Иеремией бентамом. П

Иеремия Бентам

Бентам (Bentam) Иеремия (1748-1832). Английский социолог, юрист и философ, основатель утилитаризма - учения, по которому принципом нравственности является наибольшая польза возможно большего числа людей.

Бентам Иеремия (1748–1832). Известный английский социолог, политолог, правовед, основатель теории утилитаризма, сторонник либерализма, решительный противник концепции естественного права. Его тезис о подчинении общественных отношений “принципу полезности” обосновывает отождествление интересов личности с интересами общества. Последние рассматривались как простая совокупность индивидуальных интересов. Именно забота каждого только о самом себе позволяет, с точки зрения Бентама, достичь “наибольшего счастья наибольшего числа людей”. Сторонник расширения прав и свобод торговли.

А. Акмалова, В. М. Капицын, А. В. Миронов, В. К. Мокшин. Словарь-справочник по социологии. Учебное издание. 2011.

Другие биографические материалы:

Фролов И.Т. Моралист и правовед (Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова . М., 1991 ).

Баканов А.А. Виднейший представитель утилитаризма (Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998 ).

Черняк Е.Б. «Гений буржуазной глупости» (Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962 ).

Борисова И.Б. Философ, правовед и реформатор (Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д ).

«Наибольшее счастье наибольшего числа людей» (Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв , П. Н. Федосеев , С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983 ).

Далее читайте:

Бентам. Деонтология, или наука о морали (Статья Л. А. Микешиной о сочинении Иеремии Бентама).

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

The Works of Jeremy Bentham, ed. J. Bowring, v. 1-11. L., 1838-43; reprint.: N.Y., 1962;

The correspondence of Jeremy Bentham, v. 1-10. L., 1968-84;

The Collected Works of Jeremy Bentham, gen. ed. J. H. Burns. L, 1968; в рус. пер.: Должно ли преследовать лихву законом? Популярное изложение учения Бентама и Тюрго о лихве. СПб., 1865;

Избр. соч. Иеремии Бентама, т. 1. Введение в основания нравственности и законодательства. Основные начала гражданского кодекса. Основные начала уголовного кодекса, пер. А. Н. Пыпина и А. Н. Неведомского, предисл. Ю. Г. Жуковского. СПб., 1867;

О судебных доказательствах. Трактат Иеремии Бентама по изданию Дюмона, пер. сфранц. И. Гороновича. К.., 1876;

Принципы законодательства. - В кн.: О влиянии условий времени и места на законодательства. Руководство по политической экономии, пер. М. О. Гершензона. М., 1896.

Литература:

Покровский П. Бентам и его время. Пг., 1916;

Жуковский Ю. Г. История политической литературы 19-го столетия, т. 1. СПб., 1871;

Halevy Е. La formation du radicalisme philosophique, v. 1-3. P., 1901-04;

Harrison R. Bentham. L., 1983;

Stephen L. The English Utilitarians, v. 1-3. L., 1900, 1968.

БЕНТАМ (Bentham) Иеремия (15 февраля 1748, Лондон – 6 июня 1832, там же) – английский философ, правовед и реформатор, один из основоположников утилитаризма . Идеи Бентама оказали влияние на характер политических реформ в Великобритании в 1-й пол. 19 в., а также на теоретические взгляды многих британских мыслителей (Джеймса Милля, Дж.С.Милля, Д.Остина, Д.Грота и др.) и политиков. Родился в семье наследственного адвоката. В раннем детстве изучал классические языки. Учился в Вестминстерской школе, в 1760 поступил в Королевский колледж Оксфордского университета. По окончании его в 1764 изучал право в Лондонской школе барристеров (Lincoln’s Inn). Получив квалификацию адвоката, вскоре отказался от практической работы, обнаружив в себе неспособность к компромиссам. В дальнейшем занимался вопросами, связанными с реформой права.

По свидетельству Бентама, наибольшее влияние на него оказали Ш.Л.Монтескье, Ч.Беккариа и особенно К.А.Гельвеций. В 1776 опубликовал книгу «Фрагмент о правлении» (A Fragment on Government), посвященную критике взглядов юриста У.Блэкстона, которые, по мнению Бентама, отличались чрезмерной приверженностью традиции и «антипатией к реформе». Работа привлекла внимание государственного деятеля либерального направления лорда Шельбёрна; начиная с 1781 Бентам бывает в его доме, где знакомится с либеральными политиками и юристами. В 1780-х гг. работал над сочинением «Теория наказаний и наград», опубликованном на французском языке (Theorie des peines et des recompenses, v. 1–2, 1811; англ. изд. The Rationale of Reward, 1825; The Rationale of Punishment, 1830). В 1785 через Италию и Константинополь отправился в Россию к брату Сэмюэлю, служившему инженером в российской армии. Почти 2 года жил близ Кричева под Могилевом, написал здесь работу «Защита лихвы» (Defence of Usury, 1787), доказывая, что законы, ограничивающие величину процента на даваемые взаймы деньги, неоправданны и с экономической, и с юридической точки зрения; согласно Бентаму, всякий взрослый здравомыслящий человек вправе занять деньги на условиях, которые считает приемлемыми, и всякий человек вправе ссудить ему деньги на этих условиях. В последующих работах, посвященных политической экономии, защищал принцип невмешательства государства в экономическую деятельность граждан. Во время пребывания в России создал план «паноптической» тюрьмы, надеясь, что им заинтересуется Екатерина II. Проект был опубликован («Panopticon, or the Inspection House», 1791). Бентам хотел придать тюрьме такую архитектурную форму, которая позволяла бы в любое время наблюдать за каждым заключенным из центральной башни, расположенной перед кругообразным тюремным зданием; при этом последнее должно быть построено по «келейному» принципу, а наблюдатель – оставаться невидимым. Необходимость и характер реформы исправительных заведений, отличавшихся бесчеловечным обращением с заключенными и плохой общей «экономией», Бентам обосновывает в ряде работ – «A View of the Hard Labour Bill» («Суждение о билле о каторжных работах»), «Panopticon versus New South Wales» («Паноптикон, или Новый Южный Уэльс»), «Principles of penal Law» («Основы уголовного права») и др. В 1788 Бентам вернулся в Англию и вскоре принялся за строительство образцовой тюрьмы в Лондоне; постройка не была принята парламентской комиссией, и проект закончился неудачей. Во время французской революции обратился к законодательному собранию Франции с предложениями о наилучшем устройстве парламентской деятельности. Связанные с этим проекты и мысли получили выражение в трактате «Опыт о политической тактике» (Essay on Political Tactics, 1791). В «Книге о софизмах» (The Book of Fallacies, 1824) обобщил аргументы консерваторов против любой реформы, доказывая их несостоятельность, в т.ч. нравственную. В 1792 за заслуги перед Францией Бентаму было даровано гражданство Французской республики. В 1790-х гг. разрабатывал проекты улучшения положения бедных: «Situation and Relief of the Poor» («Положение бедных и облегчение его»), «Poor Laws and Pauper Management» («Законы о бедных и отношение к нищим»), которые были использованы при разработке закона о бедности (1834). Взгляды Бентама повлияли также на характер первой парламентской реформы 1832 и некоторых законов (в частности, о тайном голосовании). В 1802 была опубликована «Теория законодательства» (The Theory of Legislation, впервые – на франц. яз.). В 1809 написал трактат «Катехизис парламентской реформы» (A Catechism of Parliamentary Reform, опубл. 1817), где отстаивал необходимость ежегодных выборов, равных избирательных округов, широкого избирательного права и тайного голосования; предложил парламенту ряд резолюций, которые были составлены на основании «Катехизиса» и обсуждались в палате общин (1818). В 1820-х гг. Бентам участвовал в издании парламентских дебатов, распределяя их по темам и сопровождая комментариями, указывающими на промахи ораторов. В 1823 участвовал в учреждении журнала «Вестминстерское обозрение», ставшего влиятельным органом «философских радикалов»; на его страницах впоследствии обсуждал необходимость парламентской реформы, равноправия католиков, евреев, выступал за сокращение государственных расходов и по различным экономическим вопросам. Неоднократно обращался к главам государств с предложением о кодификации законов. Бентам не заботился об издании своих сочинений, и многие из них были опубликованы благодаря редакторским усилиям его почитателей и учеников (Э.Дюмона, Дж.С.Милля и др.).

ПРИНЦИПЫ УТИЛИТАРИЗМА. Целью Бентама была реформа законодательства, предполагавшая, по его мнению, реформу нравственности. В работах «Введение в основания нравственности и законодательства» (An Introduction to the Principles of Moral and Legislation, 1789) и «Деонтология, или Наука о морали» (Deontology or The Science of Morality, v. 1–2, опубл. посмертно в 1834) Бентам стремился освободить отношение к законодательству от крайностей апатии и деклараций прав и поставить его на прочный базис эмпирически установленных нравственных начал, исходя из которых теория права должна была простираться до специальных разделов законодательства. Отказываясь от представления о «готовых» отвлеченных началах морали (и законодательства), Бентам пытался построить всеобъемлющую теорию человеческих действий на основании неоспоримых данных опыта с помощью эмпирического и аналитического метода, требовал ответственного употребления терминов.

Главным предметом законодательства, которое призвано регламентировать человеческое общежитие, является общественное благо, или общая польза. Бентам рассматривал общество как совокупность отдельных людей, считал «общественное тело» фикцией и ориентировался на благо индивидов. Люди как таковые существуют только в обществе, но преследуют прежде всего собственные частные интересы. Законодатель при устроении общества должен исходить из принципа наибольшей суммы счастья для наибольшего числа людей. Определение того, что есть благо для индивида, требовало определения человеческой природы. Согласно Бентаму, главными движущими мотивами человека являются удовольствие и страдание. Они обусловливают все его суждения, решения и поступки. Человеку свойственно стремиться к удовольствию и избегать страдания. Принцип пользы учитывает оба этих мотива. Понятие пользы выражает свойство или способность какого-нибудь предмета предохранить от зла или доставить благо. Зло есть страдание или причина страдания; благо – удовольствие или причина удовольствия. Нет другого критерия различия между добром и злом, кроме принципа пользы. Нравственное благо является таковым вследствие своей способности производить физическое благо, нравственное зло таково, поскольку производит физическое зло. Бентам исходит из действительной организации человека и подразумевает страдания и удовольствия не только тела, но и души. Он видит четыре источника удовольствия и страдания: физический, политический, моральный и религиозный. Слова «справедливый», «несправедливый», «нравственный», «безнравственный» и пр. Бентам употребляет как собирательные выражения, заключающие в себе идеи страданий и удовольствий. Бентам признавал психологический, онтологический и моральный индивидуализм принадлежностью человеческой природы. Каждый индивид движим корыстным интересом, преобладающим над общественным интересом. Но разум заставляет индивида понять зависимость собственного благосостояния от благосостояния общественного. С одной стороны, человек движим своекорыстным интересом, с другой – общество необходимо каждому индивиду, и потому интересы индивидов одинаковы. Разумная оценка собственных интересов должна заставить индивида отождествить их с интересами общества. Принимая решение о совершении поступка, индивид должен исходить из расчета «наибольшей суммы счастья для наибольшего числа людей». Поскольку в результате действия механизма психологического ассоциирования определенные удовольствия и страдания связываются с определенными вещами, удовольствия и страдания, испытываемые отдельным человеком, могут измеряться с точки зрения их силы, длительности, определенности (или неопределенности), близости (или удаленности) источника (удовольствия или страдания) с учетом их плодотворности (в смысле порождения удовольствием последующих удовольствий, страданием – последующих страданий), чистоты (порождения ими однородных с собой чувств) и широты (количества захваченных ими людей). Суммирование упомянутых отличительных характеристик, сравнение результатов на стороне добра и зла, подсчет количества людей, интересы которых затронуты, подсчет вышеупомянутых сумм для каждого из них позволят, согласно Бентаму, судить о ценности каждого конкретного действия. Бентам предупреждает, что такой процесс подсчета не может предшествовать каждому моральному суждению, каждому законодательному или судебному действию, но его следует всегда иметь в виду.

Достоинствами принципа полезности Бентам считает его основанность на человеческой природе, универсальность, ясность, обеспечиваемые им объективность суждения и возможность принимать решения в сложных ситуациях, а также утверждение им равенства людей (поскольку он предполагает их равноценность в процессе исчисления).

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Политический радикализм Бентама связан с пониманием им своей роли в обновлении правовой системы, которая должна быть приведена в соответствие с новыми капиталистическими институтами. В политической философии Бентам исходит из того, что люди как таковые всегда жили в обществе и никакого «дообщественного» состояния не было. Бентам считает необоснованными важные для предыдущей политической философии понятия, в т.ч. «естественное право», «естественное состояние», «общественный договор». Отрицает также «естественность» свободы в смысле ее наличия у людей до общественного состояния. Бентам понимает свободу человека как отсутствие внешнего принуждения. Значимость проблемы свободы Бентам объясняет, с одной стороны, наличием различия между публичной и частной жизнью человека, с другой – ценностью свободы с т.зр. доставляемого ею удовольствия. Однако ограничивающий ее закон необходим и оправдан, поскольку обеспечивает порядок и хорошее управление, а тем самым отвечает личным интересам граждан. Наиболее детально понятие «естественных прав» как якобы присущих людям еще до их общественного состояния критикуется в работе «Анархические заблуждения» (Anarchical Fallacies, 1791–95, опубл. в 1816 на франц. яз.). Согласно Бентаму, право создается законом, а закон, поскольку Бентам понимает его как выражение воли правителя, уже предполагает правление и общежитие. Бентам считает, что понятие «естественное право» двусмысленно (ибо означает право вообще и тем самым упраздняет право), фигуративно (поскольку никакие права не предшествуют правлению, и с этой т.зр., в частности, теория общественного договора, предполагающая наличие у индивидов прав, которые отчуждаются при его заключении, лишена исторических оснований и вредна; ведь правление устанавливается либо как результат исторически сложившихся обстоятельств, либо посредством применения силы) и влечет анархические следствия (поскольку предполагает свободу от принуждения, в частности от правового: ведь естественное право предшествовало бы установлению закона). По мнению Бентама, права могут быть только конкретными, они должны существовать, если они полезны для общества, и упраздняться в случае их бесполезности. Бентам отвергает и другие абстрактные понятия («отношение», «власть», «собственность», «естественная справедливость», «нравственное чувство», «истинный разум» и др.). Бентам полагает, что соответствующие таким понятиям формы анализа нравственных и правовых проблем представляют собой скрытый догматизм, поскольку не придают им разумного смысла, а просто заменяют ими необходимое рассуждение и аргументацию.

Бентам подчеркивал свою приверженность разуму и рациональности, пренебрегая ролью чувств в жизни человека. Придавал большое значение воспитанию и образованию народа, которые считал важными как средства усовершенствования разума и мыслей людей, способное направить их эгоистические чувства в правильное русло. В 1816 вышла «Хрестоматия» (Chrestomathia) Бентама, посвященная образованию.

Сочинения:

1. The Works of Jeremy Bentham, ed. J.Bowring, v. 1 – 11. L., 1838–43; reprint.: N.Y., 1962;

2. The correspondence of Jeremy Bentham, v. 1–10. L., 1968–84;

3. The Collected Works of Jeremy Bentham, gen. ed. J.H.Burns. L., 1968;

4. в рус. пер.: Должно ли преследовать лихву законом? Популярное изложение учения Бентама и Тюрго о лихве. СПб., 1865;

5. Избр. соч. Иеремии Бентама, т. 1. Введение в основания нравственности и законодательства. Основные начала гражданского кодекса. Основные начала уголовного кодекса, пер. А.Н.Пыпина и А.Н.Неведомского, предисл. Ю.Г.Жуковского. СПб., 1867;

6. О судебных доказательствах. Трактат Иеремии Бентама по изданию Дюмона, пер. с франц. И.Гороновича. К., 1876;

7. Принципы законодательства. – В кн.: О влиянии условий времени и места на законодательства. Руководство по политической экономии, пер. М.О.Гершензона. М., 1896.

Литература:

1. Покровский П. Бентам и его время. Пг., 1916;

2. Жуковский Ю.Г. История политической литературы 19-го столетия, т. 1. СПб., 1871;

3. Halevy Ε. La formation du radicalisme philosophique, ν. 1–3. P., 1901–04;

4. Harrison R. Bentham. L., 1983;

5. Stephen L. The English Utilitarians, v. 1–3. L., 1900, 1968.

Введение

Мысль Нового времени, связанная с победой буржуазных революций в Европе и Америке, утверждением и развитием индустриального общества и буржуазной государственности, до сих пор не утратила своей актуальности. Более того, не будет преувеличением если сказать, что современный миропорядок и современная наука строится именно на идеях Нового времени.

Иеремия Бентам - представитель английского просвещения, считался одним из крупнейших ученых своего времени. Энциклопедически образованный он обращался к разным сферам человеческого знания. И. Бентам является основоположником целых направлений в экономике, политике и юриспруденции, однако его имя затерялось на фоне гигантов XIX в. и как следствие в большинстве учебных изданий его имя упоминается лишь вскользь. Однако этот факт только подогревает интерес к его наследию. Очевидно, что подлинное изучение необходимо начинать с истоков.

Цель данной работы - познакомиться с наследием и идеями выдающегося английского ученого И. Бентама.

Иеремия Бентам: биография и основные принципы

Иеремия (Джереми) Бентам (1748-1832) - английский правовед и философ-моралист конца XVIII-начала XIX в., основатель утилитаризма.

Бентам родился в семье юриста и, выбирая профессию, пошел по стопам своего отца. Однако главным интересом Бентама в сфере права стало не рутинное зарабатывание денег знанием существующих законов, а исследование того, на каких принципах должны были бы строиться эти законы. Всю свою жизнь Бентам посвятил исследованию теории права, этики и смежных вопросов. Наиболее известное сочинение Бентама - «Введение в основания нравственности и законодательства» (1789). Вытекающие из этих принципов экономические выводы и представляют собой основной интерес для экономистов в творчестве этого английского философа. Однако среди творческого наследия Бентама есть также и несколько непосредственно экономических работ, наиболее известная из которых - «Защита ростовщичества» (1787) (была написана в России, где автор провел около двух лет по приглашению брата, служившего в имении князя Потемкина). Другие экономические произведения Бентама, оставшиеся при жизни автора неопубликованными, но сохранившиеся в рукописном виде, вышли из печати только в 1950-х гг.

В основе теории Бентама лежит этика, построенная на принципе гедонизма (от греч. hedonh - наслаждение), связывающем нравственное добро с удовольствием, наслаждением. Эта довольно древняя традиция, восходящая к греческому философу Эпикуру и имеющая таких приверженцев в новое время, как Дж. Локк, К. Гельвеций, Ч. Беккариа, Ф. Хатчесон.

Уже в первой своей работе «Отрывок о правительстве» (1776) Бентам примыкает к этой традиции, определяя свои убеждения в виде следующей фундаментальной аксиомы: «Мерой правильности является наибольшее счастье наивозможно большего числа членов общества».

Точно так же Бентам не был оригинален и в определении способа достижения этой цели. Как и многие философы его времени, Бентам полагал, что принцип наибольшего счастья необходимо осуществлять с помощью соответствующего «правильного» законодательства. Поэтому свои усилия Бентам направил на разработку таких законов.

При разработке законов нужно исходить из следующих двух принципов. Первый - принцип наибольшего счастья - является нормативным ориентиром при принятии решений. Второй - принцип психологического гедонизма - является позитивным представлением о том, как ведут себя люди (следуют своим эгоистическим целям). Закон должен, таким образом, назначать наказания и награды, чтобы учитывать второй принцип поведения людей, заставлять их поступать в соответствии с первым принципом. В обоих принципах основным понятием является нечто, обозначаемое словом utility и понимаемое как полезность, счастье, удовольствие, наслаждение и т. д. По Бентаму, человек является тварью, стремящейся к удовольствиям. Как писал Бентам, «природа поставила человека под управление двух верховных властителей - страдания (pain) и удовольствия (pleasure). Им одним предоставлено определять, что мы можем делать, и указывать, чту мы должны делать». Эта философия полезности, как основной цели и критерия деятельности людей (как потребителей, работников, предпринимателей), стала одной из основных несущих опор экономической теории в XIX-XX вв.

От слова utility и происходит термин «утилитаризм», который был придуман Бентамом для обозначения своей теоретической конструкции и вошел в обиход к 1820-м гг. Сегодня утилитаризмом называют систему взглядов, основанную на сенситивистской психологии, этике гедонизма, классической политической экономии и демократической политике.

Понимание общества Бентамом было близко тому, что в современной науке называется атомизмом: общество есть простая сумма индивидов. Поскольку общество, по его определению, - это «фиктивное тело», и никакого общественного интереса не существует. Есть только интересы отдельных людей, а общественный интерес можно представить как сумму этих индивидуальных интересов.

Заметим, что в своем уповании на «правильные» законы Бентам придерживался точки зрения, отличной от точки зрения главного представителя классической политической экономии - Адама Смита. Последний исходил из естественной гармонии интересов и верил, что следование частным эгоистическим интересам само способно обеспечить общественное благо. Бентам же полагал, что свобода поведения совершенно не обязательно должна приводить к гармонии интересов. Задача политической экономии в том и заключается, чтобы, пользуясь вторым принципом (люди стремятся к удовольствиям), попытаться понять, где необходимо вмешательство государства, а где - нет. Как писал Бентам, «величайшей задачей... является определение того, во что следует и во что не следует вмешиваться правительству. Именно здесь и только здесь имеет практическое значение знание того, что происходит или будет происходить без вмешательства государства».

Чтобы сделать возможным применение этих принципов к построению законодательства, Бентам попытался придать своей моральной философии четкость и определенность. Отсюда его идея «исчисления счастья», в основе которой лежит своеобразная попытка ранжирования удовольствий и страданий. Фундаментальной аксиомой этой арифметики является предположение об однородности удовольствия и его измеримости. Удовольствия, получаемые разными людьми или одним человеком в разное время, могут различаться между собой по семи характеристикам: интенсивность, продолжительность, определенность, близость по времени, плодотворность (способность данного удовольствия производить новые), чистота (несмешанность с попутными страданиями), распространенность (способность доставлять удовольствие другим людям). Но все удовольствия с разными характеристиками, по мнению Бентама, могут быть пересчитаны в однородное удовольствие (первые варианты теории даже содержали приблизительные шкалы, по которым можно осуществить эту процедуру).

По мысли Бентама, подобный расчет мог бы осуществляться в анализе любого законодательного проекта или решения, затрагивающего интересы разных членов общества. С этой целью он предлагал подсчитывать первичные, вторичные и производные удовольствия и страдания, доставляемые соответствующим законопроектом каждому члену общества, а затем суммировать эти оценки и подводить баланс. При невозможности непосредственно соизмерить различные характеристики удовольствий и страданий Бентам предлагал обращаться к их денежным оценкам. Аналогично этому Бентам уделил внимание разработке «страданий», или санкций, которые могут назначаться обществом человеку в качестве наказания за нарушение законов.

Изучая «правильные» принципы устройства общества, Бентам уделил много внимания самым разным общественным институтам (чиновничьему аппарату, тюрьмам, работным домам, образовательной системе, банковской системе и т. д.). Применяя к созданию этих институтов два принципа, Бентам сформулировал в итоге третий принцип - «принцип совмещения обязанностей и интересов». Этот принцип заключался в том, чтобы каждый человек ставился в такие условия, чтобы выполнение профессиональных обязанностей совпадало бы с его личными интересами. Одним из следствий этого принципа было выступление Бентама против фиксированного жалованья служащих (в том числе профессоров университетов), так как оно не связывает вознаграждение с усилиями.

В начале XIX в. Бентам был широко известен прежде всего как активный сторонник либеральных реформ в области законодательства. Он был критиком смертной казни, отстаивал принцип, что неотвратимость наказания важнее его жестокости, выступал за демократизацию избирательного права, в частности за предоставление права голоса женщинам, критически высказывался о наследственной аристократии и даже монархии. Популярность Бентама выходила далеко за границы Англии. Так, российский император Александр I требовал от своей Комиссии по разработке нового законодательства, чтобы во всех сомнительных случаях она обращалась к Бентаму за советами. В то же время у Бентама было много оппонентов, а его идеи всегда вызывали ожесточенные споры. Так, русский писатель В. Ф. Одоевский посвятил этой теме специальный памфлет-утопию «Город без имени» (1839), где изобразил страну Бентамию, с тем, чтобы показать нежизнеспособность утилитаристской морали.

Наиболее уязвимые стороны бентамовского утилитаризма связаны с упрощенностью принимаемой им модели человеческого поведения, с так и нерешенной проблемой сделать операциональным исчисление счастья. Кроме того, идея суммирования удовольствий и страданий разных людей изначально наталкивается на принципиальную несопоставимость таких оценок, т. е. проблему межличностного сравнения полезностей.

Еще один теоретический изъян в системе Бентама выявил со своей неизменной проницательностью Б. Рассел: «Если каждый человек гонится за собственным удовольствием, то как мы сможем гарантировать, что законодатель будет заботиться об удовольствии человечества в целом?.. Если бы ему поручили составить свод законов для некоторой страны, он исходил бы при этом из того, что, как он был убежден, является интересами общества. Он не преследовал бы при этом свои собственные интересы или (сознательно) интересы своего класса. Но если бы он понял этот факт, он должен был бы изменить свое психологическое учение»

Однако все несовершенства утилитаризма являются в то же время... и его заслугами. Ведь все они были осознаны на основе утилитаристского анализа. Поэтому заслуги Бентама перед экономической наукой вряд ли можно переоценить. Бентам оказал значительное влияние на развитие экономической науки. Среди его ближайших последователей были известные экономисты-рикардианцы Дж. Милль и его сын Дж. С. Милль.

Бентам Иеремия

(Bentham) - знаменитый англ. публицист и философ, род. 15 февр. 1748 г. в Лондоне и с самого детства обнаруживал редкие дарования: трехлетний Б. интересовался историческими сочинениями, 8 лет писал уже латинские стихи, a 10 - письма на греческ. языке; 13-летним мальчиком Б. занесен был в списки королевской коллегии в Оксфорде, где главным образом посвятил себя изучению логики Сандерсона. В 1763 г. поступил в линкольнский интернат и к 20-летнему возрасту был уже magister artium и барристер (адвокат). Отец и дед его тоже были адвокатами, и в качестве старшего сына в семье Иеремия Б. предназначался к той же карьере. Но юридическая профессия в той форме, как она сложилась в Англии, внушала ему неодолимое отвращение: эта масса перепутанных, противоречащих законов, необходимость оказывать уважение к формам, совершенно утратившим свой смысл, необходимость лицемерия и уловок даже при защите правого дела - все это слишком шло вразрез с его характером и свойствами его ума. Право было для него интересно не практическою стороною своею, а философскою. Революционное движение во Франции окончательно заставило его предпочесть научные изыскания о счастье человечества, а независимое состояние, которое он получил по смерти отца (1792), доставило ему полную возможность спокойно предаться своим занятиям в тиши кабинета. Он поселился в совершенном уединении и неутомимо работал до самого конца своей долгой жизни. На литературное поприще он выступил в 1776 году с анонимно изданным "Fragment on Gouvernement" (Отрывок об управлении), в котором подвергался едкой критике недавно появившийся перед тем (1770) знаменитый труд Блекстона с его "счастливой конституцией" Англии. Сочинение это произвело сильное впечатление в англ. обществе и долгое время приписывалось разным знаменитым юристам и публицистам; когда же раскрылось имя автора, то оно доставило Б. доступ в высшие слои аристократии, и круг наблюдений молодого мыслителя, таким образом, расширился. Чтобы дать своим воззрениям более прочное основание, Б. стремился к непосредственному изучению различных народов и стран. Еще до Франц. революции он совершил 8 путешествий на континент. Самое значительное из них относится к 1784 г., когда он через Францию, Геную и Флоренцию отправился на Восток в Смирну и Константинополь, а оттуда в Россию. Целью его поездки в Россию было посещение брата - Самуила Б., который в 1774 году вызван был Потемкиным в качестве корабельного строителя и техника для насаждения разного рода производств в Белоруссии (умер в чине генерала русск. службы в 1831 г.). В половине января 1786 г. Иеремия Б. проездом был в Кременчуге, где обедал у губернатора, причем был поражен неопрятностью обывателей и страстью их к картежной игре. Вскоре он прибыл в Кричев, местечко на Ю от Мстиславля, в Могилевской провинции; в окрестностях Кричева расположено было образцовое имение Потемкина, которым управлял Самуил Б. и которое назначением своим имело пересадить британскую цивилизацию в Белоруссию. Почти все время пребывания у брата Иеремия провел в этом имении и здесь написал свои знаменитые письма о лихве и работал над "Паноптиконом", для которого он воспользовался мыслью своего брата Самуила. Дело в том, что Самуил, исполняя в Кричеве планы Потемкина - ввести в России различные мануфактурные производства и ремесла, придумал выстроить особенное здание вроде фабричной или ремесленной фаланстеры. Дело это не состоялось, но Б. применил мысль брата к своей тюремной системе. В Кричеве он прожил до октября или ноября 1787 г. и через Польшу, Пруссию и Голландию возвратился в Лондон. Еще несколько раз Б. путешествовал по континенту: в 1802 г. после Амиенского мира, когда он в Париже избран был членом института нравственных и политических наук, а затем в 1825 году.

Жизнь Б. - это его сочинения. Обозрение его трудов есть вместе с тем и изложение его стремлений, надежд и разочарований. В его сочинениях отразились все свойства этого великого ума и характера. Его глубокий и тонкий анализ стремится к разложению мыслей и фактов на их составные элементы, а в оценке этих элементов обнаруживается вся проницательность Б. и его знание человеческого духа. В своем анализе он заходит иногда слишком далеко, разлагает и расщепляет там, где это уж не может дать результатов, но зато можно быть уверенным, что ничто от него не ускользнуло. Не так силен он в синтезе. В его системе нередко замечается отсутствие законченности, да он к ней и не стремился. Большая часть его сочинений состоит из разрозненных отрывков, но тем более замечательно единство основной мысли и неуклонная последовательность в ее проведении. К этим качествам присоединяется то неподдельное человеколюбие, которым дышат его сочинения. Всю свою многостороннюю деятельность и неутомимую энергию он посвятил служению идее, что истинная цель законодательства заключается в пользе и счастье человечества. Во имя ее он преследовал всякое зло, которое он находил в праве. Свои взгляды высказывал с необыкновенным мужеством и прямотою: независимость, искренность и правдивость принадлежат к основным свойствам его характера. Б. много упрекали в тщеславии и самомнении, но в значительной степени пороки эти проистекали из чистого источника. Глубокое убеждение в справедливости своих взглядов вызывало в нем пренебрежение к взглядам других мыслителей, а искренняя любовь к человечеству и ревностное стремление служить ему делали его нетерпимым; но он никогда не уклонялся от критики и возражений, напротив, всеми силами вызывал их. К числу особенностей Б. принадлежит то, что при всей систематичности своих воззрений он никогда почти не обрабатывал своих сочинений. И это к лучшему: блестящий мыслитель, глубокий знаток изгибов человеческого духа, с математическим складом ума и геометрической правильностью мысли, он не владел даром литературного изложения, да и не особенно заботился об этом. Не только содержание его исследования, всегда строго методическое, доходящее обыкновенно от общей темы до всех ее подробностей одним путем анализа, но и самая внешняя форма, выбор слов, нередко вновь составленных для нужной ему терминологии, постройка фразы, отражающая в себе математическую постройку мысли и вследствие того нередко очень сложная, потому что в объеме одного периода автор всегда старается совместить и все объяснительные подробности мысли, - все это часто делает чтение Б. довольно трудным для обыкновенного читателя. Поэтому истинным счастьем для Б. было знакомство его с Дюмоном (с 1788 г.), в лице которого он нашел неоценимого редактора и издателя. Ревностный приверженец идей Б., связанный с ним личной дружбой, сам несомненно умный и талантливый писатель, Дюмон оказал великую услугу и самому Б., и европейской литературе, в которой благодаря Дюмону сочинения Б. приобрели популярность, какой трудно было бы достигнуть их подлинному тексту. В своих франц. переводах и переделках Дюмон придавал привлекательность сухому изложению Б., сообщал ему легкую, общедоступную форму, сокращал все то, что казалось ему более важным для методического развития мысли, чем нужным для непосредственного действия на умы. На английск. языке некоторые сочинения Б. были обработаны Боурингом, его посмертным издателем.

Все сочинения Б. могут быть разделены на два разряда. В первый разряд входят его теоретические, более или менее систематические труды, во второй - те многочисленные сочинения Б., которые примыкают к определенным событиям и к стремлениям его дать своим взглядам практическое осуществление в различных странах. Свои общие воззрения на вопросы нравственности и законодательства Б. впервые изложил в сочинении "Introduction to the principles of morals and legislation" (Введение в основание нравственности и законодательства), которое было уже напечатано в 1780 г., но явные недостатки формы, указанные друзьями и признанные самим автором, побудили Б. приостановить выход в свет этого трактата. Он появился только в 1789 г. в обработке Дюмона под заглавием "Pecipes de législation" (Пар.; немецкий перевод, Кельн, 1833). Детальное развитие изложенных здесь начал заключается в "Deontology on the Science of Morality" , обработанной Боурингом. Приложение основных начал Б. к законодательству и политике находим в "Traités de législation civile et pénal" (Пар., 1802, новое изд. Лонд., 1858; англ. перев. Hildreth"a 2 изд., Лонд., 1871), обработанных Дюмоном и в изданных самим Б. "Codification proposal to all nations" (Лонд., 1822) и "Constitutional Code for the use of all nations", первый том которого появился в 1830 г. Б. был убежден в несостоятельности метафизических представлений о праве, положенных в основу учений естественного права и пущенных в ход декларацией о правах человека и гражданина. Он решился построить философию права путем опытным и в своих стремлениях отыскать верховный принцип, которым законодатель должен руководствоваться в своих определениях, шел по пути, указанному Бэконом. Верховным принципом человеческой жизни Б. ставит начало пользы , которое конечное свое основание имеет во врожденных человеку чувствах удовольствия и страдания; к первому человек стремится, второго избегает. Являясь главным творцом утилитаризма (см. это сл.) как философской системы, Б. высоко ставит француз. писателей XVIII ст., которые в своих сочинениях проводили это начало пользы, особенно Гельвеция, которого Б. признает первым моралистом, постигшим настоящее значение этого начала. Начало пользы Б. кладет в основание всей своей системы как такой принцип, который уравновешивает самые разнообразные интересы и служит сильнейшим стимулом самосохранения на всех ступенях общественной жизни (начиная с отвлеченных стремлений аскета до чисто практических целей); это же начало он считает лучшим мерилом человеческих побуждений. В применении к действительности он требует изучения всех условий борьбы человека в обществе, чтобы отсюда заключать уже о настоящих мотивах его деятельности. Он дает возможно полную систему самых мотивов, по которым возможно то или другое направление человеческой воли. Тут уже нет речи ни о врожденных идеях, ни о роковой судьбе, а везде видно стремление Б. к научному исследованию психологических, физиологических и экономических причин, приводящих человека к известному результату. При такой постановке вопроса только известная часть дурных последствий может ложиться на человека, другая часть их должна пасть на общество, на окружающие обстоятельства. А выходя из такой точки зрения, законодательство должно заботиться более о предупреждении преступлений, нежели о карании их; оно должно более исправлять, нежели уничтожать. С другой стороны, законодательство должно употребить все средства, чтобы создать наилучшие условия для возможного счастья общества. Возможно большая сумма счастья для возможно большего числа людей - такова конечная цель государства, по учению Б., так оригинально названному им теорией максимации (maximum). К достижению этой именно цели должны стремиться три великие отрасли государственной жизни: 1) законодательство гражданское, которое регулирует распределение средств к счастью, 2) законодательство уголовное, которое удерживает людей от деяний, могущих вызвать у третьих лиц страдания, и удерживает именно путем причинения еще большего страдания самому преступнику и 3) конституция (основные государственные законы), которая имеет своей задачей организацию всех учреждений и обеспечение их правильного образа действия. По всем этим трем отраслям государственной жизни Б. проводит свой основной принцип пользы, в общих чертах для законодательства гражданского, с большими подробностями и необычайным остроумием в области законодательства уголовного, для которого он не только разъяснил конечное основание наказания со своей точки зрения, но с этой же точки зрения разработал цельную систему преступлений и отдельных видов наказания и установил правильное отношение их друг к другу; то же начало пользы Б. с большими подробностями и блестящей обработкой деталей проводит и в своем учении о конституции, в котором он выступает поборником представительной демократии как наиболее совершенной формы государственного устройства. Для ознакомления с общими воззрениями Б. необходимо и изучение монографий его: О лучшем составлении и обработке законов, О тактике совещательных учреждений, О политике наград в государстве (изд. Дюмоном "Théorie des peines et de récompenses", 2 т., Пар., 1812), но особенное значение имеет его монография о судебных доказательствах - это, несомненно, лучшее сочинение Б., над которым он работал с 1802 по 1812 гг. Обнародовано оно было в 1827 г. под заглавием "Rationale of judicial evidence specially applied to english practice" (5 т., Лонд.). Во франц. обработке Дюмона, которая вышла раньше под заглавием "Traité des preuves judiciaires" (Пар., 1823), все, касавшееся англ. практики и составлявшее большую половину всего сочинения, было выброшено. Хотя исследование имеет своим предметом вопросы специальные, но в этом именно и заключается особенность англ. публицистов, что, главным образом обращая внимание на положительное право, они в то же время по поводу вопросов специальнейших затрагивают основные проблемы права и политики. А учение о судебных доказательствах является в этом отношении особенно удобным. Действительно, к чему закон и право, когда неправильная постановка учения о доказательствах мешает их осуществлению! В учении о доказательствах находят себе обеспечение имущественные отношения граждан, здесь же гарантия неприкосновенности и свободы личности. С точки зрения законодательной, особенного внимания заслуживает в этом сочинении Б. 4-я книга (Of pre-appointed evidence), которая трактует об обеспечении доказательств при самом совершении сделки.

Сочинения Б. доставили ему обширную известность как в Англии, так и на континенте. В начале нынешнего столетия он считался как бы оракулом, к которому обращались и самодержавные монархи, и республиканские правительства, прося его советов и внося его теории в свои законодательные работы. Глубоко убежденный, что лишь его система может водворить всеобщее благоденствие на земле, и горя страстным желанием служить человечеству, он и сам обращался ко всем народам, предлагая им свои услуги для их законодательных работ. Особенное значение имели его теории для собственного его отечества, где рутинная привязанность к старине слишком часто преобладает над потребностью улучшений и где завещанные историей формы нередко прикрывали веками укоренившиеся злоупотребления. Б. будил в своем родном обществе сознание, что не одни только прецеденты могут служить критерием в общественных делах. Воззрения Б., отрешенные от всяких исторических основ, всего менее могли найти себе применение к англ. быту, хотя и выросли на английской чисто практической почве. Поэтому Б. как пророк менее всего признавался в своем отечестве. Всякий раз, когда в Англии ставились на очередь какие-нибудь общие реформы, Б. выступал с проектами, в которых проводил свои идеи; всякий раз эти проекты возбуждали большие толки и в обществе, и в парламенте и... отвергались. Не были приняты ни его проект избирательной реформы ("Bentham"s radical reform bill", Лонд., 1819), ни его предложения относительно шотландских судов, ни его воззрения на суды справедливости (equity courts). Один раз и по важному вопросу идеи Б. были близки к осуществлению. С отпадением Америки для Англии явился весьма серьезный вопрос о необходимости замены ссылки другим наказанием, так как ссылать преступников стало некуда. Б. выступил с своим проектом "Паноптикона" ("Panopticon, or the inspection house", 3 т., Лонд., 1791), в котором он, рассмотрев системы ссылки и плавучих тюрем и признав обе эти системы неудовлетворительными, предложил взамен их свой паноптикон, построенный на началах обязательной работы арестантских артелей, пользующихся известной степенью самоуправления, но под строгим, хотя и невидимым надзором тюремной администрации. Б. до такой степени был убежден в благотворности своей системы, что, предлагая ее правительству, изъявлял согласие быть поручителем своих узников по освобождении их. Биллем 1794 года принят предложенный В. контракт, и на постройку паноптикона отпущены значительные суммы. Он заложен был на том месте, где ныне стоит тюрьма Мильбанк. Но в конце концов система Б. была отвергнута, преимущество было отдано системе пенитенциариев, творцом которой был Говард, и Мильбанк был закончен по этой последней системе. При всех неудачах Б. влияние его было громадно, и он стал главою англ. радикализма, хотя никогда не играл непосредственной политической роли. Основанное им в 1823 г. "Вестминстерское обозрение" ("Westminster Review") шло во главе общественного мнения. Не одно только право, но все вопросы общественной жизни подвергались обсуждению Б. Предметом его изучения были и вопросы экономические, финансовые, вопросы школы и церкви. В англ. церкви Б. нападал на замену Библии катехизисом ("Church of Englandism examined", Лонд., 1818). Влияние Б. усилилось по обнародовании его трактата о судебных доказательствах. Отдельные недостатки англ. права, указанные в этом труде, были устранены реформами Пиля.

Франция со своими необычайными событиями давно привлекла к себе внимание Б. В своей первой значительной работе по поводу франц. событий, "Essay on political tactics" (1791, обработано Дюмоном по рукописям Бентама "Essai sur la tactique des assemblées législatives", 2 тома, Женева, 1815; нем. пер. Эрланген, 1817), он подверг обстоятельному обсуждению вопрос об организации и делопроизводстве законодательных собраний. Стремление Франции к изменению своей юрисдикции вызвало его "Draught of a code for the organization of the judicial establishment of France" (1792), которое первоначально появилось в журнале Мирабо "Courrier de Provence". Благодаря оппозиции Сийеса предложения Б. были отвергнуты. И это понятно. Во Франции, где юридическое образование стояло высоко, где носителями национальных идей являлись юристы, не могли иметь успеха предложения, которые в основании своем имели одно только умозрение. Впрочем, труды Б. были Францией оценены. Декретом 26 авг. 1792 г. национальное собрание дало ему право франц. гражданства вместе с несколькими другими замечательными современниками (Вашингтон, Песталоцци, Костюшко и др.).

Одно время Россия возбуждала в Б. сильные надежды на осуществление его идей. Вступление на престол Александра I открыло собою как бы новую эру для России. Сам император и его ближайшие друзья и советники, В. П. Кочубей, Новисильцев, П. А. Строганов, кн. Адам Чарторыжский, стали во главе брожения, вернее, были главными двигателями этого брожения. Преобразователи стремились поднять уровень русск. учреждений и образованности до тех образцов, какие представлялись им в Европе. Между прочим, одною из главных забот правительства было составление кодекса гражданских и уголовных законов. К содействию в этом важном деле император находил нужным пригласить иностранных юристов. В 1802 г. Чарторыжский по его приказанию составил проект письма к иностранным юристам, но советники Александра убедились, что пока трудно было приступить к составлению окончательного кодекса, так как предполагались большие перемены во всем, касающемся гражданского права. Чарторыжский полагал, что сначала "следует ограничиться собранием всех существующих у нас законов", для чего необходимо было образовать особую "комиссию составления законов". Император, по-видимому, согласился, но тем не менее считал нужным обратиться за советом к знаменитейшим европейским юристам. От них хотели, собственно, получить теоретическую программу, указания о методе труда и конспект для распределения материала. В это-то именно время (1802) вышло первое значительное собрание сочинений Б. во франц. обработке Дюмона. Это издание впервые познакомило европейскую публику с идеями английского публициста; через него же познакомилась с Б. и образованная часть русск. общества, в которой идеи его имели самый решительный успех. Они нашли себе почитателей среди наиболее влиятельных людей того времени: Кочубей, гр. А. Салтыков, Чарторыжский, Сперанский принадлежали к их числу, но самым ревностным из них был известный адмирал Н. С. Мордвинов. Некоторые из них лично познакомились с Б. и состояли с ним в переписке. Для большего распространения идей Б. в России Дюмон уже в 1802 г. отправился в Петербург, где встретил самый благосклонный прием в высшем обществе. Под его непосредственным руководством, а отчасти под наблюдением самого Б., сочинения англ. публициста переводились на русск. язык. Первоначально отдельные сочинения Б. появились в 1804 г. в "С.-Петербургском журнале", официальном издании министерства внутренних дел. Здесь были напечатаны статьи Б. о распространении познания законов, о пользе просвещения, о безопасности и др. Только перед статьей о безусловной свободе слова издатели поместили оговорку, смягчающую мнения автора. В следующем же 1805 г. вышел на русск. языке первый том сочинений Б., изданных по высочайшему повелению. Издание это носит следующее заглавие: "Рассуждение о гражданском и уголовном законоположении. С предварительным изложением начал законоположения и всеобщего начертания полной Книги Законов и с присовокуплением опыта о влиянии времени и места относительно Законов. Соч. английского юрисконсульта Иеремия Бентама. Изданное в свет на франц. языке Степ. Дюмоном, по рукописям, от автора ему доставленным. Переведенное Михайлом Михайловым, с прибавлением дополнений от г-на Дюмона сообщенных" (том I., По Высочайшему повелению, СПб., 1805; II-й т., СПб., 1806; III-й т., СПб., 1811). Состав издания тот же, что и в Дюмоновых "Traités de législation civile et pénal". Но русское издание отличается от франц. некоторыми незначительными прибавлениями Дюмона и прибавлением особой главы "О сохранении целости законов". С другой стороны, в русском издании урезана в III томе глава II четвертой части уголовного уложения, где речь идет о цензуре, о которой Б. отзывался с страстной нетерпимостью. Уже в 1803 г. Дюмон писал сэру Ромильи, что в Петербурге сочинений Б. было продано столько же экземпляров, как и в Лондоне. В другом письме он извещает о своем успехе у Сперанского, который чувствовал, что "реформа юстиции есть из всех благ главнейшее благо". "Они обращались к немец. юристам и одному английскому (Макинтошу), - прибавляет Дюмон, - и не были удовлетворены... Но с тех пор, как они открыли Б., они думают, что могут обойтись без всех остальных, и теперь почти решено, что обратятся прямо к нему". Но внешняя политики надолго отвлекла императора Александра от внутренних реформ. По падении Наполеона наступивший мир давал надежду на возможность осуществления прежних стремлений. В это-то время Б., который знал, что русское правительство обращалось ко многим иностранным юристам за содействием к составлению нового кодекса законов, и видел, что идеи его находили много сочувствия в русских правительственных сферах, решил, что наступил удобный момент для осуществления его заветных стремлений. В январе 1814 г. Б. препроводил Мордвинову письмо на имя государя, предоставляя Мордвинову окончательную редакцию его. В мае письмо было представлено государю. В этом письме Б. указывает на то, что он уже 50 лет занимается вопросами законодательства, что заслуги его в этой области признаны были в предисловии к франц. кодексу и в баварском кодексе, составленном Бексоном (вероятно, речь идет об одном из проектов баварского уложения 1813), и предлагает свои услуги для составления нового кодекса для России. В ответ на свои предложения Б. получил собственноручное письмо Александра I, писанное на французск. языке в Вене 10 апр. 1815 г. Император выразил полную готовность воспользоваться знаниями и опытностью Бентама и прибавил, что он предпишет комиссии, на которую возложено составление кодекса законов, "прибегать к его содействию и обращаться к нему с вопросами". В июле того же 1815 года Бентам написал императору свое второе и последнее письмо. В этом письме он наотрез отказывается от образа ведения дела, предложенного императором; он выражает уверенность, что комиссия, во главе которой стоит такой человек, как тогдашний ее председатель барон Розенкампф (см. это сл.), к нему с вопросами не обратится, а если и обратится, то лишь с целью одного формального исполнения императорского предписания. Да и в лучшем случае его ответы на отдельные разрозненные вопросы не могут принести никакой пользы. В своем длинном письме, напоминающем трактат, Б. настаивает на необходимости открытого образа действий, на необходимости гласного обсуждения законодательных вопросов, не терпящих канцелярской тайны. Лично для себя Б. вовсе не искал роли настоящего законодателя, облеченного внешним авторитетом. Единственно, к чему он стремился, это - участие в гласном обсуждении законодательных вопросов, участие наряду с каким угодно законоведом, участие открыто, на глазах какой угодно критики. Ему лично хотелось только дать тему, быть может, поставить лучше других вопросы, которые должны были подвергнуться обсуждению, высказать еще раз - со специальным назначением для русских условий - свои общие принципы, составлявшие труд его жизни. Но в то время уже обнаруживался поворот в направлении внутренней политики императора Александра и уже близко было время полного торжества Аракчеева, а в законодательных планах идеи Розенкампфа заменили проекты Сперанского. В своем письме Б. уже предвидел или предчувствовал реакцию. Самый тон письма заставляет предполагать, что у него было уже мало надежды на то, чтобы его предложения о наилучшем способе законодательства могли быть приняты. В своем письме он ставит решительную дилемму и не делает в ней никаких смягчений. Переписку с императором Александром Б. издал в "Papers relative to Codification and Public Instruction" (Лондон, 1817) и в "Supplement to Papers etc." (Лонд., 1817); в том же виде переписка вошла и в полное собрание его сочинений 1843 г. Русский перевод переписки в статье А. Пыпина "Русские отношения Бентама" ("Вестн. Европы", 1869 г., №№ 2 и 4), там же и дальнейшие подробности. Ср. В. Иконников, "Граф Н. С. Мордвинов" (Спб., 1873).

Франция и Россия были первыми государствами континента, в которых идеи Б. получили распространение. В остальных государствах они стали известны лишь с выходом второго издания Дюмоновых "Traités" (Пар., 1820). В Германии Б. не произвел большого впечатления. В области философии права немцам нечему было учиться у Б.; самое начало пользы в применении к государству не было для них новостью: оно было им хорошо известно и по теории Томазия, и по практике просвещенного абсолютизма. Но по вопросам уголовного права немцы нашли в сочинениях Б. много нового и поучительного. Ср. Нерр, "Grundsätze der Kriminalpolitik" (Тюбинг., 1839), и его же статью в "Kritische Zeitschrift für Rechtswissenschaft des Auslandes", т. XI. Но участие Б. в составлении баварского уголовного уложения, на которое он указывает в письме к императору Александру, едва ли относится к проекту Фейербаха, который получил силу закона. С большим сочувствием встречен был в Германии и трактат Б. о судебных доказательствах. При всем том известность Б. не шла дальше газет и журналов, хотя и появилась немецкая обработка его учения, принадлежащая Фр. Э. Бенеке. См. Benecke, "Grundsätze der Civil- und Criminalgesetzgebung" (Берлин, 1830).

Слава и идеи Б. перешли и за Пиренеи. Когда в 1821 г. в испанские кортесы внесен был проект уголовного кодекса, то граф Торено препроводил Б. законопроект при весьма лестном письме и с просьбой высказать свое мнение. Ответ Б. изложен в его "Letters to Count Toreno" (Лонд., 1822), преисполненных беспощадных нападок на дворянство и верхнюю палату, которые в то время были особенно популярны в Испании и Португалии. Благодаря этим нападкам письма Б. остались без всякого влияния, и впоследствии гр. Торено, по словам самого Б., и знать его не хотел. Ср. анонимно изданные "Essais sur la situation politique de l"Espagne" (Париж, 1823), там же и перевод писем Б. к гр. Торено.

Большого значения достигли идеи Б. в Сев. Америке. Под их несомненным влиянием складывались законодательства Нью-Йорка (с 1821 г.), Южной Каролины (с 1826 г.), Лузианы (1830 г.). Переписка Б. (1811-17) с президентом Штатов Мадисоном и с губернатором Пенсильвании напечатана в тех же "Papers relative to Codification etc". Здесь Б. указывает на то, что в Америке, за некоторыми изъятиями, был введен англ. common law, a это последнее представляется ему не народным правом, а бесформенным созданием королевских креатур, лишенных всякой идеи, - отзыв, который свидетельствует о недостаточном знакомстве Б. с историей его родного права.

До конца своей жизни Б. не терял надежды принять участие в практических реформах и в какой-нибудь стране доставить господство своим идеям. Его взоры обратились наконец на испан. Америку, в которой он по отпадении ее от метрополии нашел влиятельных поклонников. В числе их был и генерал Сантандер, президент республики Венесуэлы. И с временным правительством освобожденной Греции Б. вступил в сношения. Письмом от 22 июня 1823 г. Ад. Маврокордато просил его советов и защиты греческого дела.

Июльская революция во Франции возбудила новые надежды в 82-летнем старце. В то время имя Б. было очень популярно во Франции, и его идеи пропагандировались особым органом, "L"utilitaire", основанным в 1829 г. Революция вызвала письмо Б. о пэрстве (On houses of peers and Senates), в котором он повторял французам то же, что и в 1823 г. говорил испанцам и португальцам. "Ваши предки, - писал Б., - сделали меня французск. гражданином, выслушайте же меня. Так говорил я в 1792 г. Выслушайте меня, так говорю я во второй раз. Два великих вопроса стоят теперь на очереди. У вас существует палата пэров. Должна ли она быть уничтожена? Я говорю: да. У вас проектируется сенат. Должен ли он быть учрежден? Я говорю: нет. Если не обман является целью писателя, то прежде всего он должен ясно высказать убеждение, которое желает вселить читателям. Этого общего правила я придерживался всегда; этого правила, как видите, придерживаюсь я и теперь". В таком же стиле и с таким же неуспехом Б. ратовал перед французами за отмену смертной казни ("On death punishment", Лондон, 1831). Вскоре великого старца не стало. Б. † 6 июня 1832 г. на 85 году жизни, работая над 3 томом своего конституционного кодекса. Согласно его желанию тело его было вскрыто и набальзамировано и до сих пор находится в университетской коллегии в Лондоне.

Если спросить, что получилось в результате этой уединённой, но многотрудной жизни, то должно обратиться к жизни государственной и жизни научной. В жизни государственной система Б. в ее целом нигде не нашла себе применения, но Б. был, несомненно, одной из руководящих сил в области законодательства. Он дал первый толчок ко многим улучшениям, достигнутым современным законодательством. К нему сводятся улучшения в системе наказаний, в тюремной системе, в формах законодательства, в законах о лихве, в судоустройстве, в учении о судебных доказательствах и т. п. И вообще он содействовал большему водворению в общественной жизни логики, последовательности мысли и дела и притом на континенте сильнее, чем в Англии. Несомненны заслуги Б. и в области отвлеченной науки, хотя здесь последователи его преувеличивали значение своего учителя. В науке он занял видное место своим аналитическим методом исследования. Не он изобрел этот метод, но он дал блестящий образчик его применения, образчик более убедительный, чем самый глубокомысленный трактат о пригодности метода. Кроме того, исследования его по некоторым отделам государственного права почти исчерпали предмет и навсегда останутся классическими. Таковы его учение об истине и доказательствах в вопросах юридических и публичных, его политика наказаний и наград в государстве. Все это делает Б. великим учителем в жизни и науке.

Полное собрание сочин. Б. издано учеником его Боурингом: "The Works of Ieremy Bentham, published by John Bowring" (11 т. Эдинб., 1843), но в это собрание не вошли два мелких сочинения Б. и его Деонтология, которая помещена в менее полном собрании франц. сочинений: "Oeuvres de I. Bentham" (6 т., Брюссель, 1829-34). Некоторые сочинения Б. остались и в рукописях, которые хранятся в Британском музе. В начале прошлого царствования, когда на очередь стали обширные судебные реформы и велик был у нас авторитет Джона Стюарта Милля, ученика Б. и глубокомысленного защитника системы утилитаризма, вновь пробудился в нашем обществе интерес к сочинениям Б. А. Книрим издал по Дюмону соч. Б. "О судоустройстве" (Спб., 1860), а А. Н. Пыпин и А. Неведомский предприняли издание "Избранных сочинений И. Б." отчасти по Боурингу, отчасти по Дюмону, но издание это не пошло дальше первого тома, заключающего в себе "Введение в основание нравственности и законодательства. Основные начала гражданского кодекса. Основные начала уголовного кодекса" (Спб., 1867). Позднее появился перевод И. Гороновича "О судебных доказательствах. Трактат по изданию Дюмона" (Киев, 1876 год). Лучшее исследование о Б. принадлежит знаменитому Роберту Молю в его "Geschichte und Literatur der Statswissenchaften" (т. III, стр. 595-635, Эрланген, 1858). Оспаривая учение Б. в самой его основе и в частностях, Моль относится с глубоким уважением и симпатией к британскому мыслителю, чем исследование его резко отличается от соответствующей главы в соч. Б. Чичерина "История политических учений" (т. III, стр. 256-322, M., 1874). См. еще Birks, "Modern utilitarianism, or the Systems of Paley, B. and Mill" (Лонд., 1874), a на рус. Языке - А. Червяков, "Должно ли преследовать лихву законом. Популярное изложение учения Б. и Тюрго о лихве" (Спб., 1865) и К. Ярош, "Иеремия Бентам и его отношение к учению естественного права" (Харьков, 1889).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Бентам Иеремия" в других словарях:

- (Bentham, Jeremy) (1748–1832) Экономист, юрист, политолог и общественный реформатор. Родился в Хаундсдиче (Лондон), в семье преуспевающего адвоката и предпринимателя, крещен в Алдгейте. В возрасте семи лет поступил в Вестминстерскую школу, затем… … Политология. Словарь.

Иеремия Бентам родился в Лондоне 15 февраля 1748 -1832. Он принадлежал по рождению к зажиточной адвокатской фамилии, где занятие адвокатурой считалось наследственным и переходило из поколения в поколение.
Выдающийся английский мыслитель, основоположник теории пользы, или утилитаризма. В конце XVIII века, после скептицизма и критицизма принципов и лозунгов эпохи Просвещения, вновь начался поиск системного объяснения окружающего мира. Среди авторов, которые делали попытку создать такую целостную систему, которая бы могла охватить и объяснить все явления окружающего мира, был единственный юрист - Иеремия Бентам. Он был чрезвычайно одаренным ребенком (в 4-летнем возрасте знал латинский и греческий языки), Окончил университет в Оксфорде и с 1792 г., унаследовав от отца большое имущество, который обеспечивал ему полный материальное благосостояние, работал адвокатом и много путешествовал. Мировую и общеевропейскую славу он получил раньше, чем стал хорошо известен в Англии, что объяснялось выходом его первых работ на французском языке, благодаря своему товарищу. Вместе с Джеймсом Милем (отцом Джона Миля) он организовал группу "философов-радикалов", к которой принадлежал также известный экономист Давид Рикардо. Большой интерес он проявлял уголовным и также пенитенциарных правом. Бентам даже разработал проект сооружения тюрьмы, которая называлась Паноптикум, построенной таким образом, чтобы надзиратель из одного места мог видеть все, что делается в каждой камере. До конца жизни он интересовался этой проблемой и был признанным авторитетом по этому вопросу. Иеремия Бентам способствовал рационализации и гуманизации английского уголовного права и процесса.
Основательно изучая проблемы кодификации и разрабатывая целую теорию легисляции, он создает труд "Введение в основы нравственности и законодательства", увидевшей свет в 1789 г. Эти вопросы в деталях изложены также в трудах "Трактат законодательства гражданского и криминального" (1802), "Предложения кодификации, направлены всем народам, которые признают либеральные взгляды" (1822) и в "Конституционном кодексе" (1830). Многие из его работ была опубликована посмертно, а последние, касающиеся теории права, увидели свет лишь в 1945г.

Теория Пользы.

Название "утилитаризм" (происходит от лат. Utylitas - польза) появилась в XIX в. и, начиная от Бентама, стала общеупотребительной. Она означает этическую доктрина, корни которой можно найти уже в Лока. Согласно ему деятельность человека является моральной тогда, когда она руководствуется правильно понятными интересами индивида, не противоречащие интересам общественности, а, наоборот, служат приумножению общего добра и счастья.
Вместе с другими "радикальными философами" Бентам выделял такие определяющие основы человеческой природы:
- все люди от природы есть подобные, так формулируют свои мысли из того же материала - впечатлений и их влияния, и уровне;
- все хотят одного и того же: получить, что представляет для них интерес. Это можно определить, как стремление достичь наибольшего удовлетворения своих потребностей;
- для человеческой природы характерный ум, благодаря которому человек в состоянии понять, в чем заключается ее истинный интерес;
- человеческая природа не является, неизменна: задачей воспитания является помощь человеку понять ее собственный интерес.

Руководствуясь этим, Бентам утверждал, что стремление человека не могут противоречить человеческому разуму, более того, мораль индивида и общества не противостоит интересу (пользы), а есть только воплощением равновесия интересов. Следовательно, главной задачей законодателей и политиков является гармонизация индивидуальных интересов. Эта концепция в корне отвергала, как это делали и консерваторы, в частности представители исторической школы, правоаприорни идеи и радикальные программы. Однако, вместо консервативного культа традиции и традиционных ценностей, она предлагала другую основу человеческого бытия - утилитаризм, либо пользу (интерес). Уже в своей первой труда "Фрагменты о правительстве" (1776) он писал: "Польза есть признак и степень добродетели, верности и т.п., и обязанность содействовать счастью есть главная задача, включает в себя все другие" . Принцип пользы, по мнению Бентама, подобный аксиомы в математике, является очевиден и не требует доказательства. Он является всеобщим и охватывает и законодательство, и мораль. Взгляды мыслителя относительно теории утилитаризма изложены в нескольких работах, в частности таких, как "Принципы законодательства" (1802), которая состоит из трех частей: "Основы законодательства", "Основы гражданского кодекса" и "Основы уголовного кодекса"; "Руководящие основы конституционного кодекса для всех государств ", « деонтологии, или Наука о морали ". Бентаму принадлежит также несколько трудов по уголовному праву, в частности "Теория наказаний", "Теория доказательств", "О смертную казнь". В основу теории Бентама положены четыре принципа, то есть те основные положения, из которых вытекают все последующие выводы. Первый заключается в том, что получение удовольствия и избегания страдания составляют смысл человеческой деятельности. Эта идея не была абсолютно неизвестной до Бентама, она берет свои корни из учение Эпикура и его последователей, но бесспорной новацией Бентама является то, что он распространил этот принцип, то есть полезность, на все отрасли законодательства - гражданское, уголовное, государственное. Второй принцип заключается в том, что мораль создается всем тем, что ориентирует на достижение наибольшего счастья (добра) для наибольшего количества людей. Человеку свойственно стремление к счастью. Это в полной мере касается и человеческого общества, поэтому главной заботой правительства и прежде законодательной власти должно быть содействие благу для всех. Однако, поскольку не всегда можно одинаково распределить блага между всеми, то надо стремиться к наибольшему благополучию наибольшего числа людей. Следующий принцип - максимализация общего блага путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов является целью развития человечества. Бентам стремился придать своей теории целостного, сформированного вида и изложить ее суть максимально сжато и точно. Отсюда его формула: наибольшим благом является "наибольшее количество удовольствия", или счастье "наибольшего количества людей". Реализация этой основы должна быть, по мнению Бентама, целью законодательства, которое должно меньше наказывать, а больше воспитывать.

Основу либерализма Бентама составляет идея интересов и безопасности личности. Человек должен сам заботиться о себе, своем благополучии и не рассчитывать на чью-то постороннюю помощь. Только сам человек должен определять, в чем заключается ее интерес, что полезно для нее. Мыслитель подчеркивал: "Интересы отдельных лиц - это единственные реальные интересы. Заботьтесь об отдельных индивидов. НЕ притесняют их, не позволяйте этого делать другим и - вы достаточно сделали для общества ".

Бентам негативно относился к естественно- правовой теории и идеи естественных неотчуждаемых прав человека, он также критикует теорию общественного договора, считая все эти идеи только химерами, сугубо теоретическими конструкциями, которые не находят достаточного подтверждения в практическом повседневной жизни, и, что самое главное, по его мнению, они не имеют никакой практической пользы. Принцип пользы ученый выводит из человеческой природы. "Природа, - писал он, - подчинила человека власти удовольствия и страдания. Им мы обязаны всеми нашими идеями, ими обусловлены все наши суждения, все наши решения в жизни... Принцип полезности как способности быть средством решения определенной задачи является наиболее значимым критерием оценки всех явлений. Исходя из этого, пользу - это свойство определенного предмета или определенного действия предотвращать какому злу или способствовать какому благу. Поэтому пользу, при общем стремлении человечества к благосостоянию, должна быть принципом деятельности как для конкретного человека, так и для законодателя. Зло есть боль, страдания или причина страдания. Благо есть удовольствие или причина удовольствия. Все, что соответствует пользы или интереса индивида, способно увеличить общую сумму его благосостояния. Все, что соответствует пользы или интереса общества, увеличивает общую сумму благосостояния индивидов, из которых оно состоит ". При этом принцип пользы воспринимается как аксиома: чувство удовольствия или страдания, интересы индивидов как непосредственно данные опытом доказывать не нужно. Однако принцип пользы не всегда осознается людьми. Он существует наряду с двумя другими, которые так же, как и принцип пользы составляют основу морали и имеют влияние и значение для индивида и общества в целом. Это принцип аскетизма и принцип произвольности, или симпатии. Аскетизм заключается в полном пренебрежении к любому удовольствие, считая все чувственное ненавистным и преступным. При этом под физическими удовольствиями и страданиями Бентам понимает удовольствия и страдания как душевные, так и духовные. Высшей добродетелью, при таком подходе, есть отречение от самого себя. Этот принцип может базироваться как на религиозной, так и на любой другой основе. Принцип симпатии - это учет только личных чувств, сиюминутных индивидуальных желаний и стремлений. Симпатии исходят не из корысти, а из того, нравится или не нравится этому человеку что-нибудь. Иными словами, все сводится к простому "я люблю" или "я ненавижу". Базируя все на внутренних, личных переживаниях и взглядах отдельного человека и этим допуская наиболее противоположные толкования, этот принцип является, по сути, отсутствием какого-либо принципа. Для того чтобы скрыть его очевидную несостоятельность, применяются различные ухищрения, как в частности утверждение, что человеку дано что-то для распознавания добра и зла, и это что-то называют совестью, или моральным чувством, или здравым смыслом. Много философов и юристов основаны на вечных и неизменных основах права, или на естественном праве. Этими словами, по мнению ученого, лишенными всякого смысла, каждый стремится скрыть свое домогательства навязать другим свои личные ощущения. Следовательно, эти два принципа - аскетизма и симпатии - является противоположностью друг другу. Принцип пользы занимает между ними среднее место.

Бентам отстаивал демократические ценности, осуждая монархию и наследственную аристократию. Наиболее полезной - как для общества, так и для отдельного человека - он считал республиканскую форму правления, при которой три основные ветви власти должны быть разделены, однако при этом их распределение не означает, что каждая из них должна существовать сама по себе и действовать независимо от других. Наоборот, все три ветви власти должны взаимодействовать, быть взаимозависимыми, поскольку "эта взаимозависимость трех властей обусловливает их согласования, подчиняет их постоянным правилам и дает им систематический и непрерывный ход... Если бы власти были, безусловно, независимыми, между ними были бы постоянные столкновения ".

Как сторонник демократии мыслитель выступает не только за демократизацию государственной власти, но и за демократизацию общества, его политической системы. В связи с этим он стоит за расширение избирательного права, в частности за предоставление избирательных прав женщинам. Бентам подчеркивал, что с помощью институтов демократии, таких как свободная пресса, собрание общественности и т.д., можно будет эффективно контролировать деятельность законодательной и исполнительной власти.

Относительно государственной власти, то, по мнению ученого, главное ее предназначение - гарантировать безопасность и собственность граждан, то есть, по сути, государство должно в основном осуществлять функции охраны. Государственная власть, правительство не имеют права определять, что является счастьем, благом для каждого отдельного человека, а, тем более, государственная власть не имеет права навязывать человеку такие представления и пытаться сделать человека счастливым, даже если она этого не желает. А главная задача и государства, и общества в целом - это "достижения наибольшего счастья для наибольшего количества людей". А счастье, по его мнению, составляют четыре цели: средства к существованию, удовлетворение, равенство и безопасность. Безопасность же есть, по сути, воплощением свободы и справедливости.

С общими взглядами Бентама на кодификацию и законодательство тесно связаны его взгляды на право, которое, по его мнению, является исключительно волей суверена, изданной в соответствующей форме. Поэтому он отвергает естественное право и фактически начинает новейшей юридический позитивизм, который был развит Джоном Остином.

Бенжамен Констан. (1767- 1830)
биография
Бенжамен Констан родился в семье гугенотов. Получил образование у частных учителей, затем в Университете г.Эрлангена (Бавария) и в Эдинбургском университете (Шотландия). С именем Бенжамена Констана, а так же писательницы Ж. де Сталь (дочь Неккера), фактическим мужем которой он являлся, связано зарождение либерального движения во Франции. Бенжамен Констан и Жермена де Сталь познакомились в Женеве в 1794 году, когда она вместе с отцом отправилась в изгнание в Швейцарию после падения короля Людовика XVI, где на берегу Женевского озера в замке Коппе ожидала конца Террора. После Термидора они вместе вернулись в Париж, где Констан принял в 1795 году французское гражданство.

С 1796 года Констан активно поддерживал Директорию. С 1799-1802 год был членом Законодательного трибунала, а в период с 1803-1814 год находился в эмиграции. В ходе «Ста дней» разрабатывал дополнения к конституции Наполеона I. В 1819 году был избран в палату депутатов. В 1830 году Констан поддержал возвращение монархии и Луи Филиппа.

На протяжении политической карьеры Констана можно проследить двойственность его отношения к революции. С одной стороны он выступал на стороне революции против королевской власти, одобряя и наименее либеральные методы (Директория), а с другой - был критиком, и очень строгим, стиля и нравов того времени.

Бенжамен Констан является одним из представителей прогрессивного романтизма. Им была сделана переделка пьесы Шиллера « Валленштейн», а славу писателя принёс автобиографический роман «Адольф», (Лондон, 1816 год), высоко оценённый А. С. Пушкиным. Главный герой романа оказал заметное влияние на творчество русского поэта, он стал одним из первых образцов романтического героя - «сына века».

Либерализм Констана.

Появление первых политических работ Бенжамена Констана связана с периодом Великой французской революции. В частности, труда "О действии террора", "О реакции" появились в 1796-1797 гг. Уже в этих работах появляются идеи, которые впоследствии дали основание Констан утверждать, что на протяжении сорока лет он защищал один и тот же принцип - свободу во всем. За критику террора, развязанного Директорией, Констан вынужден был эмигрировать и вернулся во Францию только после реставрации Бурбонов, принимал активное участие в государственном и политической жизни, был одним из лидеров либеральной партии. Констан принадлежит немало научных и публицистических трудов. Главные среди них: "Размышления о конституции и их гарантии", "О древнюю свободу сравнению со свободой современной" и "Курс конституционной политики", который увидел свет уже после смерти автора в 1872г, а также "Вопрос о свободе прессы", " О свободе брошюр, памфлетов и журналов "(1814)," Вопрос о законодательстве в отношении прессы во Франции (1818).

Изучая творчество Б. Констана, его политико-правовую концепцию, важно рассмотреть те вопросы, имеющие определяющее значение для самого мыслителя и которые дают основание считать его основоположником либерализма.

Либерализм Констана и его последователей противостоял направлениям, которые берут свое начало в античности и до сегодня имеют существенное влияние и сторонников. Суть разногласий между ними состоит в том, что либерализм признает человеческой сущностью склонность к добру. В тех случаях, когда чувства не ослепили его разума, человек использует свою свободу для улучшения своего положения, положения своей семьи, своего государства. Разум и собственный интерес заставляют ее двигаться постепенно пути прогресса. Издержки сдерживают это движение, но недостатки - это болезненное состояние отдельного лица, а не характерная черта всего человечества. Государство (правительство), которая ущемляет свободу, сдерживает тем самым одновременно добро и зло, при том неизмеримо большей степени добро, нежели зло. Антилиберальная направления считают, что человек, по своей сути, является созданием греховным, склонен злоупотреблять своей свободой во вред себе и другим. Поэтому правительство (власть) постоянно пытается предотвратить возможные отклонением, управляя существом, которое не в состоянии управлять собой. Народ является вечно несовершеннолетний, он никогда не достигает дееспособности и его опекуном есть несколько безгрешных людей, называемых власти.

Однако свобода может также иметь недостатки, поскольку еще не найдено такой силы, моральной или материальной, в служении добру, не служила бы одновременно и злу. Поэтому нужно научить человека самому управлять собой. Это обязанность законов и судей. Невозможно предотвращать действия, поскольку предупреждать их означало бы тормозить еще не известную силу и, судя по всему, более полезной, чем вредной. Однако, поскольку действие совершенная, против нее можно принять меры ограничения ради искупления прошлого и в виде предостережения на будущее; регулирующей властью в обществе есть не исполнительная власть (администрация, а правосудия.

Различие между антилиберализмом и либерализмом заключается в том, что первый препятствует добру, чтобы предотвратить злу, при этом орудием является исполнительная власть (администрация), правосудие же играет второстепенную роль, а либерализм предоставляет полный простор добру и одновременно злу, орудием борьбы с которым является суд.

Ввиду этого, можно утверждать, что свобода народа есть обратно пропорциональна к исполнительной власти и прямо пропорциональна значение суда. Лозунг, сформулированное Констан и впоследствии поддержано всеми сторонниками либерального направления, утверждает: "Полная свобода и строгая ответственность - девиз каждой свободной страны".

Основа политико-теоретической конструкции мыслителя - индивидуальная свобода, под которой он понимает личную независимость, самостоятельность, безопасность, право влиять на управление государством. Материальная и духовная независимость лица, их надежная защищенность законом, в частности правовая защищенность частной собственности (Констан не отделял личной свободы от неприкосновенности собственности и предоставление промышленности собственным силам и развития), стоят на первом месте в изучении данной проблемы в практически-политическом аспекте. Именно этим целям должна быть подчинена государство, его цель и устройство. Мыслитель уверен: человек, будучи свободным, может самостоятельно и разумно реализовать себя в жизни. Она способна за счет своих индивидуальных усилий и без влияния каких надособистисних факторов, обеспечить себе должное существование. С учетом этого, Констан корректирует тезис Руссо о всемогуществе народного суверенитета. По его мнению, границы этого суверенитета заканчиваются там, где начинается "независимость частного лица и личная жизнь". А наличие этих границ превращает сдерживания власти и контроль над ней в основной принцип политико-институционального устройства общества. При этом мыслитель подчеркивает необходимость четкого определения конкретного степени социальной полезности институтов власти, детального закрепления границ их компетенции. Ни одна власть, кому бы она не принадлежала, не может игнорировать интересы и права индивида. Констан подчеркивал, что недостатком Руссо и Мабли было то, что они воспринимали власть народа как свободу, отождествляя эти два, совершенно разные, понятия. По его мнению, деспотизм - то ли со стороны одного лица, или со стороны большинства населения - не имеет никакого права на существование. Большинство может требовать от меньшинства уважения с установленным порядком; однако все, что не нарушает этот порядок, все происходящее в области внутреннего, как например, мнение, так же все, что в способе выражения этого мнения не причиняет вреда другому, - не дает оснований для внешнего насилия, и закон не имеет права подчинять это власти общества. Руководствуясь этим, Констан первый ясно и четко разграничивает два вида свободы: свободу индивидуальную и свободу политическую. При этом индивидуальная свобода - это истинная, настоящая свобода Нового времени. Политическая же свобода есть только гарантией свободы индивидуальной. Поэтому никогда индивидуальной свободой нельзя жертвовать ради получения или установления политической свободы. Констан отмечал, что, очень часто восхищаясь достижениями античной государственно-правовой теории и практики, его современники не учли принципиального различия между понятием свободы в античности и в современный им период. Он писал: "Свобода в античных республиках состояла преимущественно у действенной участия в общественном управлении, чем в спокойном использовании личной независимости. Более того, чтобы обеспечить за собой эту участие, со стороны граждан надо было жертвовать этим чувством независимости, но в эпоху, которого достигли народы, становится бессмысленным требовать этой жертвы и невозможно ее получить ". И далее: "В античных республиках незначительный размер территории способствовал тому, что каждый гражданин должен лично важное значение в политическом отношении. Исполнение обязанностей в управлении государством было занятием и своеобразным развлечением для всех. Весь народ участвовал в создании законов, выносил приговоры, решал вопросы войны и мира. Участие отдельного лица в общей власти не ограничивалась пустой абстракцией, как это происходит в наши дни, воля каждого оказывала непосредственное влияние; проявление этой воли, сам по себе, содержал наслаждение, ради которой, чтобы удержать за собой свое политическое значение и участие в управлении, древние готовы были поступиться своей личной независимостью. То есть в античности допускалось полное подчинение индивида общественной власти. В античной свободе нет ни одного проявления гражданской или индивидуальной свободы. Общественная власть распространялась на все сферы общественной жизни, не могло быть никакой индивидуальной самостоятельности относительно мнения, занятия или, тем более, религии. Итак, индивид, почти суверенный в делах государства, в своих частных делах был, по сути, рабом. "... Итак, - заключает ученый, - то, что мы называем гражданской свободой, было неизвестно народам античности ".

Современное государство является, по сути, чем-то совершенно иным. Для современного человека свобода - это право подчиняться только законам, право выражать свое мнение, выбирать занятия, место жительства, свободно распоряжаться собственностью, право влиять на государство. Итак, сущность свободы состоит не в непосредственном активном участии в управлении государством, а, главное, в личной самостоятельности, независимости. Констан писал: "Превосходство, которую оказывала народа свобода в том виде, как ее понимали древние, заключалась в состоянии считать себя действительно в числе тех, кто правит. Это было настоящим преимуществом, бесспорной наслаждением, которая вместе с тем утверждала чувство личной значимости. Преимущество свободы в современном обществе состоит в представительстве и способности для народа способствовать этому представительству по собственному выбору ". Однако при этом представительство "не дает никакой наслаждения властью; это удовольствие абстрактное, в то время, как в античности оно было реальным". Несомненно, что первое является менее привлекательным, и от людей невозможно требовать жертв, аналогичных тем, которые имели место в античности для того, чтобы получить и удерживать власть за собой. "К тому же, - отмечает ученый, - эти жертвы оказались бы гораздо более тяжелыми: успехи цивилизации, коммерческие направления нашего времени, международные связи развивают и разнообразят до бесконечности средства для благосостояния частного лица. Чтобы быть счастливыми, люди не требуют ничего, кроме полной независимости во всем, что касается сферы их деятельности, их занятий, предпринимательства, фантазий ".

Свобода древних заключалась у верховной власти. В Риме народ был правителем в полном смысле этого термина - мир находился на положении вассала и раба одного города, провинции должны были обеспечивать Рим всем необходимым. В современном обществе, наоборот, гражданин требует для себя только одного - полной в своей частной деятельности. Желая участвовать в управлении, он имеет в виду не возможность править, выносить приговоры, назначать государственных служащих, он только хочет иметь уверенность в том, что ничто не будет нарушать его законной независимости. Итак, совсем наоборот: в античности на первое место ставили политическую, принося личность в жертву государству; новое время выдвигает на первый план личность, а государство выступает только гарантией. В Риме гражданин вступает своей значимости человека; в Париже и Лондоне прежде всего - человек, то есть отец семьи, владелец, фабрикант, ремесленник, христианин, философ, а гражданином, то есть избирателем, судьей, защитником нации он становится только ради того, чтобы способствовать свободному пользованию своими личными правами. Страна проиграла в своем значении настолько же, насколько поднялось значение личности.

Важное значение в концепции Констана отводится гарантиям свободы. По сути он был одним из первых, кто подчеркнул важность и значение конституционных и судебных гарантий свободы индивида. Мыслитель подчеркивал, что целью конституций в античности было распределение власти между всеми гражданами; целью же новых конституций является обеспечение личной самостоятельности и свободы, их гарантии. Именно неучет важности закрепления и обеспечения гарантий личной свободы в эпоху революций приводит к ужасным последствиям. И если свобода заключается в максимально возможном развитии человеческой сущности, то гарантии свободы заключаются в устранении всего, что может мешать таком развитии.

Первоочередной задачей в этом аспекте мыслитель считал четкое конституционное определение полномочий государства, компетенции его органов и прежде всего исполнительной власти. Он подчеркивал, что нет никакого доверия к покровительства государства или мудрости администрации (правительства), поскольку под этими громкими названиями есть не что иное, как только определенное количество людей, способных ошибаться точно так же, как другие люди, которые всегда будут заниматься нашими делами хуже, чем мы сами, поскольку их не побуждает к этому личный интерес и они не несут ответственности за наши дела. Поддерживать общий покой, свободу каждого, наказывать преступления, т.е. посягательство на общественное спокойствие, на свободу или личность гражданина, - вот в чем заключается роль власти, все остальное не только лишнее, но и опасно. Государство представляет собой справедливость и мир - это ее законная сфера: как только она выходит из этой сферы, то наносит вред обществу и вредит сама себе, ослабляя значение личности. Уделяя большое внимание защите личной свободы, мыслитель отмечал, что теоретически этой свободе ничто не угрожает, она является целью любого общества; без нее немыслимые для людей ни спокойствие, ни достоинство, ни промышленность, ни счастья. Однако недостаточно провозгласить в конституции уважение к свободе личности - нужно, чтобы закон предоставлял гарантии, обещанные конституцией. Констан называет эти гарантии в таком порядке - "свобода печати, поставлена вне любую зависимость благодаря суда присяжных; ответственности министров и младших чиновников; общее и независимое представительство".

То, что свобода печати, или прессы, поставлена на первое место, обусловлена тем, что главной характерной чертой свободного народа есть сила общественного мнения, которая представляет собой высший трибунал, более мощный, чем любые другие, и который, по необходимости, может соперничать с самой властью и заставить относиться с уважением к закону.

Анализируя гарантии личной свободы, которые определял Констан, становится вполне понятной ошибочность мнения, что обеспечение прав парализует действия власти; самом же деле оно только ограничивает ее деятельность пределами закона, по которым власти уже лишается своего значения. Перейдя эту законную границу, она превращается в своеволие, то есть в прямое насилие над личностью.

Констан писал: "Средством, противодействующим беспределу, является ответственность исполнителей. Древние (народы) верили, что места совершения преступления должны подвергаться очистке, я верю, в свою очередь, что в будущем земля, заклеймена актом произвола, потребует для своего очищения наказания виновного. Каждый раз, когда я увижу в народе гражданина, своевольно брошенного в тюрьму, и не увижу при этом немедленного наказания нарушителя законную согласия, я скажу: "Пожалуй, этот народ и желает быть свободным; вполне возможно, что он даже заслуживает этого; но ему еще не знакомы первичные основы свободы ".

Отстаивая свободу слова (печати), Констан уделяет значительное внимание ее гарантиям, в частности со стороны судебной власти. "Принципы, которыми должно руководствоваться правосудия в этом вопросе (свобода печати), - писал ученый, - четкие и понятные. Авторы должны быть ответственны за свои произведения, если они напечатаны, так же, как ответственный каждый человек за сказанные ею слова и за сделанные ею поступки. Оратор, который бы осмелился проповедовать злодейства, убийства, грабежи, был бы подвергнут наказанию за свои выступления, но вы не подумаете, однако, запретить всем гражданам говорить, боясь, чтобы кто-то из них не стал призывать к убийствам или грабежей ".

Итак, природный уклад, по мнению мыслителя, может быть изображен в виде пирамиды. Основой для нее служат права личности, затем она повышается из одной в другую - в личные и местные ассоциации, достигая высшего ряда, на котором зиждется государство.

В Констана находим трактовка концепции разделения властей. Он различает пять властей: кроме власти репрезентативная, которая, по сути, является властью законодательной и делится, как у Монтескье, на постоянную репрезентативную власть (верхняя палата парламента), которая должна состоять из наследственной аристократии, и "власть, которая представляет общественное мнение "(нижняя палата парламента), исполнительной и судебной он выделяет еще власть муниципальную и королевскую власть.

Муниципальная власть - это власть самоуправления. В целом для либерализма характерна внимание к проблемам самоуправления, понимание значения этого института для свободы личности. Констан раз и стремится ограничить центральную власть, оставив ей, по сути, только политические вопросы, решение же всех других вопросов, по его мнению, должно быть передано на места - естественным ассоциациям, т.е. гражданам тех или иных населенных пунктов и территорий.
и т.д.................