений в конституции определялся социальными реалиями эпохи. В этом контексте может интерпретироваться конфликт федералистов и антифедералистов – двух основных идеологических течений эпохи принятия американской конституции. Следует оговорить историческое содержание этих терминов, которые могут вводить в заблуждение при сопоставлении с современной политической лексикой. В американском контексте под федералистами понимали сторонников и идеологов сильного централизованного государства, основанного на принципах федерализма. Федералисты, следовательно, это те, кто выступал за принятие конституции, наделявшей Конгресс и правительство страны возможно большими полномочиями. Напротив, антифедералисты – это фактически противники образования единого государства, сторонники конфедерации. В конституционных дебатах они выступали либо против принятия конституции единого союзного государства, либо за такую конституцию, которая сохраняла бы реальную власть за правительствами штатов при максимальном ограничении прерогатив центрального Конгресса и правительства. Отметим, что многие аргументы федералистов и антифедералистов, высказанные впервые в этом споре, повторялись затем неоднократно при образовании (или распаде) федеративных государств в условиях острых противоречий субъектов федерации и союзного центра. Те споры, которые идут в настоящее время по вопросу о конституции Единой Европы, также отражают подобные аргументы. В Америке этот спор выражал в конечном счете позиции сторонников и противников принятия конституции. Поэтому они могут быть названы также конституционалистами и антиконституционалистами (10).

После Второй мировой войны соотношение моделей союза государств, конфедерации и федерации стало предметом обсуждения в условиях распада колониальных империй. Если Британская колониальная система была преобразована в Содружество, то Французская не смогла повторить этот опыт. Параметры Вестминстерской системы политического устройства и тенденции ее реформирования до настоящего времени определяют близкие процессы в странах Британского Содружества (11). Вестминстерская система в широком смысле – это парламентский режим британского типа, модель которого была чрезвычайно влиятельна за пределами Соединенного королевства. Многие характерные ее черты были экспортированы в страны-члены Британского содружества, как Канада, Индия, Австралия и Новая Зеландия. Если первые три государства отличаются тем, что имеют федеративную систему, то последнее – чистый пример унитарного государства. Сюда можно отнести большинство английских колоний в Азии и Западной Африке, а также Израиль, но там эта модель была принята скорее по политическим причинам (конфликт религии и светской власти).

Иная динамика представлена в ходе обсуждения судьбы Сообщества во Франции периода принятия конституции Пятой республики (1958 г.). От решения данной проблемы зависел тогда тип политического образования, которое должно было возникнуть в результате деколонизации, – будет оно унитарным, федеративным или конфедеративным. Идея федерализма американского образца была завезена во Францию еще маркизом де Лафайетом в период Великой французской революции, однако не получила тогда поддержки. Она появилась затем при Четвертой республике в связи с проектом пересмотра титра VIII Конституции 1946 г. Данная идея фигурировала затем в ходе подготовительных работ к Конституции 1958 г. среди первых директив Де Голля в рамках пятого пункта конституционного закона 3 июня 1958 г. Уже в протоколах заседаний рабочей группы фиксировалась возможность для заморских территорий федеративного и конфедеративного объединения, “федерального Сената” и “федеральных министров”. Идея федерации занимала большое место в дебатах Конституционного консультативного комитета, дискуссии в котором быстро выявили непреодолимые противоречия между сторонниками федерации и конфедерации. Первоначально представители заморских территорий выступали за идею федерации. В ее пользу высказывались в период Четвертой республики Феликс Уфуе-Буани, Мобито Кейта и Леопольд Сенгор. В дальнейшем, однако, последний изменил свои взгляды в пользу конфедерации. Невозможность добиться консенсуса в этом вопросе привела к “реалистическому” решению, состоявшему в введении компромиссного термина – “Сообщество” (Communaute) – прагматической концепции, предложенной Комитетом для выхода из тупика, в который завела дискуссию идея федерации. Появление данного понятия – “сообщество” – вызвало единодушное одобрение и заставило быстро забыть проект федерации. Это положило конец одному из выраженных альтернативных путей и отказу от политически “сверхчувствительных” понятий федерации и федерализма (“politiquement hyper-sensibles”). Как резюмировал М.Дебре, “сообщество не есть федерация” (12).

По вопросу о форме сообщества (идея Франко-Африканского сообщества) спор шел о выборе между федерацией и ассоциацией. Начав с федералистской перспективы, правительство закончило выбором в пользу независимости. Право на независимость и возможность выхода из сообщества были провозглашены официально Де Голлем в 1958 г. в период голосования по принятию конституции (ее неприятие означало выход из сообщества). В окончательном виде была принята компромиссная формула, которая выражала как идеи сторонников федерализма, так и независимости – “союз независимых государств и автономных государств”. Президент республики становился президентом сообщества, но власть в нем осуществлялась органами республики (а органы сообщества получали лишь консультативные функции). В конечном счете идея сообщества, как ранее – федерации, тихо окончила свое существование, а соответствующий раздел конституции был устранен из нее.

Третий вариант процесса деколонизации представлен Португалией. Являясь фактически подсистемой британской колониальной системы, эта конструкция существовала наиболее длительное время – до революции 1974 г., когда она была радикальным (и неправовым) образом разрушена. Проблемы, относящиеся к прошлому колониальной империи, не могли не получить отражения в конституции. В конституции был отражен статус таких заморских территорий, как Азоры и Мадейра, Макао (до 1999, когда оно было предано КНР), Восточный Тимор (ныне обретший статус независимого государства), право на самоопределение которого Португалия обеспечивала. Конституция не только фиксирует права человека, %но и признает “право народов на восстание против любых форм угнетения, в частности против колониализма и империализма”, – положение, которое можно интерпретировать как разрыв с колониализмом и даже обоснование борьбы с империализмом, колониализмом и агрессией (13). Международное право – интегральная часть португальского права. Фундаментальные принципы, закрепленные Конституцией Португалии, – народный суверенитет, региональная автономия (для Азорского архипелага и Мадейры). Таким образом, Западная Европа дает три основных примера деколонизации (и дезинтеграции) – с сохранением содружества (Великобритания), его юридическим прекращением в ходе принятия новой конституции (Франция) и, наконец, революционным разрушением (Португалия).

Если сопоставить с этим процессы дезинтеграции в Восточной Европе конца ХХ в., связанные прежде всего с прекращением существования СССР, то можно без труда найти аналоги всем трем моделям. Первая из них может быть усмотрена в создании Союза независимых государств (СНГ), ряд проектов которого стремился сохранить общие контуры геополитической стабильности. Вторая модель представлена отказом от участия в переговорах по созданию СНГ стран Прибалтики, а также последующими выходами из договора ряда государств. Наконец, третья модель выражена в цепной реакции распада государств Центральной и Восточной Европы, а также процессах дестабилизации, крайней формой выражения которых стало образование так называемых “непризнанных государств”.

Совпадение принятия демократических конституций с процессом поиска национальной идентичности оказалось деструктивным фактором. В Восточной Европе (в отличие от Западной) данный процесс не завершился до настоящего времени и оказывал самостоятельное воздействие на переходный период практически во всех странах региона, где национализм набирал силу и вставала проблема самоопределения национальных меньшинств. В одних случаях дезинтеграция Советского блока могла приводить даже к интеграционным процессам (например, присоединение ГДР к ФРГ). В других процесс дезинтеграции охватывал отдельные государства и выражался в юридическом оформлении их распада. Примером может служить судьба Чехословакии. Законодательные институты были реконструированы на базе дискуссий за “круглым столом” до выборов в 1990 г. Однако конфликт различных политических ориентаций чехов и словаков внутри единого парламента привел к расколу в новой федеративной республике. Политические переговоры лета 1992 г. закончились решением о формальном разделении Чехословакии с 1 января 1993 г., формальный акт, устанавливавший дату роспуска федеративной республики, был принят Федеральным собранием в ноябре 1992 г. Чешская конституция была принята в декабре 1992 г. и вступила в силу 1 января 1993 г. Словацкая конституция, создающая суверенное словацкое государство, была принята в сентябре 1992 г. и вступила в силу 1 октября 1992 г. Бархатная революция закончилась вскоре “бархатным разводом” (“velvet divorce”).

Примером радикального и неуправляемого конституционного конфликта стал распад Югославии. Он был обусловлен тем, что в условиях отсутствия однородного гражданского общества, при наличии различных и противостоящих друг другу исторически идеологических и социокультурных традиций процесс национального самоопределения приобрел форму межгосударственного противостояния. Эти тенденции нашли выражение в создании партий по этническому признаку. Конфликт между Сербией, с одной стороны, Словенией и Хорватией – с другой, нашел выражение в войне в Хорватии (1991 г.), затем Боснии и Герцеговине (1992 г.), вооруженных действиях в Косово (1988 г.), бомбардировках Сербии, а затем распространении вооруженного конфликта на Македонию. Эти события стали результатом сочетания конституционного, национального и политического кризисов, поиском различных стратегий выхода из них.

Рост межнациональных конфликтов отмечался в Болгарии, Румынии, Венгрии и Прибалтике, развитие национализма стало одним из движущих мотивов в Польше. Мощным фактором конституционного развития повсюду в Восточной Европе стало возрождение национализма, которое (как в экстремистской, так и либеральной форме) было связано со стремлением восстановить разорванную историческую и правовую преемственность. В Польше стремление к восстановлению преемственности национальной истории проявилось в том, что преамбула к действующей конституции констатирует восстановление государственного суверенитета лишь с 1989 г., хотя и не выводит из этого каких-либо юридических следствий (в частности, не устанавливает отношения Третьей республики ко Второй и Первой), вводит ряд статей, осуждающих коммунизм и подчеркивающих исключительный статус католической церкви.

Именно в это время национализм вступает в конфликт с концепцией гражданского общества. Следует констатировать, что национальные государства в Центральной и Восточной Европе формируются со значительным опозданием по сравнению с Западной в результате распада крупных империй в начале ХХ в. (Германской, Австро-Венгерской, Российской и Оттоманской). Существует поэтому сходство исторических судеб стран региона, в частности, предпосылок конституционализма в Восточной Европе. В межвоенный период все страны Восточной и Южной Европы от Балкан до Балтики имели авторитарные режимы в виде президентских или монархических диктатур. Анализ этих диктатур 20–30-х гг. в Эстонии, Латвии, Литве, Польше Венгрии, Словакии, Румынии, Болгарии, Албании, Югославии и Сербии показывает, что они имели характерные общие черты и направленность. При всем различии обстоятельств возникновения их объединяли национализм, отрицание либеральной демократии, антипарламентаризм, критическое отношение к политическим партиям и стремление к единоличной власти вождя (в ряде случаев монарха, президента или военного диктатора). Все режимы межвоенного периода были попыткой стабилизировать национальные государства, найти выход из общеевропейского кризиса и утвердить национальную государственность авторитарными методами. На все эти страны далее, после Второй мировой войны, была распространена советская модель номинального конституционализма (представленная сталинской конституцией 1936 г.). Содержание переходного периода во всех этих странах также имело сходные параметры – представляло собой движение от номинального советского конституционализма к реальному, но окрашенному национализмом (14).

В результате для всех стран данного (постсоветского) типа конституционализма характерен острый конфликт двух тенденций: демократизации (как правления большинства, причем коренной нации) и либерального конституционализма (основной принцип которого – гарантии прав меньшинств и личности). Если на Западе эти два процесса были разделены во времени (основы гражданского общества и среднего класса сформировались постепенно до введения конституций), то в Восточной Европе они практически совпадают. Рывок к демократии и конституционализму вступал в противоречие с необходимостью непопулярных, прежде всего экономических, реформ. При отсутствии культуры компромиссов между этносами и партиями большего успеха добивались наиболее демагогические из них. В условиях конкуренции на выборах развивается феномен национального популизма – неоправданных обещаний быстрого улучшения ситуации (часто за счет других этносов) в условиях отсутствия реальной возможности сделать это.

ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ СООТНОШЕНИЯ ЦЕНТРА И РЕГИОНОВ В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ (ФЕДЕРАЛИЗМ, АВТОНОМИЗАЦИЯ, ДЕВОЛЮЦИЯ)

Какие концепции преодоления деструктивных тенденций может предложить Западная Европа? Реалистический подход к решению проблемы идентичности идет по линии такого поиска интеграции, которая была бы совместима с реально существующей асимметрией (национальной, экономической) развития регионов, в особенности тех из них, которые стремятся сохранить национальную идентичность. В современной Европе представлено несколько моделей такого поиска. Одна из них исторически связана с конфедерацией (Швейцария); другая – представлена федерацией (ФРГ); третья – государством автономий (Испания); четвертая – процессом деволюции (Великобритания); наконец, пятая – различными вариантами регионализации (Италия), а также административно-территориальной и функциональной децентрализации (Франция) (15).

Первоначальные идеи конфедерации как модели европейской интеграции, как мы видели, уступили место ее поиску по линии федерации или ее менее выраженных аналогов. Но нельзя сказать, что перспектива федерализма – единственная рациональная модель для Европы. Она может быть построена не на разделении власти (как обычно в федерализме), а на ее распределении. При этом, однако, как для федерализма, так и других вариантов децентрализации существует проблема асимметричности правления: о ней говорят как характерной черте решения по образцу Испании и Канады, даже как модели для Европейской интеграции, основанной на различных национальных историях и включающей государства разного масштаба. Асимметричность федерации означает систему, в которой некоторые образования имеют большие прерогативы самоуправления, чем другие. Напротив симметричная модель федерализма представляет государство, где граждане инкорпорированы в образования, имеющие равные права. Асимметричность более подходит для многонациональных федераций, где различные группы индивидов с разными культурными и коллективными идентичностями ищут конституционного признания своей национальной самобытности. Симметрия предполагает унифицированное федеративное деление, где существуют гомогенные и равные территориальные образования. Асимметрия характеризует федерацию различных народов, признание их стремления к национальному самоуправлению. Поэтому практически неизбежно, что национально детерминированные образования будут искать иных и более серьезных полномочий, чем регионально детерминированные образования.

В сравнительной перспективе в государствах, где в последнее время остро стояла проблема соотношения федерализма и многонациональности, усилия предпринимались не столько в направлении развития асимметрии, сколько ее поглощения унифицированным территориальным делением. Эта концепция была реализована в Испании, где (после введения симметричной модели децентрализации Конституцией 1978 г.) три национально детерминированные автономии (Каталония, Страна Басков и Галисия) по-прежнему требуют большей автономии, чем другие четырнадцать регионов. Испания определяется как “государство автономий”, которое в своей организации стремится сочетать принципы нерушимости национального единства и признания региональных автономий. Сочетание двух принципов обеспечивается системой рационализированного парламентаризма. Признание региональных автономий и организация их отношений с центральным правительством вызвали к жизни разновидность умеренного федерализма, который стремится создать не автоматически возникающую, но октроированную властью автономию, которая может принимать различные схемы. При этом само понятие федерации автономных сообществ не допускается в официальной лексике. Отличие испанского решения от итальянского состоит в том, что итальянская конституирующая власть допустила роспуск (слияние) регионов. Кроме того, признавая формально существование народов и национальностей и обязывая всех граждан знать официальный государственный язык (кастильский), испанская конституирующая власть доказала свое чувство реальности признанием также официального характера других языков Испании в автономных сообществах и, следовательно, права их граждан свободно практиковать их (16).

Конституция должна была решить два различных вопроса: с одной стороны, примирить проблему конституирующей власти с реализацией права на автономию; с другой стороны, урегулировать взаимодействие центральных властей государства (которые не получили в конституции конкретного определения) и властей автономных сообществ (обозначение, принятое, после некоторых колебаний, применительно к будущим территориальным подразделениям, наделенным политической автономией) (17).

Критику вызывала система критериев, положенная в основу подразделения между двумя уровнями автономий. Этими критериями, по мнению критиков, служили не столько исторические и социологические факторы (как культурные и языковые различия), сколько, скорее, сами процедурные параметры. Регионы, прежде бывшие автономными (как Каталония и Страна Басков) или где автономная инициатива была принята кворумом (как в Андалузии), находились на высшем уровне (закрепленном ст. 151); новые автономные регионы должны были начинать с низшего уровня. Они, однако, могли достичь высшего уровня (и в действительности достигли его) по прошествии пяти лет и после соответствующего реформирования своих статутов об автономии. Поскольку инициативы по введению автономий вотировались самими партиями, помещение регионов и общин на разные уровни автономности создало серьезные политические проблемы – напряжения, которые, как предвидели аналитики, вновь могли проявиться в ходе последующих дебатов по вопросу о переводе соответствующей автономии на вышестоящий уровень. Более того, указывалось, что те сообщества, которые уже находятся на высшем уровне, будут, вероятно, стремиться к получению дополнительных прерогатив по сравнению с другими, “молодыми” автономиями, требовать делегирования им всей полноты полномочий, предоставление которых возможно по конституции (ст. 150) (18). Принципиальное значение приобретала в этой связи проблема так называемых “исторических прав” регионов (19). Конституция, следовательно, решила проблему тем, что перевела ее в режим постоянного конституционного процесса и диалога.

Насколько успешен был этот диалог? На этот вопрос ответ может быть найден в сравнительной перспективе. В Канаде англоговорящие провинции жестко противостоят идее многонациональной федерации, в которой Квебек был бы признан особой национальностью, поскольку это привело бы к ослаблению национального единства. Это порождает острый конфликт о суверенитете и угрозу потенциальной сецессии (как единственного способа избежания ассимиляции). Квебек противостоит унификации, видя в ней навязывание воли большинства меньшинству (что может привести к упадку культуры Квебека) (20).

В Российской Федерации по Конституции 1993 г. существует значительная асимметрия между национально детерминированными субъектами Федерации и другими субъектами Федерации, которые выделены не по национальному, но по территориальному признаку и отражают региональное разделение внутри большинства русской нации. Однако асимметричность российского федерализма, связанная с особым статусом национальных образований, является объектом критики последовательных сторонников создания симметричного федеративного деления. Развитие федерализма постсоветского периода позволяет выявить следующие основные этапы: 1) начало перехода от номинального советского федерализма (фактического унитаризма) к реальному – данный этап начинается с конца 1980-х гг. и завершается распадом СССР и провозглашением государственного суверенитета России в 1991 г.; 2) начало процесса дестабилизации Российской Федерации и достижение неустойчивого консенсуса – принятие Федеративного договора 1992 г. и Конституции 1993 г.; 3) конфликтное развитие федерализма в 1993–2000 гг.; 4) новейший этап реформирования федерализма с 2000 г. по настоящее время. Если рассматривать это развитие федерализма в длительной исторической перспективе отношений центра и регионов, то оно может быть представлено в виде смены ряда моделей государственного устройства. В советский период преобладающей являлась модель “сильный центр – слабые регионы”. В постсоветский период первые два этапа определялись обратной логикой: доминирующей стала модель “слабый центр – сильные регионы”. Наконец, два последних этапа – принятие Конституции 1993 г. и начало реформ (с 2000 г. по настоящее время) – характеризуются ростом интеграционных процессов и постепенным возвращением к модели “сильный центр – слабые регионы”. Таким образом, можно констатировать определенную цикличность процесса развития федерализма постсоветского периода, включающего три основные фазы: фактически унитарная советская модель, ее распад и консолидация федерализма на новой основе с растущей властью федерального центра (21).

В данной сравнительной перспективе оказывается, что британская модель деволюции выступает скорее исключением, чем правилом, сознательно делая упор на асимметричность и передачу дополнительных прерогатив национальным образованиям с целью избежания требований сецессии с их стороны. Деволюция может быть определена как делегирование властных полномочий из центра (Вестминстерского парламента) в регионы (территориальные парламенты) без предоставления им, однако, статуса субъектов федерации. Иначе говоря, эти делегированные полномочия могут быть взяты центром обратно без всяких юридических последствий (что не исключает, однако, возможности политических последствий такого шага) (22).

Для интерпретации этих реформ английская литература использует ряд понятий – “квазифедерализма”, “деволюции” и “децентрализации”. Первое из них может использоваться потому, что реформы в Соединенном королевстве, которые хотя и не ведут непосредственно к созданию федеративного государства, однако включают ряд его формальных характеристик: формальное разделение властей между двумя уровнями управления в деволютивном режиме; резервированные и переданные полномочия; совместная юрисдикция в иностранных отношениях (включая ЕС) между центральными и региональными правительствами; новый конституционный суд в форме Судебного комитета Тайного совета; новая структура межправительственных отношений, определяемая договорами (concоrdats) между центральными правительственными департаментами и созданными ассамблеями. Она выражается в периодических саммитах премьер-министров, регулярных встречах министров одного профиля и их чиновников; введении двойного гражданства и своеобразном феномене “мультиидентичности”, который стал более явственным. Понятие “деволюции” означает передачу центром ряда важных прерогатив (в том числе определенного объема законодательной власти) в регионы, которые именуются при этом “государствами”. Различие между федерализмом и деволюцией определяется природой государства (которое продолжает оставаться унитарным), а отличие от понятия децентрализации состоит в том, что речь идет не о создании автономий, но более высоком статусе (23).

В случае успеха программы деволюции Соединенное королевство может эволюционировать со временем в оригинальную форму квазифедерализма, реализуя национальные и региональные идентичности путем асимметричного перераспределения власти. В случае ее провала эти процессы могут привести к распаду Союза. Возможен и третий вариант – замораживание конфликта с сохранением напряженности между Лондоном и Эдинбургом и Кардиффом. От успеха создания деволютивной квазифедерации во многом будет зависеть решение проблемы Северной Ирландии (24).

Британская модель деволюции, по мнению ее сторонников, характеризуется сравнительно большей способностью достижения консенсуса и избежания сецессии. В некоторых отношениях британский опыт “мультикультурализма” идет, по их мнению, впереди остальной Европы, создавая возможность мультикультуралистам сделать Европу более открытой и даже сконструировать на этой основе мост между Европой и не-Европой.

АЛЬТЕРНАТИВЫ ЕВРОПЕЙСКОГО ПУТИ

Можно констатировать, что поиск идентичности в современной Европе идет в двух противоположных направлениях, которые схематически следует определить как централизацию и децентрализацию. Первый из них набирал силы в течение всего послевоенного периода, достигнув пика формы с выдвижением единой Европейской конституции – символа интеграции. Второй процесс, менее заметный, но упорно прокладывавший себе дорогу в течение длительного времени, открыто выявился лишь в последнее время, представляя собой, очевидно, реакцию на слишком быстрые интеграционные процессы. Процесс децентрализации выиграл от кризиса, связанного с отказом от принятия Европейской конституции, и имеет определенные объективные параметры.

Во-первых, можно констатировать проблематичность европейской идентичности в связи с ростом культурной и национальной неопределенности (мультикультурализм); правовой (соотношение национального и европейского суверенитетов), политической (различные подходы к реализации идеологии прав человека). Эти процессы охватили как Западную, так и Восточную Европу, порождая центробежные тенденции внутри Европейского союза.

В контексте современных попыток пересмотра классической теории суверенитета, введения новых интерпретаций федерализма, осознания конфликтности социальных гарантий и экономической эффективности свежо выглядят вопросы, сформулированные старой философией права: пределы политического единства, характер будущего объединения (конфедерация, федерация, новые формы ассоциированного членства); правовой статус субъектов будущего политического образования (федеративные образования, субъекты деволюции, различные формы административной и территориальной автономии), споры о суверенитете и возможностях его ограничения; конфликтное соотношение демократии и правового государства (роль судебной власти в разрешении споров).

Во-вторых, происходит четкое осознание конфликта между приоритетами идеологии прав человека и необходимостью выстроить эффективную защиту от деструктивных процессов (крушение культурной идентичности, маргинализация, иммиграция, конкуренция дешевой рабочей силы). Европа оказывается перед жесткой дилеммой – сохранение социального государства или эффективная экономика; верность декларациям прав человека или отказ от них в пользу двойных и тройных стандартов, наконец, серьезную дилемму представляет стратегия такой защиты – должна Европа быть закрытой от внешнего мира с помощью протекционистских и полицейских мер, или открыта, создавая внутри гибкие механизмы конкуренции. Этот выбор определяет стратегию будущего развития – в пользу сворачивания демократических институтов (о которой говорят уже сейчас в условиях необходимости непопулярных политических решений) или поддержания их существования вопреки росту социальной напряженности.

В-третьих, серьезной проблемой становится сама возможность функционирования классических институтов парламентаризма в условиях современного массового общества. Падение качества образования и культурного уровня, с одной стороны, и расширение технических возможностей манипулирования общественным сознанием – с другой, создают предпосылки ослабления парламентаризма, ведут к росту роли политических элит в принятии стратегических решений. Современные авторы проводят аналогии с Европой межвоенного периода, и в частности с Веймарской ситуацией. Возможности манипулирования электоратом (в условиях информационного общества и развития массовых коммуникаций), связанные с феноменом медиально-плебисцитарного вождизма, медиапартий или даже необонапартизма, делают современную ситуацию типологически сходной с той, которая существовала в начале ХХ в. и интерпретировалась тогда как “кризис парламентаризма”. Возвращение современной Европы к плебисцитарной демократии (разумеется, на совершенно других основаниях) делает актуальным обращение к аргументам в пользу рационализированного парламентаризма и сильной исполнительной власти, объясняя интерес некоторых мыслителей к поиску приемлемой формы демократического авторитаризма.

Эти наблюдения раскрывают цикличность европейской модели конституционного развития и заставляют задуматься об общей логике смены его форм, в частности соотношения централизации и децентрализации (25). Политико-правовой компромисс в условиях переходного общества (фактически находящегося в состоянии конституционного кризиса) призван соединить рациональную модель сильного государства с его правовым ограничением как по линии центральной власти, так и регионов. Корректировка идеологии европейской интеграции должна переосмыслить параметры и проявления кризиса – идентичность, суверенитет, федерализм, центр и регионы, взаимоотношения между регионами. Очевидно, что поиск эффективного компромисса есть важнейшая задача всех переходных режимов современности.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Jellinek G. Allgemeine Staatslehre. Berlin, Julius Springes, 1921; Kelsen H. Reine Rechtslehre. Zweite neubearb. Und erweiterte Auflage. Wien.: Franz Deuticke, 1960; Loewenstein K. Verfassungslehre. Tubingen, Mohr, 1969; Schmitt C. Verfassungslehre. Berlin: Duncker und Humblot, 1970.

2. Carré de Malberg R. Contribution à la Théorie Générale de l’Etat. P.: Sirey, 1920. T. 1–2; Hauriou M. Précis de droit constitutionnel. P.: Sirey, 1929; Orlando V. Principii di Diritto Costitucionale. Firence: Barbera, 1921.

3. Politische Philosophie des 20. Jahrhunderts. Hrsg. Von K.Ballestrem und H.Ottmann. München, Oldenburg, 1990; Juristen. Ein biographisches Lexicon. Von der Antike bis zum 20. Jahrhundert. München, Beck, 1995; Beaud O. La puissance de l’Etat. P., 1993; Morrison W. Jurisprudence: from the Greeks to post-modernism. L.: Cavendish Publishing Limited, 2000.

4. Акты Европейского союза // Конституции зарубежных государств. М.: Клувер, 2003; Россия и Европейский союз: Документы и материалы. М.: Юридическая литература, 2003.

5. Конституция Европейского союза с комментарием. М.: Инфра-М., 2005.

6. Grimm D. Constitutional Reform in Germany after the Revolution of 1989 // Constitutional Policy and Change in Europe. Ed. By J.J.Hesse and N.Johnson. Oxford: Oxford Univ.Press, 1995. P. 129–151; Kommers D.P. The Constitutional Jurisprudence of the Federal Republic of Germany. 2nd ed. Rev.a.expanded.-Durham and London, Duke Univ.Press, 1997.

7. Европейский суд по правам человека: избранные решения. М., 2000. Т. 1–2.

8. Обсуждение этих проблем см. в статьях сборника: Diritti e Costituzione nell’Unione Europea. A cura di Gustavo Zagrebelsky. Roma: Laterza, 2003; Philip C. La Constitution européenne. P.: PUF, 2004.

9. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998; Международные акты о правах человека. М.: Норма, 2000; Хартия Европейского союза об основных правах: Комментарий. М.: Юриспруденция, 2001; Хартия Европейского союза об основных правах // Конституции зарубежных государств. М.: Клувер, 2003.

10. Американский федерализм. Федералист. Политические эссе А.Гамильтона, Дж.Мэдисона и Дж.Джея. М.: Весь мир, 2000; Остром В. Смысл американского федерализма. Что такое самоуправляющееся общество. М.: Арена, 1993; Wood G. The Creation of the American Republic 1776–1787. North Carolina: University Press, 1998.

11. Британские политические традиции и реформа власти в России. М., 2005; Медушевский А.Н. Вестминстерская система: перспективы реформы // Космополис. 2005. № 1. С. 82–98.

12. Documents pour servir a l’histoire de l’élaboration de la Constitution du 4 octobre 1958. Paris, 1987–1991. Vol.1–3; L’Écriture de la Constitution de 1958. Sous la direction de D.Maus, l.Favoreu, J.-L.Parodi. P.: Economica, 1992; Témoinages sur l’écriture de la Constitution de 1958. P.: La documentation Française, 1997.

13. Конституции государств Европы. М., 2000. Т. 1–3; см. также: Конституция Португальской Республики // Конституции государств Европейского союза. М.: Норма, 1997.

14. Конституции государств Центральной и Восточной Европы. М., 1997; Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. М., 1999; Россия и Совет Европы: перспективы взаимодействия. М., 2001.

15. Медушевский А.Н. Сравнительное конституционное право и политические институты. М., 2002.

16. Об особенностях договорной модели перехода к демократии в Испании см.: Вестник Европы. 2005. Т. XVI.

17. Rubio Llorente F. The Writing of the Constitution of Spain // Constitution Makers on Constitution Making. The Experience of Eight Nations. Ed. By R.A. Goldwin and A.Kaufman. Washington, 1988. P. 239–265; Rubio Llorente F. La forma del poder. Estudios sobre la Constitucion. Madrid: Centro de Estudios Constitucionales, 1997; Sanchez Navarro A.J. La transicion española en sus documentos. Madrid, Centro de Estudios Politicos y Constitucionales, 1998.

18. Конституция Испании вступила в силу 29 декабря 1978 года // Конституции государств Европейского союза. М., 1997.

19. Herrero de Minon M. Derechos historicos y constitucion. Madrid, Taurus, 1998.

20. Опыт канадского федерализма рассмотрен в кн.: Федерализм: система государственных органов и практический опыт их деятельности (российско-канадский проект). М., 1998.

21. Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003; Совет Федерации. Эволюция статуса и функций. М., 2003.

22. Bradley A.W. and Ewing K.D. Constitutional and Administrative Law. 13th Edition. Harlow, Pearson, 2003.

23. О теоретических основах деволюции и ее перспективах: Constitutional Futures. A History of the Next Ten Years. Ed. by Prof. R.Hazell. Oxford: Oxford University Press, 1999; Bogdanor V. Devolution in the United Kingdom, Oxford: Oxford University Press, 1999; The Changing Constitution. Ed. by J.Jowell and D.Oliver. 4th Edition. Oxford: Oxford University Press, 2000.

24. Blair’s Britain. England’s Europe. A view from Ireland. Edited by Paul Gillespie. Dublin: The Brunswick Press, 2000.

25. Медушевский А.Н. Теория конституционных циклов. М., 2005.

И подписали соглашение об образовании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), заложившего первый камень в экономический фундамент будущего . В марте 1957 г в Риме теми же странами были подписаны договоры о создании Европейского экономического сообщества и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Позже все три организации обрели единые руководящие органы и общее наименование - Европейское экономическое сообщество (ЕЭС).

С подписанием 7 февраля 1992 г. в Маастрихте (Нидерланды) Договора о Европейском союзе начался новый этап европейской интеграции. Развернулось строительство экономического, валютного и политического союза с постепенной ликвидацией внутренних границ между странами. Сформировался единый внутренний рынок, обеспечивающий свободное передвижение людей, товаров, услуг и капиталов.

Желание тесной интеграции во второй половине XX в. было обусловлено рядом факторов:

• противоречием между стремительной интернационализацией современной экономики и теснотой национально-государственных границ для ее функционирования;
• стремлением к внешней экспансии наиболее преуспевающих национальных производителей;
• потерей позиции Европы как мирового центра в процессе распада колониальных империй;
• стремлением к усилению общего экономического и военно-стратегического потенциала в условиях конфронтации двух политико-экономических систем вплоть до начала 1990-х гг.;
• демократизацией жизни послевоенной и реализацией прав и свобод граждан.

Создание единого общеевропейского экономического пространства шло постепенно в течение нескольких десятилетий. Это естественно, так как столь масштабные системные изменения всегда проходят болезненно. Усиление конкуренции неизбежно приводит к обострению проблемы банкротства несостоятельных производств, безработице. Особенно тяжело интегрируются в общеевропейские структуры менее развитые страны. Например, в в конце 1980-х гг. после вступления в ЕЭС безработица охватила 25% экономически активного населения. Обострились многие социально-экономические проблемы в отсталых по европейским меркам , . Тем не менее жизнь уже доказала жителям этих стран, что в долгосрочной перспективе выгоды перекрывают издержки «большого пути».

К настоящему времени учреждено гражданство Европейского союза. Определены права граждан ЕС, в том числе на свободу передвижения, выбор места жительства, получение образования, куплю-продажу недвижимости и предпринимательскую деятельность, а также порядок защиты прав граждан Союза. Все это стимулирует инициативу людей и создает огромные возможности для всех, кто готов ими воспользоваться.

В настоящее время Европейский союз проводит политику сближения уровней развития бывших национальных экономик своих членов и формирования общего экономического пространства. Важнейшим шагом в этом направлении в конце 1990-х гг. стало создание Валютного союза и поэтапное введение единой общеевропейской валюты (евро), начавшееся в 1999 г. С 1 января 2002 г. прекратились наличные операции с национальными деньгами.

По сути, создание единого общеевропейского экономического пространства, окончательный переход к евро и введение общеевропейского паспорта означают отказ от таких традиционных атрибутов государственности, как границы, национальные экономики, гражданство. Несмотря на серьезные и неизбежные проблемы роста, Европейский союз уже стал одним из ключевых субъектов на политической и экономической картах мира. Сегодня это уникальное объединение государств с населением, почти в 1,5 раза превосходящим население Соединенных: Штатов Америки и в 2,5 раза - . Среднедушевой ВВП (по ППС) во второй половине 1990-х гг. превысил 20 тыс. долларов США. ЕС превращается в один из самых привлекательных для инвестиций регионов мира. На форуме Европейского союза в Барселоне (март 2002 г.) был провозглашен курс на достижение лидерства ЕС в мировой экономике до 2010 г. Стартовые позиции для того, чтобы «догнать и перегнать» по важнейшим экономическим показателям, по многим параметрам выигрышные. Время покажет реалистичность выдвинутого лозунга.

Особенности интеграционных процессов в Европе Основные европейские институты

Единый европейский акт, Маастрихтский и Амстердамский договоры Общая сельскохозяйственная и социальная политика ЕС

Особенности интеграционных процессов в Европе

В европейском регионе международная экономическая интеграция достигла наибольшего уровня развития. Идеологической основой интеграции западноевропейских стран стало стремление к созданию международного экономического порядка, который основывался бы на либерализации торговых отношений и сотрудничестве между странами. Вторая мировая война, приведшая к беспрецедентному экономическому кризису, упадку всех сфер производства, безработице и нищете заставили западноевропейские страны обратиться к опыту межвоенного периода, который свидетельствовал о том, что самоизоляция и стремление самостоятельно и в одиночку решить национальные проблемы не дают нужного результата.

Интеграционные процессы в Европе, начавшиеся после окончания Второй мировой войны, обусловленные закономерностями экономического развития, были результатом политических решений руководства ведущих государств европейского континента. Важную роль в становлении европейской интеграции сыграл план Маршалла, в рамках которого Западной Европе была оказана значительная материальная помощь. Кроме того, результатом разрушения колониальных империй стала вынужденная необходимость для бывших метрополий пересмотреть внешнеполитическую стратегию и взять курс на установление связей с соседними государствами.

Однако в основе интеграции в Западной Европе лежало не только усиление взаимозависимости национальных экономик и рынков. По мере углубления хозяйственных связей все более отчетливо проявлялась потребность во взаимной адаптации и сознательном совместном регулировании экономических процессов государствами и органами Европейского экономического сообщества (ЕЭС), основанного в 1957 г. на базе Европейского объединения угля и стали, в масштабах всего формирующегося хозяйственного комплекса. Цель такого регулирования состояла в устранении национальных перегородок на пути взаимного обмена товарами и услугами и взаимодействия государств, в обеспечении равных условий хозяйствующим субъектам этих стран, в раскрепощении конкуренции, в создании путем согласования и гармонизации внутренней и внешней макроэкономической политики единого хозяйственного пространства, в направлении стихийного рыночного процесса в русло, определяемое совместно выработанными экономическими и социальными приоритетами.

Изначальной целью интеграционной политики в ЕС было поставлено создание благоприятных условий для экономического сотрудничества европейских стран, формирование общеевропейского рынка товаров и услуг, свободное движение капитала и рабочей силы. Теоретическую основу западноевропейских экономистов, занимавшихся вопросами обоснования целесообразности международной экономической интеграции в Европе, составил принцип сравнительных преимуществ.

Применение на практике экономико-политических идей и моделей в Европейской интеграции требовало создания наднациональных механизмов, которые взяли бы на себя функцию организации, планирования и контроля финансово-экономического взаимодействия между странами-участницами. Несмотря на то, что предшественник Европейского Союза - Европейское экономическое сообщество - был основан только в 1957 г., первым шагом на пути создания современного ЕС можно считать парижское заявление министра иностранных дел Франции Р. Шумана, сделанное 9 мая 1950 г., в котором он предложил объединить производство угля и стали Франции и ФРГ в качестве меры пресечения дальнейших войн между Германией и Францией. Результатом стало подписание в апреле 1951 г. Парижского договор об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), в состав которого вошли шесть государств: Бельгия, Нидерланды, Люксембург, ФРГ, Франция, Италия. Договор вступил в действие в 1953 г.

Следующий уровень европейской интеграции был заложен в результате Мессинской конференции, прошедшей в июне 1955 г., темой которой стал меморандум Бенилюкс (межправительственная организация, представляющая собой политический, таможенный и экономический союз между Бельгией, Нидерландами и Люксембургом, основанная в 1921 г.) о европейской интеграции. Речь шла о создании единой Европы путем создании общих институтов, постепенном сращивании национальных экономик, формировании общего рынка и согласования социальной политики. Положения Мессинской конференции были официально закреплены 25 марта 1957 г. в Римских договорах, которые учредили Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), основанное на таможенном союзе и общей политике в области сельского хозяйства, а также Европейское сообщество по атомной энергии (Евратом). Римские договоры стали связующим звеном между ЕОУС, ЕЭС и Евратом.

Договор о ЕЭС ставил основной целью создание таможенного союза, который предусматривал бы свободу движение товаров по территории стран-участниц, упразднение квот и иных барьеров на пути трансграничной торговли, а также свободу движения, капиталов, рабочей силы и услуг. Целью Римского договора было формирование общей политики в сельском хозяйстве, в сферах социальной защиты и законодательства, во внешней торговле и т.д., в то время как вопросы макроэкономической и финансовой политики не были затронуты в документе. За рамками договора остались и вопросы внешней политики, которая продолжала относиться к ведению национальных государств.

В соответствии с разработанным графиком с 1 января 1959 г. началось постепенное снижение таможенных пошлин по широкой номенклатуре товаров для торговли внутри Европейского экономического сообщества. Не затронуты были лишь пошлины на сельскохозяйственную продукцию. Завершение строительства таможенного союза планировалось к 1 января 1970 г., однако это произошло на целых полтора года раньше - к 1 июля 1968 г.

Изучая историю развития европейской интеграции, упомянем, что одновременно с формированием Европейского экономического сообщества шло формирование еще одного конкурирующего объединения: 3 мая 1960 г. было документарно закреплено создание Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ), в которую вошли Австрия, Дания, Норвегия, Португалия, Швеция, Швейцария и Великобритания. Несмотря на то, что организация создавалась как альтернатива современному Европейскому Союзу, ей не удалось достичь уровня интеграции Европейского экономического сообщества. ЕАСТ изначально задумывалась как исключительно экономическая организация в отличие от ЕЭС, ставившего перед собой также политические и социальные цели, и, возможно, именно в этом одна из причин неудачи ЕАСТ, которая постепенно начала искать точки сближения с ЕЭС. Так, с 1973 г. вступили в силу соглашения о свободной торговле между ЕЭС и некоторыми государствами-членами ЕАСТ, к которым постепенно присоединились и другие страны-участницы. Результатом соглашения стало неприменение единого таможенного тарифа ЕЭС в торговле с этими странами, что привело к фактическому вхождению этих стран в зону свободной торговли ЕЭС (с конца 1960-х годов - в таможенный союз), однако они не участвовали в общих программах Сообщества.

Следующим этапом усиления интеграции двух сообществ стало заключение в октябре 1991 г. между ЕЭС и ЕАСТ рамочного Соглашения о создании Европейского экономического пространства (ЕЭП), которое устанавливало специальные преимущества для стран ЕАСТ в части доступа на рынки стран ЕЭС. Соглашение давало странам - членам ЕАСТ право участвовать в разработке законов и нормативных актов, относящихся к формированию единого рынка, но не имели возможности участия в других сферах международных отношений со странами ЕЭС. Однако существование сложных согласовательных процедур в конечном итоге позволило решать практически все вопросы взаимодействия стран в рамках Соглашения. В настоящее время членами ЕАСТ являются Исландия, Лихтенштейн, Норвегия и Швейцария, а другие страны - участницы ЕАСТ вошли Европейский Союз.

В декабре 1969 г. в Гааге было принято решение о расширении ЕЭС и углублении интеграции. Политические лидеры Сообщества, стремясь к достижению качественно новых результатов в развитии интеграционного объединения, поставили задачу создания Европейского Союза. Согласно плану Тиндеманса, согласно которому к концу 1980 года предусматривалось создание экономического и валютного союза с применением общей для стран валюты.

Однако при создании плана Тиндеманса не было учтено наличие существенных фундаментальных разногласий между государствами-членами в вопросах конституциональной структуры и необходимых институциональных реформ для ее создания. Дополнительным фактором, негативно повлиявшим на развитие европейской интеграции в 1970-е годы, стал также энергетический и финансовый кризис: западноевропейские страны на тот момент уже были широко вовлечены в международную экономическую жизнь, и мировые экономические потрясения оказали на них серьезное воздействие. Эти факторы сделали невозможным осуществление плана Тиндеманса в установленные сроки.

Тем не менее, в 1970-е годы были разработаны новые инструменты и координации национальных политик стран - участниц ЕЭС в целях выработки единой политики Сообщества. Результатом стало создание Европейского политического сотрудничества - института для координации совместной внешней политики. Вторым важным шагом стало создание в 1979 г. Европейской валютной системы (ЕВС), целью которой было обеспечение в Европе зоны валютной стабильности.

Результатом Гаагских решений в части расширения ЕЭС стало присоединение к «шестерке» с 1 января 1973 г. Дании, Ирландии и Великобритании, в 1981 г. - Греции, в 1986 г. - Испании и Португалии, а в 1995 г. - Австрии, Финляндии и Швеции. С мая 2004 г. в состав Европейского Союза входили уже 25 государств, а с 1 июля 2013 г. - 28 государств.

Практический опыт становления и развития международной экономической интеграции в Западной Европе в целом соответствовал теоретическим аспектам, которые рассматривались выше. Теоретики развития Европейского Союза указывают на то, что для успешного развития международной экономической интеграции основу экономики интегрирующихся стран должна составлять обрабатывающая промышленность, в то время как интеграция аграрно-сырьевых стран является малоэффективной и бесперспективна. Причина того, что высокоразвитое промышленное производство оказывает существенное положительное влияние на ход интеграции, в нем заложен огромный потенциал для внутриотраслевого разделения труда. Развитая рыночная экономика способствует созданию прочных партнерских связей между компаниями стран-участниц, которые уже не зависят от экономических и политических курсов правительств, а становятся объективной реальностью. Полицентризм в сочетании с лидерством отдельных стран-участниц являются важными факторами для формирования наднациональных институтов.

Многие эксперты подчеркивают, что участники формируемого интеграционного объединения должны иметь однородное социально-экономическое устройство, в то время как многоукладность экономики препятствует интеграции. Немаловажны также проявления сильнейшей политической воли всех объединяющихся стран и готовность идти на уступки по некоторым вопросам.

Развитие интеграционного объединения требует разрешения противоречий, которые естественным образом сопровождают процессы интеграции. Для решения проблем, возникающих в ходе процесса интеграции, и недопущения регресса, необходима выработка адекватного механизма разрешения споров и текущего согласования позиций сторон.

Подчеркнем и еще один весьма важный аспект. Как показывает практика развития Европейского Союза, поспешные шаги, стремление руководящих кругов искусственно ускорить интеграционные процессы не всегда приводят к пониманию со стороны граждан стран-участниц. Предлагаемые политической элитой существенные проекты, особенно политического характера, должны найти поддержку большинства рядовых граждан стран - участниц интеграции. В частности, примером политических просчетов в этом плане стало предложение сформировать Европейский оборонительный союз (ЕОС) сразу после образования ЕОУС в 1952 г., а также принять Конституцию для Европы, процесс ратификации которой выявил комплекс непредвиденных и неожиданных осложнений. Развернутую Конституцию ЕС не удалось одобрить до сих пор, в связи с чем принято решение о разработке и введении ее компактного варианта.

Тема 4.2 Интеграция в Европе и Северной Америке

План

1.Интеграционные процессы

- экономическая взаимозависимость государств;

— противоречия и конкуренция в информационном обществе;

2.Развитие интеграционных процессов в Европе

— этапы западноевропейской интеграции;

— достижения и противоречия европейской интеграции;

— интеграционные процессы в Европе на современном этапе;

1. Работа с текстом
2. Вопросы по теме
3. Задание для самостоятельной работы
4. Список литературы

1. Интеграционные процессы

Экономическая взаимозависимость государств

Благодаря деятельности ТНК и ТНБ внешняя торговля стран Запада во второй половине ХХ в. развивалась в два раза быстрее, чем промышленное производство. Экономическая взаимозависимость государств усилилась. На этой почве сложились устойчивые союзы государств, экономика которых интегрирована , то есть представляет собой единый хозяйственный комплекс.

Дальше всех на пути интеграции продвинулась Западная Европа, в которой сложился Европейский союз (ЕС) . Интеграционные процессы успешно идут в Северной Америке, где США, Канада и Мексика создали зону свободной торговли (НАФТА), в Юго-Восточной Азии (организация АСЕАН) , в Латинской Америке (МЕРКОСУР и Андский пакт ). Существуют проекты создания Северо-Атлантической зоны свободной торговли, Азиатско-Тихоокеанской интеграционной зоны.

В условиях глобализации мировой экономики интеграция позволяет ограничить влияние ТИК и ТНБ. Группа стран договаривается об общих правилах предпринимательской деятельности и проведения социальной политики. Возникают единые экономические пространства . Гиганты транснационального бизнеса вынуждены с ними считаться. Например, на территории стран Евросоюза действует антимонопольное законодательство , единые стандарты качества производимой продукции, от частного бизнеса требуется проявление социальной ответственности и соблюдение прав наемных работников. В странах НАФТА, особенно в США, законодательно преследуется уход от уплаты налогов, нарушения корпорациями «деловой этики», то есть уважения интересов потребителей и партнеров по бизнесу. Ведется наблюдение за деятельностью ТНБ в оффшорных зонах.

Таким образом , роль единых экономических пространств повышается, а политические и экономические решения все чаще принимают наднациональные структуры.

Противоречия и конкуренция в информационном обществе

Борьба за рынки сбыта товаров, контроль над природными ресурсами сохраняется и в условиях существования информационного общества. Периодически возникают и «торговые войны» , однако они имеют свои особенности. Экономическая взаимозависимость наиболее развитых стран мира исключает возможность крупных конфликтов между ними. Становится бессмысленно вводить высокие таможенные пошлины на товары, произведенные в другой стране, если они жизненно необходимы для собственного развития. Складывается модель конкурентного сотрудничества, когда взаимодействие и соперничество сочетаются . Как в конкуренции, так и в сотрудничестве ныне участвуют не только государства и их объединения, но и крупнейшие корпорации.

Конкурентная борьба в современных условиях ведется, прежде всего, за льготные условия доступа к источникам сырья и энергоносителей. Она становится тем более острой, чем выше цены на нефть, газ и редкоземельные металлы. Так, страны Запада в начале ХХI в. проявляют особую заинтересованность в получении прямого доступа к нефтегазовым ресурсам среднеазиатских государств СНГ и Азербайджана. Соответственно разрабатываются планы строительства газо- и нефтепроводов в обход России. Одновременно ТНК стремятся добиться льготных условий эксплуатации энергоресурсов и нефтепроводов Российской федерации. Не прекращается и борьба за рынки сбыта продукции, которая стала особенно жесткой после подключения к ней Китая. Например, за быстро растущий российский рынок продажи автомобилей конкурируют американские, западноевропейские, японские, корейские и китайские автогиганты, заинтересованные в создании своих филиалов в нашей стране. В этой борьбе используются методы политического давления, информационной войны (дискредитация конкурентов и их продукции), экономические средства и даже коррупция.

Особенно острая конкуренция существует в области производства знаний и информации . Государства и корпорации, преуспевшие в этой сфере, способны завоевывать новые рынки без оружия, предлагая новые товары с более высокими потребительскими качествами. Обладая соответствующими знаниями, можно восполнять недостаток сырья и энергоносителей за счет использования альтернативных видов энергии (солнце, ветер, морские приливы, био-топливо и т.д.), энерго и ресурсосберегающих технологий. Имея полную информацию о конкурирующих странах и корпорациях, нетрудно определить их слабые стороны.

В этих условиях возрастающее значение приобретают защита информации и борьба с промышленным шпионажем - нелегальным приобретением или похищением знаний и изобретений.

Важным становится обеспечение роста интеллектуального потенциала общества. Это достигается за счет совершенствования системы образования, предотвращения «утечки мозгов» из страны. Многие государства мира, в частности Западной Европы, СНГ, сталкиваются с ситуацией, когда корпорации США предлагают их молодым и талантливым гражданам льготные условия найма.

Конкуренция не исключает, а подразумевает сотрудничество. Оно необходимо для решения проблем экологии, преодоления последствий природных катастроф, нередко затрагивающих многие государства, обеспечения безопасности эксплуатации атомных электростанций, воздушных и морских транспортных перевозок, предотвращения эпидемий и т.д.
Сотрудничество в научно-технической сфере нередко выгодно потому, что облегчает реализацию крупномасштабных проектов, которые сложно осуществить силами одного государства или корпорации. Так, успешно развивается взаимодействие в мирном освоении космоса, примером чего служит работа Международной космической станции (МКС). Ученые разных стран совместно изучают проблемы использования термоядерной энергии в мирных целях. Во многих сферах деятельности (авиастроение, автомобилестроение и т.д.) успешно сотрудничают конкурирующие корпорации разных стран, объединяя свои достижения.

1. Развитие интеграционных процессов в Европе

Этапы западноевропейской интеграции

Развитие западноевропейской интеграции прошло через несколько этапов.

1. В 1947 г. 23 наиболее экономически развитые страны заключилиГенеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ) . Они обязались содействовать развитию внешней торговли за счет взаимного снижения налогов на импортную продукцию, отказа от таможенных войн. Впоследствии рамки ГАТТ расширились, в нее вошли многие страны Азии, Африки и Латинской Америки, она была преобразована во Всемирную торговую организацию (ВТО) .
2. В 1948 г. была создана Организация европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) . Первоначально ее функции состояли в распределении помощи, предоставленной Европе согласно плану Маршалла. Она открыла широкие возможности для многосторонних экономических консультаций, обмена экономической информацией. В 1960 г. ОЕЭС была переименована в ОЭСР (Организацию экономического сотрудничества и развития), к ее деятельности подключилась Япония, затем - Южная Корея.
3. Первой собственно западноевропейской структурой, призванной содействовать согласованию политики в экономической, социальной, культурной, научной, правовой и административной сферах, сталСовет Европы . Он был создан в 1949г., его учредителями стали Бельгия, Дания, Франция, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Швеция, Великобритания.
4. После образования ФРГ (1949) возникла опасность возрождения франко-германского соперничества. Чтобы избежать этого, министр иностранных дел Франции Роберт Шуман выдвинул идею объединения экономических потенциалов Германии и Франции. В 1951 г . ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Голландия и Люксембург учредилиЕвропейское объединение угля и стали (ЕОУС). Это означало создание общего рынка угольной и металлургической промышленности, отмену взаимных таможенных пошлин, проведение единой таможенной политики в отношении продукции стран, не входящих в организацию. Принятые ЕОУС решения получали силу закона на территории стран-участниц.
5. В 1957 г. участники ЕОУС образовали Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) и Европейское сообщество по атомной энергии (Евратом) . Это имело огромное значение для развития европейского единства. Провозглашались принципы свободного перемещения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы, что означало формирование общего рынка. Намечалось принятие единых стандартов налоговой, социальной политики. Впервые были сформированынаднациональные органы: Европейский парламент как законодательный орган, Совет министров как орган политического руководства, Комиссия европейских сообществ как исполнительный орган, Суд европейских сообществ . По вопросам интеграции они имели право принимать решения прямого действия, вступающие в силу без утверждения национальными правительствами и парламентами. Кроме того, два раза в год проводятся заседанияЕвропейского совета - саммита глав государств и правительств, принимающего стратегические решения о путях развития интеграции.

Альтернативную модель интеграции пытались создать страны Северной Европы, в 1960 г. учредившие Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ) . Ее членами стали Великобритания, Австрия, Дания, Ирландия, Норвегия, Швеция, Швейцария, Португалия. Целью ЕАСТ было постепенное снижение таможенных пошлин только на промышленную продукцию. Создание наднациональных органов и сближения законодательств не предполагалось. Эта модель, обеспечивавшая более низкий уровень интеграции, чем ЕЭС, оказалась менее жизнеспособной. В 1973 г. Великобритания, Ирландия и Дания вступили в ЕЭС. Страны, оставшиеся в ЕАСТ, в 1977 г. подписали соглашение о создании зоны свободной торговли с государствами ЕЭС, в 1991 г. - о едином европейском экономическом пространстве.

Достижения и противоречия европейской интеграции

Сближение стран Европы принесло им значительные выгоды. Компании и фирмы государств ЕЭС, зная, какое количество продукции они могут выпустить и продать в рамках установленных для них квот, стремились повысить свою прибыль за счет ускоренной модернизации производства. Перемещение рабочей силы в более богатые страны позволяло решать проблемы занятости в менее развитых государствах. Наиболее отсталым регионам оказывалась помощь в рамках общеевропейских программ развития.

Не все страны Западной Европы присоединились к европейской интеграции. Норвегия в 1972 и 1994 гг., по итогам проведенных в ней референдумов, отказалась стать членом «единой Европы». От вступления отказалась Швейцария. Швеция, в 1995 г. вошедшая в Евросоюз, испытала значительные экономические трудности.

Дело в том, что под влиянием интеграции постепенно сложилась единая модель экономической политики , общая для всех развитых евроатлантических стран. Государства, не соответствовавшие ей (более высокий уровень государственного вмешательства в экономику, другая социальная политика и т.д.), неизбежно сталкивались с большими проблемами. Так, после вступления Швеции в ЕС из страны начался отток капитала в другие страны Евросоюза, где налоги были ниже.

Проведение прежней особой социальной и экономической политики в отдельной стране, вступившей на путь интеграции, стало невозможным. Удачные решения незамедлительно заимствуются партнерами, неудачные, вызывая отток капиталов, вынужденно пересматриваются. Кроме того, каждый участник интеграции обязан выполнять решения наднациональных органов, что также ограничивает возможности осуществления социально экономических экспериментов. Это стало важнейшей причиной сближения позиций по принципиальным вопросам общественного развития основных политических партий всех стран Западной Европы вне зависимости от их идеологий и программ.

Интеграционные процессы в Европе на современном этапе

Развитиеевропейской интеграции идет по двум
основным направлениям.

Во-первых , за счет дальнейшего углубления интеграции. Был повышен статус Европейского парламента, который со времени создания ЕЭС быллишь форумом общения представителей национальных парламентов входивших в него стран. В1979 г . прошли первые прямые выборы в Европарламент. В1993г., согласно Маастрихтским соглашениям (подписаны в 1992 г. в голландском городе Маастрихте), был образован Европейский союз (ЕС). В 1995 г. начали претворяться в жизньШенгенские соглашения , отменявшие визовый контроль на территории Евросоюза. Граждане стран ЕС получили право участвовать в выборах в местные органы власти в любой из них. Складывается единая европейская система правовых норм. В 1997 г. в Амстердаме страны ЕС договорились проводить согласованную политику в области безопасности и обороны. В 1998 г. был учрежден Европейский центральный банк , а в 2002 г . введена общая валюта - евро . Исключением стали Дания, Швеция и Великобритания, сохранившие свои денежные единицы.

Во-вторых , за счет включения новых членов . Для стран, которые по уровню и характеру экономического развития не готовы к полной интеграции, была введена система ассоциированного членства . Она подразумевает льготный режим в торгово-экономических отношениях со странами Европейского сообщества, поэтапное продвижение к полноправному членству. Статус ассоциированных членов получили Турция, многие бывшие колонии Франции в Северной Африке (Марокко, Тунис), восточноевропейские государства. В 2004 г . в Евросоюз было принято 10 новых государств - Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония. В 2007г. в ЕС вступили Болгария иРумыния. Для всех этих стран установлен переходный период, в течение которого они должны привести свое законодательство, финансы и экономику в соответствие с требованиями единой Европы. Расширение ЕС за счет менее развитых государств привело к большим трудностям. Необходимость направить значительную помощь из бюджета ЕС на поддержку новых, экономически слабых участников интеграции вызвала тревогу у западноевропейцев. Они опасались падения уровня жизни и наплыва дешевой рабочей силы из Восточной Европы.

Возросшее влияние «евроскептиков», как называют противников дальнейшей интеграции, сказалось на итогах референдумов 2005 г. по Конституции Единой Европы. Большинство избирателей во Франции и Голландии отклонили предложенный проект. Однако ведущие политики стран ЕС полагают, что это временные трудности, которые будут преодолены.

1. Интеграционные процессы в Северной Америке

В 1988 г. США и Канада заключили соглашение о создании зоны свободной торговли. С 1992 г. к нему присоединилась Мексика. Новая структура получила название Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) . Это соглашение отразило уже существовавшее единство экономик североамериканских стран. Так, в США направлялось свыше 2/3 экспорта Канады и Мексики. У США и Канады существовала система единого членства в профсоюзах. Дешевая мексиканская рабочая сила - до 10-12 млн человек сезонных работников - давно уже ежегодно привлекалась американскими фермерами для уборки урожая. Договор НАФТА лишь узаконил это явление, обеспечив юридическую защиту рабочим из Мексики на территории США.

НАФТА - это комплексный договор, ставящий целью плавное сокращение торговых барьеров в самых разнообразных (практически всех) отраслях экономики трех стран, обеспечение и облегчение доступа товаров и услуг одной страны на рынки остальных двух, приближение к созданию, общего рынка.

НАФТА полностью вступает в действие не единовременно, а в течение 15-летнего срока с момента подписания. Такая отсрочка предусмотрена с целью ослабления эффекта моментального возрастания конкуренции между так называемыми «чувствительными» (наименее конкурентоспособными) отраслями промышленности или сельского хозяйства трех стран. Указанным отраслям предоставляется островка для оптимизации или смещения (ухода) в другие сектора экономики.

Документ содержит 22 главы и, включая тарифные схемы, насчитывает примерно две тысячи страниц. Безусловно, если бы это было действительно соглашение о свободной торговле, то понадобилось бы менее одной страницы для устранения всех ограничений в торговле. В реальности это:

— Акт либерализации, способствующий интеграции посредством как сокращения, так и устранения большинства торговых и инвестиционных барьеров;

— Акт Согласования проводимой политики по мерам, предпринимаемым по обеспечению четкой конкуренции, торговле услугами, государственному регулированию, по защите прав интеллектуальной собственности.

В дополнение, во вступлении к договору выражается стремление к соблюдению основных прав трудящихся.

НАФТА открыла новый этап в заключение торговых соглашений. Впервые в соглашении о свободной торговле уделяется внимание вопросам экологии путем разработки договоров по стандартизации загрязнителей. Договор устраняет квоты на текстиль и ткани, снимает ограничения в торговле услугами (а это весьма значительный сектор телекоммуникаций и страхования), гарантирует свободный доступ на рынок всей сельскохозяйственной продукции после переходного 15-летнего периода.

НАФТА предусматривает постепенное (но не прогрессирующее) устранение тарифов. Средняя ставка на мексиканский экспорт составляла 3,9% (2,5% для автотранспорта); средняя тарифная ставка на импорт из СШ составляла 10% (20% для автотранспорта). Большинство тарифов было снято уже 1 января 194 г., в день вступления НАФТА в действие, остальные - в течение 5 лет. Тарифы на импорт из Мексики в наиболее «чувствительных» секторах экономики США будут сведены к нулю в течение 15 лет. Квоты и импортные лицензии были отменены, но, тем не менее, каждая сторона оставила за собой право экстренно ограничить торговлю с целью сохранения (при возникновении угрозы) человеческой жизни, жизни животных или существования растений и сохранения окружающей среды. Но момента подписания договора ни одна сторона не сможет ограничить действия экспортера в степени большей, чем ограничивает своего производителя. Но и здесь предусмотрены специальные правила для агросектора, автомобильной промышленности, энергетики и текстильной промышленности.

В целях контроля использования территории Мексики японскими и другими иностранными производителями (не канадскими и не американскими) как производственную платформу для льготного экспорта в США, в НАФТА предусмотрены жесткие условия по правилам происхождения. Это означает, что налоги должны быть уплачены за те товары, значительная часть стоимости которых (вне зависимости от того, будет ли это труд, компоненты или материалы) произведено за пределами Северной Америки. Серьезные ограничения наложены на автомобили, минимальная доля их стоимости, произведенной в США для безналогового экспорта в США должна составлять 62,5%.Этот порог превосходит, что установлен в договоре между США и Канадой, что вызвано лоббированием профсоюзов автопромышленности США, так как сборка японских автомобилей в Мексике резко снижает их себестоимость. В договоре предусмотрен также «экстренный» вариант установления (восстановления) пошлин, если нарастание экспорта какой-либо категории товаров представит угрозу существования собственному производству.

Подписанное трехстороннее Соглашение предусматривает:

— ликвидацию всех таможенных пошлин к 2010 г.;

— поэтапное упразднение значительного числа нетарифных барьеров в торговле товарами и услугами;

— смягчение режима для североамериканских капиталовложений в Мексике;

— либерализацию условий для деятельности американских и канадских банков на финансовом рынке их южного партнера;

— урегулирование вопросов, связанных с правами на интеллектуальную собственность;

— создание трехсторонней арбитражной комиссии.

Между странами ЕС и НАФТА, помимо военно-политического союза (НАТО) и межпарламентской ассоциации (Североатлантическая ассамблея), общего членства в ОЭСР, ВТО и других международных экономических организациях, уже заключены соглашения о предотвращении «торговых войн» и правилах торговли. Не исключено, что в ближайшее время будет создана Североатлантическая зона свободной торговли, которая объединит самые высокоразвитые страны мира со сходной политической культурой, общим цивилизационным наследием, близкими внешнеполитическими интересам.

Итак, интеграционные процессы охватили все регионы мира. Они базируются на экономических интересах, но пронизывают все сферы человеческой жизни. На данный момент сложились две модели экономического развития: североамериканская и западноевропейская. Противоречивость интеграции проявляется в одновременной их конкуренции и тенденции к унификации – преобразованию в единую транснациональную модель.

4. Работа с текстом

Из книги П. Друкера «Новые реальности в правительстве и политике, в экономике и бизнесе, в обществе и мировоззрении» (1990):
Экономическая теория все еще продолжает утверждать, что суверенное национальное государство является единственной или, во всяком случае, доминирующей единицей, способной проводить эффективную экономическую политику. На самом деле в транснациональной экономике четыре такие единицы. Эти единицы представляют собой то, что математики называют «частично зависимыми переменными»: они связаны между собой и взаимозависимы, но ни одна не держит под контролем другую. Одной из таких единиц является национальное государство; отдельные страны - особенно крупные, развитые, безусловно, имеют значение. Однако принятие решений все больше переходит ко второй единице - региону, такому, например, как Европейское экономическое сообщество, Северная Америка, а в скором будущем, возможно, и дальний Восток, объединившийся вокруг Японии. Третьей единицей является подлинная и почти что автономная мировая экономика денег, кредита и потоков капиталовложений. Она существует благодаря информации, которая сегодня не знает национальных границ, И, наконец, четвертая единица - транснациональное предприятие, которое, между прочим, вовсе не обязательно представляет собой крупный бизнес; с его точки зрения, весь развитый <…> мир является единым рынком, единым «пространством», как для производства, так и для реализации товаров и услуг.

Вопросы для обсуждения:

О каких четырех «экономических единицах» пишет автор? Как они взаимосвязаны между собой?

Из Договора шести европейских государств о создании Европейского экономического сообщества (25 марта 1957г.):

Статья 2

Сообщество имеет целью путем установления общего рынка и последовательного сближения экономической политики государств-членов содействовать гармоническому развитию экономической деятельности в рамках всего Сообщества, непрерывному и равномерному росту, большей стабильности, ускоренному повышению уровня жизни и более тесным отношениям между государствами, которые оно объединяет.

Статья З

для достижения целей, провозглашенных в предшествующей статье, Сообщество действует сообразно условиям и темпам, предусмотренным настоящим договором, в:

а) отмене между государствами-членами таможенного права и количественных ограничений ввоза и вывоза товаров, равно как всех других

мер, вызывающих равноценные последствия;

б) установлении общего таможенного тарифа и таможен ной политики в отношении третьих государств;

в) устранении между государствами-членами препятствий для свободного перемещения лиц, услуг и капиталов;

г) введении общей политики в области сельского хозяйства;

д) введении общей политики в области транспорта;

е) установлении режима, обеспечивающего недопустимость извращений конкуренции в общем рынке;

ж) применении процедур, позволяющих координировать экономическую политику государств-членов и предотвращать нарушение равновесия платежных балансов;

з) сближении национальных законодательств в той мере, какая необходима для функционирования общего рынка;

и) учреждении европейского социального фонда, имея в виду улучшение возможности найма трудящихся и повышения их жизненного уровня

к)учреждении европейского инвестиционного банка, призванного облегчить экономический рост Сообщества посредством формирования новых ресурсов.

Вопросы для обсуждения:

Как определялись цели создания ЕЭС, какие методы их достижения предполагалось использовать?

5. Вопросы по теме

1)Каквы думаете, какие из объединений стран Западной Европы и Северной Америки и почему достигли наибольших результатов в интеграции?

2) В чем состоят проблемы и противоречия интеграционных процессов?

3) Проанализируйте основные черты двух моделей экономического развития евроатлантических стран: североамериканскую и западноевропейскую. В чем их отличие?

4) На какой стадии интеграции находятся в настоящее время страны Западной Европы? Каковы перспективы их дальнейшего сближения? При ответе на этот вопрос используйте материалы Интернета и текущей прессы.

6. Задание для самостоятельной работы

Заполните таблицу «Основные этапы западноевропейской интеграции»:

Какие выводы можно сделать на ее основе о развитии интеграции?

7. Список литературы

Основная

1. Загладин Н.В. Всеобщая история. Конец XIX – начало XXI в./ Н.В. Загладин. – М.: ООО «ТИД «Русское слово» - РС», 2010. – С. 295-303.

Дополнительная

1. Владимирова И.Г. Глобализация мировой экономики: проблемы и последствия// Менеджмент в России и за рубежом. - № 3, - 2001.

Интернет ресурс: http://www.cfin.ru/press/management/2001-3/10.shtml

1. Интеграционные процессы в отдельных регионах мира

Интернет ресурс: http://5ballov.qip.ru/referats/preview/41411

Несмотря на то, что современная европейская интеграция это процесс, охватывающий немногим более полувека истории человечества, истоки европоцентризма восходят еще к античным временам. Римская империя (до 27 г. до н.э. Римская Республика) не без оснований считается первым региональным европейским проектом. За относительно небольшие сроки ей удалось подчинить своей власти значительную часть континента, на территории которой действовала единая система римского права. Именно в этот период зародилась уникальная для Европы универсалистская тенденция, которая до сих пор находит отклик в речах многих политиков региона.

Средневековый период в истории Европы также ознаменовал несколько событий, способствовавших развитию европейской идеи. Во-первых, коронованный Папой Римским в 800 г. император франков Карл Великий предпринял первую попытку объединения бывших земель Западной Римской Империи, стремясь привить варварским народам единую социально-культурную общность. И христианство, к тому моменту ставшее доминирующей религией в регионе, было призвано стать ключевым инструментом создания подобной идентичности. Идеи Карла Великого заложили основу для дальнейшего развития Священной Римской Империи Отона I и формирования первых европейских военно-политических блоков, консолидированных в первую очередь благодаря т.н. конфессиональному фактору. Так, в 1463 году для противостояния турецким иноверцам по инициативе чешского короля Иржи Подебрада был образована конфедерация, включившая в себя Францию, Чехию и Венецию. По замыслу чешского правителя, это объединение должно было достигнуть общеевропейских масштабов и стать гарантом безопасности христианской Европы от внешних врагов.

Подъем общественной мысли в XVII-XVIII вв. вызвал оживленные дискуссии о судьбе единой Европы и привнес много идей, в дальнейшем составивших основу для системы ценностей, пропагандируемую сторонниками европейской интеграции. В частности, герцог де Сюлли (суперинтендант французского короля) первым в 1638 году предложил модель общеевропейского «баланса сил», заключавшуюся в образовании конфедерации из 15 равных по силе и размерам государств, руководить которой должен был бы Генеральный Совет. Веком позднее немецкий философ Иммануил Кант, впечатленный событиями Французской революции, выдвинул свою модель европейского проекта в работе «К вечному миру» (1795). По его мнению, Европу должна была объединить конфедерация государств, подписавших т.н. договор о «вечном мире» (т.е. о сохранении status quo на всей территории региона). Наконец, работы таких мыслителей эпохи Просвещения, как Джон Локк, Шарь Монтескье и Жан-Жак Руссо, также оказали значительное влияние на выработку либеральных нравственных ориентиров и принципов свободы, равенства и справедливости, являющихся основополагающими тезисами современной европейской идеологии.

Державший в страхе всю Европу в первой четверти XIX века Наполеон Бонапарт также пытался объединить под своей властью весь регион. В частности, ему удалось внедрить французский Гражданский кодекс в законодательство некоторых стран и создать проект военного объединения (Буторина, 2016). Однако, мечтам амбициозного француза было не суждено сбыться после 1815 года Священный Союз между Россией, Австрией и Пруссией стал основной силой в регионе, сумевшей на некоторое время оградить его от революционных потрясений.

А.И. Тэвдой-Бурмули отмечает что в связи с ростом национального самосознания, а также из-за потери интереса к общеевропейским проектам со стороны монархов, попеременно вступавших в коалиции и союзы друг против друга, во второй половине XIX века инициатива в рассуждениях на тему единой Европы перешла к гражданскому обществу. Так, знаменитый французский писатель Виктор Гюго, выступая на Третьем Конгрессе мира в Париже (1849), выдвинул смелую идею о создании СШЕ Соединенных Штатов Европы, образованных по аналогии с США, чье политико-административное устройство вызывало неподдельный интерес со стороны приверженцев консолидации европейского общества.

Прерванное ростом межнационального напряжения на рубеже XIX-XX веков развитие идей европейского единства возобновилось лишь после окончания Первой мировой войны. Ключевым идеологом единой Европы в межвоенный период был Р. Куденхове-Калерги, немецкий аристократ и автор манифеста «Пан-Европа» (1923). Подчеркивая значительное ослабление ведущих экономик региона, он видел решение проблемы в образовании таможенного союза и единого внутреннего рынка, которые позволили бы европейским странам составить конкуренцию своим оппонентам. Кроме того, немецкий мыслитель отмечал необходимость защиты Пан-Европы от внешних соперников (СССР, США и даже Великобритании), которая могла бы быть обеспечена только за счет создания военно-политического блока с наднациональным механизмом власти Захлебнувшая многие государства Центральной и Западной Европы волна национализма и шовинизма вскоре вытеснила лозунги сторонников панъевропейского движения с европейской политической сцены. Тем не менее, наступившая позднее Вторая Мировая Война породила еще несколько идей со стороны обеих воюющих сторон гитлеровскую «Новую Европу» и Европейское федералистское движение, организованное деятелями Сопротивления. Однако, лишь по окончании войны, собравшиеся в 1948 году в Гааге делегаты от 16 европейских стран пришли к общему выводу: Европа больше не может откладывать процедуру объединения. Именно с этого момента был запущен процесс современной европейской интеграции, который продолжается и по сей день.

Продиктованные Гаагской конференцией 1948 года и знаменитой речью У. Черчилля «Трагедия Европы» (1946) интеграционные настроения дали мощный импульс к созданию новых международных институтов уже в конце 1940-х годов. В частности, 1 января 1948 года начал функционировать Бенилюкс (таможенный союз Бельгии, Нидерландов и Люксембурга), а в 1949 году Совет Европы, занимавшийся сотрудничеством по широкому спектру вопросов от экономических до социально-культурных. Авторитетные исследователи европейской интеграции Ю.А. Борко и О.В. Буторина выделяют следующие «драйверы» интеграционных процессов на территории региона:

Ш По прошествии двух самых разрушительных войн в истории человечества, европейские страны, наибольшим образом пострадавшие от боевых действий, остро нуждались в долгосрочном мире, который мог бы быть достигнут лишь при условии реализации принципов «баланса сил»;

Ш Большинство европейских политиков осознавало, восстановление и дальнейший рост национальных экономик не представляются возможными без интенсификации экономических связей между странами региона;

Ш Оформление биполярной системы международных отношений наряду с неизбежным процессом деколонизации вывели крупные европейские страны из «большой игры»; европейская интеграция виделась многим как единственный способ вернуть региону вес на геополитической арене.

Известный французский общественный деятель и лидер Комитета борьбы за Соединенные Штаты Европы Жан Монне заложил основы концепции европейского строительства, подчеркнув необходимость обеспечения мира и единства на территории региона посредством поэтапной интеграции. При этом он заметил, что объединение должно начаться с экономической сферы и в дальнейшем распространиться на другие аспекты жизни общества, что представляется возможным лишь при условии формирования наделенных реальной властью наднациональных институтов, действующих на основе единой законодательной базы.

50-60-ые годы ХХ столетия ознаменовались для Европы подписанием целого ряда договоров, выходивших далеко за рамки классического международного сотрудничества. Подписанный в апреле 1951 года Францией, ФРГ, Италией и странами Бенилюкса Договор о Европейском объединении угля и стали (ЕОУС) заложил основу для интенсификации интеграционных процессов в регионе. В рамках данного соглашения стороны обязывались создать условия для формирования общего рынка угля и стали, а также способствовать научно-технической кооперации в данной области Интегрирование этих двух стратегических отраслей сделало возможным существенное ускорение роста национальных экономик. В 1957 году те же 6 стран подписали так называемые Римские соглашения, в результате которых были образованы Европейское сообщество по атомной энергии (Евратом) и Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). В то время как первое сообщество координировало сотрудничество стран в сфере мирного применения атомной энергии, второе ставило своей основной задачей создание таможенного союза с дальнейшим переходом к общему рынку. В 1965 году в Брюсселе «шестеркой» был подписан так называемый договор о слиянии, учредивший единую Комиссию Европейских сообществ и единый Совет, которые вместе с судом ЕС и Европарламентом стали координировать деятельность ЕОУС, ЕЭС и Евроатома, ранее действовавших обособленно.

Успехи начальных этапов европейской интеграции не заставили себя долго ждать: в 1958 году был утвержден проект совместной аграрной политики, призванной защитить отечественных производителей; с 1968 года были полностью отменены таможенные пошлины внутри ЕЭС, а в отношении третьих стран устанавливался единый таможенный тариф. Кроме того, ЕЭС вело активную деятельность на международной арене, в результате чего был заключен ряд выгодных торговых соглашений (в частности с группой из 18 западноафриканских стран будущих членов ЭКОВАС).

Период 1970-ых начала 1980-х гг. стал серьезной проверкой на прочность для Европейских сообществ. В условиях неопределенности, вызванной крахом Бреттон-Вудской системы в 1971 году и первым нефтяным кризисом в 1973 году, ЕЭС вынуждено было существенно сократить темпы интеграции и уделить серьезное внимание диверсификации и реструктуризации национальных экономик. Тем не менее, в рассматриваемый период произошел ряд институциональных преобразований. Во-первых, был разработан «план Вернера» и запущен механизм «валютной змеи», что позволило сделать шаг вперед навстречу валютному союзу. Во-вторых, был учрежден европейский совет на уровне глав государств и утвержден механизм прямых выборов в Европарламент (оба события в 1974 году). Кроме того, несмотря на торможение экономической интеграции, высокая активность сохранялась и на ниве обеспечения безопасности. Так, Общеевропейское совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе достигло значимых результатов, отмеченных подписанием Хельсинкского акта, утвердившего status quo территориальных границ в послевоенной Европе. Второй этап евроинтеграции также ознаменовался расширением ЕС в 1973 году к сообществам присоединились Ирландия, Дания и Великобритания; начались переговоры о вступлении с целым рядом других стран региона. В целом, европейская модель успешно справилась с шоками и кризисами, поразившими ее в период 70-х середины 80-х годов прошлого века и к 1985 году смогла возобновить высокие темпы интеграции.

В середине 80-х годов ХХ века Европейское сообщество вступило в фазу стремительного развития. 1986 год отметился подписанием Единого Европейского Акта (ЕЕА), призванного обеспечить к 1992 году полную свободу движения на территории объединения 4 факторов производства капиталов, рабочей силы, товаров и услуг. Для достижения поставленной задачи был упрощен ряд процедур принятия решения в сообществе (переход от единогласного выбора к выбору большинства по многим вопросам), расширена система судебных органов и дополнены полномочия Совета. В 1992 году в городе Маастрихт (Нидерланды) был подписан договор о Европейском союзе, в рамках которого были обозначены три «опоры» европейской интеграции:

Ш три сообщества ЕОУС, Евроатом и ЕС;

Ш совместная внешняя политика;

Ш внутриполитическое сотрудничество.

Данный договор существенно расширил полномочия наднациональных органов ЕС и создал предпосылки для политической интеграции. Кроме того, по итогам Маастрихтского соглашения был создан институт гражданства ЕС и усилено межгосударственное сотрудничество во внутриполитической сфере. Наконец, договор провозгласил курс на образование Экономического и валютного союза (ЭВС), что предусматривало разработку критериев, необходимых для вступления в зону единой валюты (т.н. критерии конвергенции).

Подписанный в 1997 году Амстердамский договор существенно изменил принципы сотрудничества стран-членов ЕС в области внутренней политики и правосудия. В рамках этого соглашения в законодательную базу ЕС были инкорпорированы так называемые шенгенские нормы, а также унифицированы вопросы иммиграции, визового контроля и охраны внешних границ.

В 2001 году был подписан Ниццкий договор, создавший условия для существенного расширения ЕС на восток. По итогам переговоров были пересмотрены квоты в наднациональных органах, как для текущих, так и для будущих членов союза. Кроме того, в процесс голосования в Совете был внедрен принцип двойного большинства, а полномочия Европарламента были в очередной раз дополнены.

Рассмотренный период можно охарактеризовать как наиболее продуктивный для европейской интеграции, как с точки зрения подписанных соглашений, так и с точки зрения достигнутых результатов. Так, в 1993 году был окончательно сформирован Единый рынок. Период 1990-х был ознаменован значительными успехами в снятии пограничных барьеров на внутренних границах союза. Провозглашенный курс на образование ЭВС был закреплен учреждением в 1998 году Европейского Центрального Банка (ЕЦБ). С 1999 года начала реализовываться Европейская политика безопасности и обороны (ЕБПО), позволившая ЕС участвовать в миротворческих процессах по всему миру. Интеграционная группировка активно расширялась, увеличив свой состав до 25 членов. Во всех странах-участницах союза начались дебаты по введению Конституции ЕС, для разработки ее проекта было созвано специальное собрание Конвент (2002).

Многие европейские политики уповали на то, что Конституция ЕС поможет продолжить движение вперед по лестнице интеграции и заменит все существующие договора, избавив объединение от неэффективных институтов. В 2004 году ее проект был согласован и подписан участниками Конвента, после чего он был вынесен на референдум во всех государствах-членах ЕС. Граждане Франции и Нидерландов проголосовали против нового проекта Конституции, что сделало невозможным ее ратификацию. Европейский Союз поразил очередной системный кризис. Лишь в 2007 году был подписан гораздо более скромный Лиссабонский договор, в который не вошли положения, так или иначе свидетельствовавшие о политической интеграции региона и о процессе федерализации. Данное соглашение затронуло систему договоров ЕС, упростив и упорядочив институциональную структуру интеграционной группировки, которая будет подробно описана в следующей части настоящей главы.