Религия и идеология. Структура современных религий

Своеобразной «скрепой» политической культуры является политическое мировоззрение, в котором центральное место занимает идеология. Подчас идеологические мотивы окра­шивают многие политические проблемы, касающиеся авто­ритета, власти, властных отношений. Идеология призвана придавать значимость институциональным отношениям между людьми, объяснять, обосновывать, оправдывать по­литические реалии или создавать в отношении них крити­ческий настрой. И все же идеология не тождественна поли­тической культуре и не может подменять ее. В одной и той же политической культуре может существовать несколько взаимно дополняющих или конфликтующих друг с другом идеологий и идейно-политических течений.

Особую роль в формировании и функционировании по­литических культур играет религия. Многие базовые идеи, ценности, нормы, связанные с религией, составной частью включаются в политическую культуру той или иной нации, страны, народа. Это объясняется тем, что религия, будучи частью национальной и исторической традиции данного на­рода, в значительной мере формирует его культурное насле­дие и соответственно не может не отразиться и на характере политической культуры.

Нередко само рождение того или иного государства, его вступление на общественно-историческую арену обосновы­вается ссылками на Божественное провидение, что подкреп­ляется аргументами из Библии, особенно из тех ее глав, где

говорится, что Бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов один, наделяя его своей благодатью. Крайние формы подобной мифологизации собственной ис­тории характеризуются тем, что сторонники идеи превос­ходства своей нации отводят другим народам и странам роль фона, на котором разворачивается история богоизбранного народа.

История дает много примеров, свидетельствующих о том, что идея величия и богоизбранности была присуща каждому великому народу, особенно в период его восхождения, подъема нации. Не миновала она и русский народ. Так, ав­тор «Сказания о князьях Владимирских», поведав о преем­ственности мировых монархий от древнейших царств до Римской империи, выводил основы современной ему власти от римского императора Августа. Как доказывал автор ска­зания, Русь является законной наследницей всех древних мировых монархий, а Рюрик - родоначальник династии Рюриковичей, правивших Русью до восхождения на престол династии Романовых, ведет свой род от самих римских им­ператоров. В XVI в. старцем Филофеем, монахом Елизарова монастыря, развивается идея Москвы как третьего Рима - наследницы Рима и Константинополя, столицы Восточной Римской империи.

Трудно переоценить ту роль, которую сыграла православ­ная церковь в формировании и укреплении российского го­сударства, расширении его границ, защите независимости. Она была для русских людей духовной опорой, помогала им противостоять мусульманскому Востоку и натиску католи­ческого Запада, угрожавших религиозному и государствен­ному существованию России. Религия часто использовалась для обоснования власти и притязаний сначала русских кня­зей, а затем и московских царей.

Пропагандируя грандиозную концепцию, рассматривав­шую Москву как «новый вечный город, наследницу Рима и Константинополя», церковная иерархия давала царям на­ставления об их священном долге превратить Московию в «новую христианскую империю». Эта доктрина сыграла не­маловажную роль в утверждении многонациональной Рос­сийской империи на бескрайних просторах евразийского

континента.

Многие исследователи прямо связывают республикан­ские и демократические институты Америки с характером верований американского народа. Как утверждал известный

французский историк А. де Токвиль, церковь была в Амери­ке истинной школой республиканских добродетелей. По его словам, колонисты «принесли в Новый Свет христианство, которое я не могу лучше характеризовать, как назвав его де­мократическим и республиканским. Это обстоятельство необыкновенно благоприятствовало установлению респуб­лики и демократии в общественных делах». Из путешествия в Америку де Токвиль вынес уверенность в том, что нравы в большей степени, чем законы или физические обстоя­тельств, способствовали успеху американской демократии, нравы же коренятся в религии.

Пройдя в той или иной форме через историю почти всех существующих на земле народов, идея «божественного пре­допределения» способствовала их консолидации в самые трудные для них времена.

Следует сказать, что религиозный и социокультурный традиционализм часто идут рука об руку с социально-фило­софским и идейно-политическим консерватизмом. Религия всегда служила источником традиционных ценностей. В конце концов, религия тесно связана с культурной традици­ей, она составляет часть образа жизни народа. Когда этот образ жизни подвергается опасности, его религиозные и мо­ральные компоненты оказываются теми опорами, которые защищают общество в целом, а вместе с ним и существу­ющую политическую систему от полного разрушения.

Приверженность к религиозным ценностям зачастую пе­ревешивала в прошлом, а в некоторых странах продолжает перевешивать и сейчас социально-классовые ориентации. Именно влияние церкви, религии на общественное созна­ние и соответственно на политическую культуру обусловило возникновение во многих странах Западной Европы клери­кальных партий. Роль и значение этих партий нельзя оце­нить однозначно. Среди них были и есть партии консерва­тивной и даже реакционной политической ориентации, но были и есть такие, которые выступали с позиций социально­го реформизма (например, социальное христианство). В наши дни религиозная окраска помогла Христианско-де-мократическому союзу в ФРГ, Христианско-демократичес-кой партии в Италии, конфессиональным партиям других стран привлечь на свою сторону многих верующих из всех слоев населения.

Зачастую религиозные ценности, особенно в условиях эрозии осевой идеи или осевого идеала, лежащего в основе

цивилизации, оказывают на значительные массы людей об­лагораживающее воздействие. Они удерживают их от отчая­ния и безысходности, позволяют сохранить в сознании че­ловека такие немеркнущие общечеловеческие заповеди, как «не убий», «не кради», «люби ближнего своего».

В периоды социально-политических неурядиц и потрясе­ний, в смутные времена, когда люди волею исторических су­деб выталкиваются из привычной, устоявшейся колеи жиз­ни, оказываются отчужденными от существующей системы, они зачастую находят в религии утешение и убежище. На­глядное представление об этом дает всплеск интереса к религии, рост религиозного сознания в нашей стране. Вот почему при изучении политической культуры нельзя игно­рировать религиозное начало как важный фактор полити­ческой социализации.

В самом общем плане поставленная нами проблема - это проблема совмещения универсального и партикулярного (христианского - с классовым и национальным).

Легко обнаружить, что религия может использоваться и широко используется как идеология. Монополизируя духовную жизнь общества, она уже в силу этого берет на себя выполнение идеологической функции, легитимации существующего порядка. Однако, ядро религии - не идеология, поскольку идеология - взгляд на мир с позиций той или иной социальной группы, части общества.

В секулярном обществе современного типа перед религией как социальным институтом, с одной стороны, открывается перспектива приватизации и размежевания с идеологией, но, с другой, - она продолжает использоваться для выполнения идеологических функций. Для анализа религии в этом идеологизированном ее варианте сохраняет значение предложенный Марксом подход: критика религии имеет смысл как критика политики.

Однако, этот подход недостаточен: вне его поля зрения остается тот специфический аспект, который присущ именно религии и который объясняет, почему религию не заменяют и не могут заменить ни философия, ни идеология, ни наука. Если та или иная религия, в той или конкретной ситуации выполняет идеологическую функцию, то она к ней не сводится и может быть от нее избавлена.

На основе христианского вероучения могут быть сформулированы противоположные идеологические позиции. В одном случае, утверждается, что права и свободы личности, демократия - выросли из христианских корней и поэтому отрыв от ее религиозных корней делает политическую культуру западной цивилизации духовно беззащитной и бессильной перед вызовом и соблазном тоталитаризма; напротив, с позиций консервативного клерикализма мировоззренческий либерализм чужд и даже враждебен христианству, идеалы современной западной демократии несовместимы с религиозным сознанием, так как духовный смысл либерализма (и либерального гуманизма) неотделим от чисто светской идеи автономии личности, от самообожествления постренессансного человека.

Дилемма политического этоса христианства заключается в том, что отказ от идеологических притязаний сопряжен с отказом от притязания на монопольное обладание истиной. Христианство как религия в «чистом виде» должно было бы выработать собственную политическую культуру, независимую от политических режимов, отказавшуюся от опоры на национальные ценности и традиции, принявшую принцип плюрализма, т. е. отказавшуюся от притязание на причастность к абсолютной истине.

Противоположная тенденция - развитие религиозно мотивированных идеологий, питаемых сегодня преимущественно «национальной идеей». В более широком плане - с тех пор как христианство в Риме впервые стало официальной религией мировой державы, оно использовалось для легитимации всего, что требовалось легитимировать. Христианство осталось бы сегодня мертвой идеологией, если бы в ходе истории не отваживалось на переосмысление своих социальных принципов и притязаний на то, чтобы исключить или ограничить истинность других религий и мировоззрений.

В этой связи насущно важен вопрос о соотношении христианского и национального, о традиционном понимании христианства как ценностного стержня национальной культуры, о том, что национальная культура обладает ценностью в той мере, в какой она - христианская культура. В более вульгарном варианте - христианство воспринимается как часть национальной культуры. А на практическом уровне эти концепции сливаются, они неразличимы, и мы можем наблюдать «религиозно-национальные движения».

Существуют, таким образом, взаимосвязанные аспекты общей проблемы: возможности совмещения «христианского» с «национальным» и «государственным». Можно предположить, что социокультурные функции религии и ее роль в современном мире связаны с перспективой ее деидеологизации .

ИДЕОЛОГИЯ И РЕЛИГИЯ

Чтобы точнее определить, что такое идеология, надо рассмотреть отношения между идеологией, с одной стороны, и религией, философией и наукой — с другой.

Надо различать идеологию и идеологические функции. Функции, подобные тем, какие выполняет идеология, может выполнять и объект, идеологией не являющийся. Религия может выполнять некоторые идеологические функции. Но это не означает, что религия есть идеология. Религия есть инструмент церкви или другой религиозной организации, отличной от идеологического механизма. Религия может играть также функции, отличные от идеологических. Литература и наука тоже зачастую выполняют идеологические функции, но не становятся при этом идеологиями. К тому же религия основывается главным образом на состоянии веры, тогда как идеология основывается на разумном признании или принятии её утверждений. Принятие идеологии не предполагает необходимым образом веру в истинность её постулатов и обещаний, хотя такая вера и возможна (как об этом говорят факты). Оно может оставлять души людей холодными и равнодушными к тому, что принимается. Идеология принимается разумом и из осознанного или подсознательного расчета последствий своего поведения и лучших условий жизни (в крайнем случае, из расчета избежать худшего). Нет внутренней потребности в идеологии. Если допустить, что никто не настаивает на признании идеологии и на официальном подтверждении этого признания, люди вскоре забыли бы о ней. Именно так случилось с марксистской идеологией в России вскоре после того, как её отменили в качестве государственной идеологии. Кроме того, религии, взятые с их организациями и реальной жизненной активностью, без которых они теряют смысл, а не только с учениями, храмами и религиозными ритуалами, выходят далеко за рамки менталитетной сферы. Как правило, религиозные организации (например, христианская церковь) владеют огромными богатствами, включая земли, имеют предприятия и банки, ведут себя как хозяйственные феномены. Бывали случаи, когда эти организации имели вооруженные силы, вели войны, имели свой суд и захватывали высшую власть в человейниках. Они и теперь создают политические партии и активно участвуют в политических событиях.

Религия возникла ещё на стадии предобществ. Это было в свое время шагом вперед в эволюции менталитетного аспекта человейников. В западном мире христианская религия и церковь какое-то время безраздельно господствовали над душами людей, держали в своих руках весь менталитетный аспект зарождающихся обществ. Этот аспект был сравнительно беден. Массы людей были невежественны, имели весьма ограниченный жизненный опыт. И людей не так уж много было. Но постепенно происходило разрастание и усложнение обществ, появление и усиление явлений менталитетного аспекта, выходивших за рамки церковной власти, — разрастание светского образования, культуры, начал науки, философии, социальной светской литературы, социальных исследований, этики, эстетики, педагогики, исторических исследований, медицины и т.д. Возникали государственные университеты. Церковь не могла уже удержать в своих руках полностью дело формирования человеческого менталитета, контроля за ним, манипулирования им.

Упомянутые выше нерелигиозные элементы менталитетной сферы приобретали в западных обществах доминирующее значение. Отделение церкви от государства, гонения на религию, веротерпимость и религиозный плюрализм — все это было признаками того, что общество становилось или уже являлось нерелигиозно-идеологическим. Религия становилась второстепенным компонентом менталитетной сферы, выполняя фактически идеологические функции наряду с нерелигиозной идеологией и даже уступая ей. Возникновение и усиление нерелигиозной идеологии было опять-таки колоссальным шагом вперед в эволюции менталитетного аспекта человейников. Этот шаг был сделан, я думаю, в эпоху Возрождения. Нерелигиозная идеология явилась в мир как борьба против религиозного мракобесия, как просвещение масс людей, как новый взгляд на бытие, на человека, на общество. Основой для неё или по крайней мере важнейшим компонентом стала философия.

• Идеология и религия

Идеоло́гия (греч.— прообраз, идея; и — слово, разум, учение) — совокупность системно упорядоченных взглядов, выражающая интересы различных социальных классов и других социальных групп, на основе которой осознаются и оцениваются отношения людей и их общностей к социальной действительности (карма) в целом и друг к другу (мораль, этика и религия) и либо признаются установленные формы господства и власти, либо обосновывается необходимость их преобразования и преодоления.

Идеология не наука, хотя она может включать научные знания. В отличие от науки идеология, как выражение частных интересов в форме всеобщности, представляет собой знание о социально-политической жизни по отношению к интересам составляющих ее сил, задавая на этой основе оценку желательности или нежелательности того или иного социального бытия.

История понятия

Термин «идеология» был введен во Франции в конце XVIII века А. Дестютом де Траси, который вместе с Этьеном де Кондильяком пытался создать науку об общих принципах формирования идей и основах человеческого знания. Будучи последователем сенсуалистической гносеологии Джона Локка, де Траси ввёл данный термин для обозначения учения об идеях, понимаемого им как учение об общих закономерностях происхождения идей из содержания чувственного опыта. Данное учение должно было выступать основными принципами для руководства как в науке, так и в социальной жизни. Поэтому Дестют де Траси видел в идеологии систему знаний первооснов морали, политики, права.

Дестют де Траси и Кондильяк пытались оказать влияние на политику, проводимую оказавшимся у власти Наполеоном, который счел, что они пытаются заменить политическую реальность абстрактными утверждениями, и негативно отнесся к выдвинутым предложениям. С легкой руки великого исторического деятеля слово «идеология» приобрело уничижительный смысл, который закрепился за ним вплоть до настоящего времени. В связи с тем, что проект де Траси и Кондильяка был отвергнут Наполеоном, понятие идеологии оказалось на некоторое время забытым.

Маркс и марксистская традиция

Понятие идеологии получило второе рождение благодаря К. Марксу. Идеология по К. Марксу — это надстройка, зависящая от базиса (способа материального производства и структур классов) – она выражает специфические интересы определённого класса, выдаваемые за интересы всего общества через ложное сознание, в частности товарный фетишизм. Энгельс отмечает в этой связи, что государство — «первая идеологическая сила над человеком» (Ф. Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии).

Затем понятие идеологии стало одним из центральных в марксистской традиции и разрабатывалось Антонио Грамши, Луи Альтюссером и другими. Лукач предлагает видеть в идеологии проекцию классового сознания, Грамши использует для обозначения идеологии понятие культурная гегемония.

Другие определения

Кроме этого существует довольно большое количество определений идеологии, которые отличаются, в частности, оценкой обозначаемого им феномена.

Идеология по К. Мангейму — предвзятое отражение социальной действительности, выражающее интересы определённых групп или классов, находящихся у власти и, тем самым, стремящихся сохранить существующий порядок вещей; противопоставляется утопии как потенциальной идеологии в этом смысле.

Идеология по Ролану Барту — современный метаязыковой миф, коннотативная система, приписывающая объектам непрямые значения, и социализирующая их.

Идеология по Эриху Фромму — это готовый «мыслительный товар», распространяемый прессой, ораторами, идеологами для того, чтобы манипулировать массой людей с целью, ничего общего не имеющей с идеологией и очень часто совершенно ей противоположной.

Дэвид Минар описывает шесть различных способов, которыми используется слово «идеология»:

Как набор идей с определённым «содержанием», как правило нормативным;

Как форма внутренней логической структуры, свойственной идеям в наборе;

По роли, которую идеи играют в межчеловеческом взаимодействии;

По роли, которую идеи играют в структуре организации;

Значение, направленное на «убеждение»;

Возможно, как «локус» социального взаимодействия.

Для Уилларда Маллинза, идеология составлена из четырёх базовых характеристик:

Она должна властвовать над познавательной способностью;

Она должна быть способна руководить оценочными суждениями;

Должна служить инструкцией к действиям;

И, как указано выше, должна быть логически последовательна.

Маллинз подчёркивает, что идеологию не следует путать со связанными с ней, но отличающимися от неё «утопии» и «исторической мифологии».

При всех дальнейших изменениях непосредственного значения этого термина смысловые оттенки первоначального содержания понятия «идеология» таковы:

Быть теоретическим обобщением исходных чувственных представлений;

Выступать наиболее существенным компонентом имеющихся в наличии знаний;

Выполнять в связи с этим роль исходных принципов для практической деятельности.

Критика идеологий

Французские материалисты, среди них Гольбах и Гельвеций, критиковали в особенности католическую церковь и характеризовали её догматы (по их мнению, направленные на удержание власти) как «клерикальный обман». То же самое можно сказать о других конфессиях, опирающихся на Библию и Коран. Деятели Просвещения требовали практической реализации политических принципов «разума», «науки», «демократии» и «прав человека». Человек рожден свободным. Свобода человека в том, чтобы любить Бога и служить Ему, пользуясь разумом, данным Богом. Идеология и понятие "раб божий" не совместимы с понятиями любви, которая связывает все живые существа с Богом. Идея демократических свобод и рабство (работа в поте лица ради краюшки хлеба) человека, созданного по образу и подобию Бога - это унижение человеческого достоинства и богохульство. Основное право человека – стать человеком, сознающим Бога, или отрицать и само существование Бога. В этой связи основополагающей моделью идеологии является толкование реальности, апеллирующее к рациональности и научности.

Идеология и общество

Отдельные теоретики науки (например, Бруно Латур) считают противопоставление идеологии и объективной науки приёмом, используемым для борьбы за власть и сокрытия фактов. Эта позиция, в свою очередь, подвергается ожесточённой критике, как ведущая к тотальной иррационализации науки (см. мистификация Сокала).

Политическая идеология

Политика, как практическая реализация интересов тех или иных обществ, социальных классов и групп, повсюду тесно связана с политической идеологией, как концептуальным, теоретическим отражением таких интересов. Политические программы основываются на определённых системах ценностей. Основополагающие политические идеологии — это либерализм (опора на свободу), социализм (опора на равенство) и консерватизм (опора на традиции).

В политических дискуссиях часто встречается упрёк противника в «идеологизации». Таким упрёком как бы дают понять, что позиция противника небезупречна, поскольку базируется на какой-то политической идеологии. Собственная же позиция при этом (явно или скрыто) подаётся как основанная на научном анализе фактов, здравом человеческом рассудке или на несомненных этических принципах. Подобный подход часто связан с тем, что участники политической дискуссии не осознают, какие идеологемы (элементы идеологии) в действительности определяют содержание дискуссии.

Религиозная идеология

Наряду с понятием «политическая идеология» широкое применение в науке имеет также понятие «религиозная идеология». Религиозная идеология — это идеология, которая благодаря обращению к потустороннему связывает общество и личность в концепции единого существования и создает интеграционные, связующие силы между различными социальными группами. Возникновение религиозной идеологии часто связано с тем, что в силу своей оппозиционности религиозная конфессия начинает играть значимую политическую роль. Общепринятыми примерами религиозных идеологий являются мировые религии, в особенности протестантизм (в том числе православие) и католицизм, независимо от того, имели ли они изначально политические мотивы. В данном случае под религиозной идеологией понимается не религия в целом, а те её религиозные и политические аспекты, которые могут вызвать к жизни религиозное движение. Понятие религиозной идеологии употребляется в связи с понятиями «ортодоксия» и «фундаментализм». Необходимо заметить, что истинно духовные движение всегда ортодоксальны.

Политолог Матиас Хильдебрандт, который пытается приравнять друг другу понятия «религиозной идеологии» и «фундаментализма», считает традиционализм общим признаком религиозных идеологий: «они претендуют на то, чтобы вернуться к первоисточникам собственной традиции и освободить её от искажений исторического развития, это развитие зачастую воспринимается ими как процесс дегенерации. Парадокс религиозных идеологов состоит в том, что вопреки их претензиям на возврат к истинному учению, «в большинстве случаев они создают современную религиозную идеологию», противоречащую самому понятию религия, которая основана на догматизме и иррационализме, на фанатизме и сентиментализме верующих в Бога, которого, по утверждению их теологов, никто не видел.

Наряду с понятием «религиозной идеологии» в политологии разрабатывается понятие «политической религии». В этом понятии подчеркивается тесная взаимосвязь между религиозными и политическими способами мышления и действия, оказывающего влияние на формирование религиозного сознания общества и человека как индивида.

Типы идеологий

Основные современные идеологии сложились в XIX веке. Несмотря на значительное количество различных идеологий, в самом общем виде принято выделять:

Социально-политические

1)Анархизм

2)Консерватизм

3)Либерализм

Классовые

4)Социализм

5)Капитализм

Национально-этнические

6)Расизм

7)Нацизм

8)Национализм

Другие

9)Феминизм

10)Гуманизм

В конце XX века среди политиков и партий наметилась тенденция в прагматических целях всё чаще отказываться от устойчивой идеологии, то есть брать на вооружение тактику антиидеологизма, а то и популизма.

ИДЕОЛОГИЯ ДЛЯ КЛУБА ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ

(проект)

Трансцендентальная идеология или, другими словами, сознание Кришны.

Такого раньше не существовало, но нужно согласиться, что и само понятие «идеология» возникло совсем недавно.

Основные принципы Трансцендентальной идеологии сформулированы Шри Чайтаньей Махапрабху в его философской доктрине ачинтья-бхеда-бхеда таттва, непостижимого единства и одновременного различия. Чтобы попасть в мир высшей реальности, экстраординарных способностей человека и его рационального мышления не достаточно. Сфера трансцендентного находится вне опыта и восприятия материальных чувств и ума. Поэтому только откровение свыше может стать методом истинного, духовного понимания. Оно представлено ведическими писаниями, которые служат нам неиссякаемым источником трансцендентного знания.

1) Бог – один.

2) Бог обладает безграничным могуществом.

3) Бог – океан расы, источник безграничного наслаждения.

4) Душа – неотъемлемая частица Бога.

5) Некоторые души захвачены в плен материальной энергией и обусловлены законами материальной природы.

6) Некоторые души свободны.

7) Все духовное и материальное исходит из Верховной личности Бога, Шри Кришны. Он – высшее проявление Абсолютной истины.

8) Бхакти – преданное любовное служение Кришне – единственный способ достижения духовного бытия.

9) Кришна-према, любовь к Господу Кришне, – вот конечная цель нашего духовного поиска.

Широкое признание для западного человека учение Шри Чайтаньи Махапрабху приобрело в изложении и трудах А.Ч. Бхактиведанты Свами, основателя ачарьи Международного общества сознания Кришны.

ПРИМЕЧАНИЕ:

В духовном мире не существует понятие "Бог". Это понятие нужно для строптивых существ, глупых материалистов, чтобы держать их в узде. Там есть Кришна, которого любят, не потому что Он - Бог, а потому что не любить Его нельзя. Его любят не только, как дети любят своих родителей (отца или мать), но как своего друга, сына или возлюбленного. Все виды и формы проявления любви связывают все живые существа с Кришной.

Мы живем в эпоху торжества идеологий — ужасное слово, возникшее, в сущности, совсем недавно и уже почти непоправимо отравившее наш мир, нашу жизнь. Что такое идеология? Это учение или теория, не только выдающая себя за абсолютную и всеобъемлющую истину, но и предписывающая человеку определенное поведение, действие. На глубине идеология — это, конечно, эрзац, подмена религии. Но разница, и огромная разница, между религией и идеологией в том, что религия, вера — это всегда нечто очень личное, невозможное без глубокого личного и внутреннего опыта, тогда как идеология, всякая идеология, начинает с того, что просто все личное отрицает и отвергает как ненужное.

Религия — призыв верить — всегда обращена к человеку. Идеология всегда обращена к массе, коллективу, в пределе к народу, к классу, человечеству. Цель, сущность религии — в том, чтобы, найдя Бога, человек нашел бы себя, стал собой. Цель и сущность идеологии — в том, чтобы подчинить себе без остатка человека, чтобы человек стал исполнителем и слугой идеологии. Религия говорит: «Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?» (Мф. 16: 26). Идеология говорит: нужно весь мир приобрести для осуществления идеологии. Религия в другом человеке призывает видеть ближнего; идеология всегда направлена на дальних, безличных, отвлеченных людей.

Повторяю: мы живем в эпоху торжества идеологий, их страшного владычества над людьми. В одном только нашем веке — а ему всего семьдесят лет — погибли миллионы, миллиарды людей во имя отвлеченных идеологий, во имя призрачных идеологий. И нет у человека сегодня более спешной и насущной задачи, как отвержение и развенчание именно этого идеологического засилья, тирании над человеком идеологий.

Но исполнить эту задачу можно только, если удастся над всеми идеологиями поставить как всех их превышающую и ограничивающую идею личности, а это значит — живого, конкретного, единственного и неповторимого человека. Закат религии и торжество идеологии привели к почти полному отмиранию идеи личности и стоящего за нею опыта. Опыт же этот, конечно, в первооснове своей религиозный. Только в религии, только из религии возможна идея личности — вот чего не понимают, не могут, не хотят понять современные люди, все жаждущие спасения от той или иной идеологии.

Мне скажут, что сама религия в эпоху своего торжества в истории очень часто попирала идею личности, что сам принцип прав личности, свобод и т.д. родился в борьбе с религией. Отчасти это правда. Но правду эту нужно понять во всей ее сложности.

Да, конечно, Христа распяли религиозные люди. Но распяли-то они Его за то как раз, что Он изобличил их религиозность как религиозность ложную, или, говоря нашим современным языком, изобличил их за превращение религии как раз в идеологию. Ибо весь смысл конфликта Христа с теми, кто распял Его, сводился к одному. Он, Христос, человека поставил выше всего, сделал его, и только его, предметом любви, предметом как бы абсолютного внимания. А враги Христа от религии хотели порядка, спасения Родины, самодовольства — чего угодно, и ради всего этого требовали слепого подчинения безличным законам.

Обо всем этом Христос не сказал ни слова. Как не сказал Он ни слова о государстве, обществе, истории, культуре — обо всем том, что извечно составляет предмет всех идеологий. Его внимание все время было обращено на живых людей, окружавших Его. Но Он даже не говорил об их правах. Он всего лишь только обратил на них свою любовь, участие, сострадание, интерес. И вот за это, за то, что Он живого человека поставил над всем в мире, Он и был осужден. Но в этом осуждении — и это пора понять — переродилась и сама религия. Из идеологии она стала живой силой, и над миром навсегда воцарилась идея личности.

Потом, в истории, и само христианство — это надо признать — слишком часто вырождалось в идеологию, требовало себе слепого подчинения, служило побочным целям… Но все же не во всем этом его сущность. А сущность его — в евангельском образе Христа, в образе человека, обращенного к другому человеку, в нем видящего ближнего, в нем полагающего цель и смысл жизни.

И нет в истории человечества другого обоснования личности. Нет ее в великой и глубокой греческой философии, нет ее в Риме, создавшем идею права, но раба не считавшего человеком. И конечно, нет этой идеи личности ни в одной современной идеологии, занятой всегда человечеством, но ради человечества преспокойно уничтожающей миллионы людей.

Я утверждаю, что идея личности религиозна, потому что очевидно: если нет ее высшего корня, если человек не «сверху», а «снизу», если он всего лишь только мимолетное явление, то тогда, действительно, нечего о нем особенно волноваться, и над миром царит тогда только закон больших чисел. Тогда — и к этому мы скоро придем — уродов, и больных, и старых нужно уничтожать, тогда заботиться нужно только об естественном подборе. Тогда знаменитая «слезинка ребенка» у Достоевского есть бессмысленная сентиментальность.

Очень просто сказать это можно так: если нет Бога, то, в сущности, нет и человека. А есть только люди — безличная масса, о животном благополучии которой и заботится идеология, не считаясь с расходами. Вот в таком страшном идеологическом мире, в мире массы, классов, коллективов, мы сейчас и живем.

И об этом нужно думать, этому нужно ужаснуться, пока не поздно. Пока еще не заменена живая личность простым порядковым номером. Пока не стал еще человек действительно только «винтиком» все более сложной, все более огромной машины. Вопрос о религии сейчас — это прежде всего и превыше всего вопрос именно о личности, поэтому к этому важнейшему из всех современных вопросов мы и вернемся в следующих наших беседах.

2

Я говорил, что понятие личности может быть обосновано только в религиозном миросозерцании. Я говорил также, что вне этого понятия, признания, интуиции личности все современные заботы о человечестве в целом оказываются призрачными и обречены на неудачу.

Между тем даже те — увы, все более и более немногие, — кто отстаивает человеческую личность и борется за ее права, как будто уже не могут или не хотят видеть ее связи с религиозным учением и часто даже стараются как бы отмежеваться от религии.

Вот в последние годы много говорили, пока грубым насилием не было установлено молчание, о «социализме с человеческим лицом», и говорили, по всей вероятности, вполне искренне. Но можно и совсем не риторически, совсем не коварно задать вопрос: «А почему, собственно, у социализма должно быть человеческое лицо?» И что, собственно, кроется за этим с виду красивым словосочетанием?

Мне кажется, что те, кто это словосочетание употребляет, даже не чувствуют всей его внутренней парадоксальности; ведь лицо — это как раз нечто предельно личное, индивидуальное, это — лик, личность. Нет лица вообще, есть мое, твое, его лицо. А ведь социализм как раз всегда принципиально, научно общее ставит над частным, над личным, над индивидуальным. Он не только утверждает, что человек живет в обществе с другими людьми, что самоочевидно, но именно сводит человека к этому общему, обрекает его почти на полную зависимость от класса, нации, расы и общества и так далее. И я повторяю, что в любой перспективе, кроме религиозной, это сведение неизбежно, ибо в пределах материалистического, атеистического мировоззрения совершенно невозможно доказать, почему собственно личность как таковая, лицо, отдельный человек имеют вообще какую-то особую ценность и какие-то прирожденные права. В атеистическом мировоззрении все эти права человек получает от общества, которое априори есть ценность высшая, в этом мировоззрении — неужели это еще нужно доказывать? — не общество существует для человека, а человек для общества.

Сейчас некоторые благодушные, благонамеренные и по-своему героические люди пытаются доказать, например, что для самого общества и для его целей полезны и свобода, и большее уважение к личности. При свободе и производство станет лучше, и наука будет развиваться быстрее, и всяческих оппозиций станет меньше. Но и тут, очевидно, и свобода, и личность продолжают мыслиться только исключительно с точки зрения пользы общества. Но и из этого подхода, сколь благородными чувствами он бы ни определялся, ничего в конце концов не выйдет. Любой крестьянин знает, что, если лошадь не накормить и не дать ей отдохнуть, она перестанет работать.

Утилитарное обоснование свободы и личности не только не достаточно, но оно на деле попросту человека не достойно, ибо конечная ценность человека здесь определяется только его пользой для коллектива, его как бы продуктивностью: дайте немножко свободы, чтобы он лучше продуцировал, дайте ему меньше бояться — и он станет полезнее, — тут все еще остается этот кошмарный миф о полезном члене общества, ради которого миллионы людей сидели и сидят в исправительно-трудовых лагерях. Из пользы, из общества, из коллектива никакой личности, никаких настоящих прав не выведешь, эти права мыслимы, если признать личность абсолютной ценностью, а абсолют — это по-латыни то, что не зависит ни от чего другого и ни к чему другому не сводимо.

Признать каждого человека абсолютной ценностью — это не только дать ему какие-то не зависящие от общества права, но — и это неизмеримо важнее — лишить абсолютного значения все остальное в мире, и прежде всего как раз само общество. Это значит поставить вниз головой все наши привычные представления, и это значит, наконец, признать человека выделяющимся из простого природного порядка, признать его существом высшим. А это про человека говорит только религия, научно вывести этого нельзя. В это можно только верить.

Не случайно, конечно, яростный ненавистник христианства Ницше восклицал: «Любовь к ближнему мы заменим любовью к дальнему!». Дальний — это никто, дальний — это кого не видишь, это какой-то собирательный, еще не существующий человек. А ближний, по Евангелию, — это тот, кто рядом со мной, это его единственное лицо, это всегда живое, конкретное и единичное. И так же, конечно, не случайно, что все то в мире, все философии, идеологии и программы, которые направлены к дальнему, общему, коллективному, так люто ненавидят религию и всегда, по некоему непреложному закону, борются с ней. Они знают, конечно, что выкорчевать религию — это и значит уничтожить понемногу и личность. Потому им страшны не те, кто декламирует о свободе и правах, а те, кто верит в божественный дух и бессмертную душу, кого поэтому не сведешь просто ни к какой земной пользе.

«Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26). Пока звучат эти слова на земле, пока помнят люди ту парадоксальную евангельскую арифметику, по которой один всегда ценнее и важнее девяноста девяти, не удастся уничтожить человеческую личность, не удастся, следовательно, и построить до конца уже коллективизированного человечества, которое свое рабство назовет свободой, свое подчинение безличной пользе — правами, свою тюрьму — земным раем.

Как страшно, что столь многие не понимают еще, что тоталитаризму во всех его видах противостоит на нашей земле только одно — вера в Бога, сотворившего человека по образу Своему и по подобию, призвавшего его к свободе и к вечности, — это, и ничто другое. Спор нашей эпохи — спор религиозный и спор о религии; не понимать этого, не видеть связи всех страшных проблем современности с глубинами религиозного миросозерцания — это то же самое, что прятать голову по подобию страуса под крыло. Дальний или ближний? Человек или человечество? С чего начать, во имя чего творить? — Вот вопросы, на которые рано или поздно, но придется всему человечеству ответить.

No related posts.