Просвещение 18 века в америке. Влияние эпохи Просвещения на Америку

академия наук СССР

институт философии

главная редакция социально-экономической литературы

составление и примечания В. М. Годьдберга

под общей редакцией Б. Э. Быховского

Просвещение было для американских просветителей не самоцелью, а могущественным средством пробуждения и подъема идейно-политической активности широких народных масс. То были убежденные демократы не только на словах, но и на деле. Борьбу за права человека они считали главной человеческой обязанностью. «Для нас обоих, - писал Джефферсон Дюпон де Немуру (12.IV.1816), - народ, как родное дитя, которого оба мы любим родительской любовью. Но вы любите его как малое дитя, которому вы боитесь довериться, оставив его без нянек; я же люблю его как взрослого, которому предоставлено свободное самоуправление».

Горячие патриоты своего отечества, они были чужды шовинизма и национальной ограниченности. Беспощадно вскрывали они язвы, разъедающие их родную страну. Успехи американцев в борьбе за национальную независимость они рассматривали как всеобщее достижение человечества, а победам французской революции радовались как своим собственным успехам. Широко известны изречение Франклина: «Моя страна там, где свобода» - и реплика Пейна, готового бороться за свободу любой страны: «Моя страна там, где нет свободы».

Проникновенные гуманисты, они были непримиримыми врагами всякого порабощения, колониализма, расовой дискриминации, милитаризма. Их глубоко волновали не только негритянское рабство и судьба индейских племен, но и подготовлявшаяся Питтом военная интервенция в Голландию и нашествие армий Наполеона, этого, по словам Джефферсона, «беспринципного тирана, залившего кровью Европейский континент» (письмо Дж. Логену от 3.X.1813). «Мир... - писал он польскому революционеру Костюшке, - был нашим принципом; мир в наших интересах так же, как и в ваших...» (13.IV.1811).

Разносторонни интересы и способности американских просветителей. Франклин - журналист, физик, дипломат, агроном, первый крупный американский экономист, о работах которого не раз с высокой похвалой отзывался автор «Капитала». Джефферсон - дипломированный юрист, государственный деятель, архитектор и агротехник. Раш - выдающийся медик, основоположник американской психиатрии, первый в стране химик и активный политический деятель, президент Пенсильванского общества содействия отмене рабовладения. Колден - медик, физик, государственный деятель, историк индейских племен. Купер - химик, минералог, философ, экономист, заслуги которого отмечены Марксом и Энгельсом. А какие яркие, колоритные фигуры - Пейн с его неиссякаемой энергией и мужеством революционного борца или Аллен - партизанский командир, народный вожак, герой освободительной войны и беспощадный разоблачитель поповщины, так же отважно штурмом бравший Библию, как и форт Тикондерога.

И все эти люди, дружно делавшие одно большое общее дело, были такими разными, непохожими друг на друга. Разными но происхождению и социальному положению, по профессии: и образованию, по складу ума, характеру и темпераменту: необразованный самоучка, вермонтский фермер Аллен и президент Соединенных Штатов, высокообразованный Джефферсон; сын торговца свечами и мылом, прошедший лишь двухклассное обучение, печатник, создатель теории электричества Франклин и вице-губернатор штата Нью-Йорк, лучший знаток теории Ньютона в Америке Колден; разорившийся корсетник, торговец табачными изделиями, великий публицист, депутат французского Национального конвента и сосед Дантона и Анахарсиса Клоотса по тюремной камере Пейн и академический ученый, философ-материалист Раш. Всех их связывала и сплачивала общность идеалов и стремлений, принципиальное единство мировоззрения и непримиримая вражда к реакции, бесчеловечности, обскурантизму. При всей их своеобычности они образовали единый идейно-политический лагерь, передовое течение американской общественной мысли конца XVIII в.

Огромное рукописное наследие американских просветителей изучено еще далеко не полно. Достаточно сказать, что в архиве Американского философского общества хранятся почти четырнадцать тысяч рукописей Франклина, а в Массачусетском историческом обществе и в других архивах - тысячи рукописей Джефферсона. Пятьдесят тысяч его писем насчитывает библиотека Конгресса. А ведь именно в письмах, а не в публичных выступлениях просветители могли откровеннее и свободнее высказывать свои думы и чаяния. Можно полагать поэтому, что дальнейшие публикации этих недоступных нам материалов и связанные с ними изыскания пополнят и уточнят наши знания о первых знаменосцах прогрессивных идей в Соединенных Штатах Америки.

Одна из важнейших задач марксистской философской историографии - извлечь из Леты мыслителей материалистов, преданных забвению идеалистической историей философии, восстановить их подлинные, не вульгаризированные и не искаженные противниками воззрения и уяснить их действительную роль в борьбе двух лагерей в философии и значение их идеи в прогрессе общественной мысли. Просветительская философия представляет в этом отношении особенно большой интерес благодаря ее неразрывной связи с передовыми, революционными для своего времени, социально-политическими устремлениями.

Американское Просвещение менее изучено марксистскими историками философии, чем английское и французское, с которыми оно находилось в самом тесном контакте, составляя своеобразный национальный отряд в едином международном лагере философского· материализма.

Настоящее издание должно способствовать более основательному знакомству советских философов с яркими и своеобразными представителями американского Просвещения. Большая часть публикуемых материалов впервые появляется в русском переводе.

I

В многообразии форм идеологической борьбы той эпохи особое, доминирующее место занимали столкновения религиозных и антирелигиозных убеждений. Передовые люди считали, что главным тормозом социального развития служат предрассудки и предубеждения. «Главный и почти единственный остающийся враг, с которым предстоит теперь столкнуться, - это предрассудок... этот демон общества» , - писал Пейн аббату Рейналю. А оплотом, цитаделью предрассудков была церковь.

Для религиозного сознания нарождающейся американской нации характерна была многоликость форм и проявлении религиозных веровании, множественность христианских сект, которую Джефферсон сравнивал с сумбуром сумасшедшего дома. Англиканцы, кальвинисты, пресвитериане, методисты, баптисты, менониты, квакеры - пестрое множество протестантских сект, враждующих между собой и объединяемых лишь непримиримостью к католицизму, - распространяли и закрепляли всевозможные вариации религиозных верований, формировали нравы, обычаи, этические нормы. Под знаменем антирелигиозной борьбы, поднятым американскими просветителями, собирались не противники той или иной церкви, той или иной секты, а борцы против всякой церковности, против какого бы то ни было религиозного догматизма. Перед судом разума они поставили не определенную систему мифов и культа, а религиозное мировоззрение в целом. И хотя само антирелигиозное движение не было вполне однородным, всех его приверженцев объединяло более или менее радикальное противодействие единому при всей его раздробленности фронту церковников.

Резко выраженная антиклерикальная позиция, открытая неприязнь к церковникам - общая черта просветительских убеждений. Даже те из американских просветителей, кто проповедовал наиболее умеренные, осторожные антирелигиозные воззрения, непримиримы к поповщине, к духовной гегемонии касты священников, насаждающих обскурантизм и фанатизм. Свобода вероисповеданий и запрет религиозных преследований были непременным требованием просветителей, причем осуществление этого требования рассматривалось как первый шаг на пути к свободе совести и мысли. «Принуждение приводило к тому, что половину людей оно превращало в дураков, а другую половину - в лицемеров», - писал Джефферсон в «Заметках о штате Вирджиния». «Духовное рабство, - гласит один из принципов нью-йоркского Деистического общества, - было самым губительным из всех видов рабства». Установление права на свободу религиозных убеждений в штате Вирджиния в 1776 г. Джефферсон всегда считал своим замечательным достижением. Он отмечает это в своей автобиографии. Он отмечает это и в составленном им самим тексте своей эпитафии.

Отделение школы от церкви было естественным выводом, вытекавшим из требования свободы совести. Уже Колден со всей отчетливостью выдвигал такую задачу в своих обращенных к молодежи советах о путях приобретения знаний. «Ничто, - писал он, - в последние века так не препятствовало развитию познания, как коварство папских священников, когда они по примеру языческих жрецов основывали силу своего господства на невежестве и суеверности мирян... Для того чтобы отвлечь пытливые умы... от приложения своих мыслей и исследований в поисках реального знания, священники ввели в свои школы учение о такого рода вещах, которые подобно сновидениям существуют в одном лишь их воображении... Поистине удивительно, что, где бы церковники, в том числе и протестантские, ни руководили школами, юноши были вынуждены тратить время на усвоение этого бесполезного, даже вредного учения...»

В воспоминаниях о своем учителе и друге Джозефе Пристли Купер противопоставлял религиозной нетерпимости положительную социальную роль независимого стремления к истине. «Что если научная теория влечет за собой атеистические выводы?» - спрашивает Купер. Его ответ на этот вопрос гласил: «Не может быть преступления в том, чтобы следовать истине, куда бы она ни вола, и, я думаю, у нас достаточно оснований верить в то, что истина должна быть более выгодна для человечества, чем заблуждение. Я не понимаю, как неверие в бога сможет быть более вредным для общества или служить основанием для того, чтобы рассматривать неверующего менее пригодным для общества, чем вора в 30 тысяч богов язычников или подобные же нелепости тринитарной ортодоксии» . Убеждения Купера совпадают здесь со знаменитой формулой Пьора Бейля.

Однако свобода совести не могла быть обеспечена до тех пор, пока не сделан следующий шаг - отделение церкви от государства: прекращение использования государственного аппарата как орудия религиозного принуждения и освобождение от влияния церкви всей системы правительственной политики. Государственная религия - неизбежно принудительная религия, а гегемония церкви в государстве - преграда для политической свободы. История, по словам Джефферсона, не знает такого случая, чтобы в условиях церковной гегемонии государство было свободным. Отделение церкви от государства и их взаимное невмешательство - одно из непременных условий как религиозной, так и политической свободы. «Законные права государства, - писал Джефферсон, - распространяются лишь на те действия, которые наносят ущерб другим людям. Но мне не наносится никакого ущерба, если мой сосед уверяет, что существует двадцать богов или не существует ни одного. Этим он не залезает в мой карман и не ломает мне ногу» . А по словам Пейна. государство так же не вправе вмешиваться в вопросы о бытии бога и загробной жизни, как и в вопросы философии или медицины. У государства, писал он Эрскину, есть куда более важные заботы, чем покровительство религии: пусть оно лучше позаботится о социальном обеспечении - о нищих и престарелых, о воспитании детей. Антирелигиозная идеологическая борьба перерастает у американских просветителей в борьба политическую. «Во всех странах и во все века священник был враждебен свободе. Он всегда в союзе с деспотом...» - писал Джефферсон Спэффорду . «Принципы, возвещенные Христом, превращены церковью и государством в орудие порабощения...» - писал он Керчевалю . А Пейн определял христианскую религию (как, впрочем, и всякую другую) как «орудие господства» и социального неравенства. Впрочем, сами церковные апологеты в своих ожесточенных выступлениях против просветителей не скрывали социального назначения религии. Так, проповедь епископа Ландафского, на которую обращает внимание Пейн, была посвящена восхвалению «мудрости и благости господа, установившего разделение на богатых и бедных».

Нет ничего удивительного в том, что столкновения мнений вокруг религиозной веры отнюдь не носили характера мирной академической полемики. Антирелигиозная деятельность требовала от просветителей не только ясного и свободного от косных традиций ума, но и большого мужества. На свободомыслящих не только обрушились оскорбления и проклятия, они подверглись жестоким преследованиям со стороны церковников. Отважные борцы за свободу мысли знали, на что идут, знали, что их ждет. «Я не жду милости от философов, богословов и критиков, - заявлял Аллен в предисловии к своему антирелигиозному памфлету,- я предвижу и ожидаю, что они сурово осудят меня за мои заблуждения и ошибки...» Он знал, что церковники выступят в крестовый поход против него, «вооруженные доспехами веры, мечом духа святого и артиллерией геенны огненной». «Но я, - заверяет он в одном из своих писем,- закаленный горец и привык к опустошениям и ужасам войны и плена, меня не запугаешь устрашениями...» «От церковников я не жду пощады... - вторил Аллену Джефферсон, - законы наших дней удерживают их от кровопролития, но ложь и клевета все еще им доступны».

Лучших людей Америки осыпали бранью, поливали грязью. Многие газеты перепечатали из балтиморской газеты от 26 января 1802 г. обращение к Пейну: «Ты, жалкий, циничный забулдыга, ты, позорный потомственный раб, ты не более как помесь холопа, нищего, труса и холуя, сын и наследник пьяной чертовки...» В десятках памфлетов его поносили как «пьянчужку, спорить с которым все равно, что метать бисер перед свиньями». Аллена обзывали невеждой и профаном. С церковных амвонов обоих проклинали как «антихристов». Так обстояло дело в стране, именуемой Новым Светом, в стране, которая Пейну представлялась «убежищем для всех преследуемых приверженцев гражданской и религиозной свободы из всех частей Европы» . Какой горькой иронией звучат эти слова после того, что пришлось претерпеть самому Пейну в Новом Свете. А на его родине, в «Старом Свете»? «Трудно было бы найти в бедламе сумасшедшего, который признавал и высказывал бы нечто столь безумное» - так писал об учении Пейна достопочтенный сэр Джон Сент-Джон.

Даже смерть не спасла новаторов от хулы ретроградов. «13-го умер в Вермонте невежественный и нечестивый деист - генерал Итэн Аллен, автор „Оракула разума“, книги, полной злобных рассуждений об откровении. Да прозреют глаза его в муках адовых» - так «почтил» память вермонтского героя президент Иельского колледжа преподобный Эзра Стайлс.

Клерикалы не довольствовались пасквилями. Они добились того, что произведения «безбожников» не допускались на книжные полки библиотек. Почти весь тираж книги Аллена был сожжен на типографском складе, причем злодеяние это рекламировалось как «гнев господен», «перст божий». Власти не признавали американского гражданства Пейна, человека, который так много сделал для самого существования американского гражданства, и, пренебрегая выдающимися заслугами его в борьбе за независимость Америки, не допустили его в 1806 г. к голосованию. Теодор Рузвельт заявил впоследствии, что этот «грязный, ничтожный атеист» не вправе претендовать на звание американского гражданина. Было даже совершено покушение на его жизнь. Не следует забывать, что и в Англии было возбуждено судебное преследование против издателя «Века разума».

«Религия в опасности!», «Неверие возрастает!» - бросило воинственный клич нью-йоркское миссионерское общество. Преемник президента Иельского колледжа Стайлса преподобный Тимоти Дуайт выступил против растущей угрозы антирелигиозной «агрессии», будто бы покушающейся на священные права человека, стремящейся уничтожить собственность, семью, государство, «искоренить все, что есть добродетельного, благородного, желанного, и снова внедрить всеобщую дикость и зверство» .

В 1831 г. семидесятитрехлетний Купер был отстранен Советом кураторов от поста президента колледжа Южной Каролины. В обличительной речи против своих обвинителей при повторном разбирательстве дела Купер смело и гордо заявил: «Я стою перед судом инквизиции за то, что борюсь за свободу мысли... Большое несчастье для человека идти на полвека впереди знаний своего времени. И если человек делает это, он должен быть готов к тому, чтобы встретиться с соответствующими последствиями и заплатить соответствующую плату».

Ясное представление о том, какую обстановку социального остракизма и террора по отношению к свободомыслящим создали мракобесы конца XVIII в., наследники салемских инквизиторов, дают некоторые письма Джефферсона. В своем ответе на просьбу врача Уотерхауза разрешить опубликовать его письма о религии Джефферсон писал: «Нот, милостивый государь, ни за что на свете. В какое осиное гнездо это ввергло бы мою голову!» А после смерти Раша он просит его сына уничтожить или вернуть ему находившуюся у Раша рукопись своих тезисов о религии. В руках политических противников Джефферсона это было бы смертельным оружием против него.

По мнению одного из новейших исследователей американского деизма, Г. Морейса, деизм в Америке конца XVIII в. привлекал к себе внимание, явно не соответствующее его действительному влиянию. Но если свободомыслие и не овладело массами, оно страшило обскурантов как неодолимая сила, способная подорвать устои мракобесия, нанести сокрушительные удары религиозному неразумию, осветить неугасимым светом тьму предрассудков и суеверия.

Американские клерикалы называли деизм французской заразой. Тем не менее при всем бесспорном идейном родстве и духовной близости американских и французских просветителей их антирелигиозные позиции существенно различались. Передовой отряд французских просветителей был последователен и непримирим в своем отрицании религиозной веры, тогда как американские просветители даже в своих наиболее воинственных антирелигиозных выступлениях ограничивали веру в бога, но окончательно не отвергали ее: они всячески старались обезвредить ее, но не исключить. Первые были атеистами, вторые - деистами. Эта отличительная особенность антирелигиозной позиции американских просветителей объясняется своеобразием исторических условий идейно-политической борьбы в США.

Джефферсон в одном из своих писем к Адамсу (8 апреля 1816 г.) отмечал, что общественные условия в католических странах толкают разуверившихся в ортодоксии людей к атеизму, а в протестантских странах критическая мысль идет по пути деизма. Чем же это объясняется? Главным образом социальным существом этих двух форм христианства и соответственно различным характером связи церкви и государства. Во Франции, как и в других странах, важнейшим оплотом феодального господства было в ту пору католическое христианство, спаянное с государственным аппаратом феодального общества. Протестантизм был христианством, преобразованным в соответствии с требованиями и задачами эпохи первоначального накопления капитала. Он не уступал католицизму ни по своей нетерпимости, ни по своему фанатизму, но его главным средством воздействия на общественное сознание было не столько прямое политическое принуждение, сколько моральное давление. Французский атеизм был составной частью антифеодальной революционной идеологии, одним из выражений надвигающейся буржуазной революции. Американская же революция по сути дела не была социальной революцией, переходом к новой экономической формации. Коренное население Америки еще не достигло феодализма, а европейские пришельцы сразу же строили на новой земле капиталистическое общество со своеобразным рабовладельческим «привеском» к делу. Американская революция была не ломкой феодальных порядков, а национально-освободительной, антиколониальной войной. Английской монархии она противопоставила республику, но за этим не скрывалась борьба двух антагонистических классов. В одном случае борьба велась национальной буржуазией против колониальной зависимости от иноземной буржуазии, в другом она была столкновением враждебных классов внутри нации. Мишенью французского атеизма была идеология феодальной реакции, мишенью американского деизма - цепкие пережитки идеологии первоначального накопления. Атаки Аллена и Пейна на христианство не уступали по своей остроте атакам французских материалистов, но велись они с деистических позиций.

Для протестантских клерикалов «Век разума» Пейна был «библией атеизма», а Аллен подвергался анафеме как безбожник. Но на самом деле ни автор первого американского антирелигиозного произведения, ни автор лучшего творения американского деизма не считали себя атеистами и не были ими. Как выразился один из новейших биографов Пейна, А. Олдридж, Пейн был «революционером в политике и религии, но он не был ни коммунистом, ни атеистом». Уже подзаголовки программных документов американского деизма отмежевывают его от атеизма. Книга Аллена обозначается им как «система естественной религии», а заголовок книги Пейна противопоставляет «мифической (fabulous)» теологии теологию «истинную».

«Я не христианин... - ясно и четко заявляет Аллен в предисловии к своей работе. - Что же касается того, деист ли я, то, строго говоря, я этого не знаю, поскольку я никогда не читал произведений деистов...» Он признает, однако, существование некоего «регулятора, обозначаемого идеей бога». Он убежден, что порядок, закономерность, гармония, царящие в мире, предполагают самодовлеющую первопричину. И хотя, по мнению Аллена, вечность и бесконечность мира, совечного богу, не позволяют говорить о сотворения всех вещей богом из ничего, перед нами деист, а не атеист.

Франклин не сомневается в бытии бога как творца и правителя Вселенной. Не сомневается он и в бессмертии души. Таково же и мнение Джефферсона, также признававшего единого бога и загробную жизнь. Но к этому и сводится теологический привесок их мировоззрения. Они отвергали христианское учение в целом не только в том изуродованном, извращенном виде, который придали ему последователи Христа, но и в его первоначальном виде. «Учения, которые Христос на самом деле проповедовал, были, - по словам Джефферсона, - неудовлетворительны в целом» . «Если же под религией понимать сектантские догмы... то лучшим из всех возможных миров был бы тот, где не было бы никакой религии» .

Теологический привесок - признание единого бога и бессмертия души - отягощает и воззрения Пейна. «Я, - провозглашал он, - верю в единого бога, но не более. И я надеюсь на посмертное блаженство... Но я не верю ни в одно вероучение, проповедуемое какой бы то ни было известной мне церковью». В этом отношении наиболее радикальный из американских просветителей разделял деистическую ограниченность своих менее радикальных единомышленников. Как и они, Пейн не достиг уровня атеистической мысли. Сохранение веры в бога (не теистического, личного бога, а безличного божественного первоначала), ограждая от атеизма, не препятствовало, однако, яростной, непримиримой борьбе Пейна против «поповской религии».

Таких же взглядов придерживался горячий приверженец Пейна, неутомимый борец против религиозных суеверий Палмер. Критика религии велась им не с позиции атеизма, а с позиции «естественной религии».

В отличие от Франции в Америке лишь единичные, составлявшие исключение и не оказавшие сколько-нибудь значительного влияния на современников деятели отбрасывали деистический привесок и становились на твердую почву атеизма. Таков был Эбнер Книленд, универсалистский священник в Бостоне, четырежды преданный суду и посаженный в тюрьму за богохульство. В издававшемся им (конфискованном в 1834 г.) журнале «The Investigator» («Исследователь») он прямо заявлял: «Универсалисты верят в бога, в которого я не верю. Их бог... не что иное, как химера, созданная их собственным воображением» . «Естественная религия» была для него, как для всякого атеиста, противоестественным словосочетанием, contradictio in se.

Вместе с тем американский деизм не тождествен английскому, хотя в значительной мере сложился под его непосредственным влиянием. Учения Чербери, Болингброка, Шефтсбери, Коллинза, а тем более Пристли, олицетворявшего живую связь между английским и американским деизмом, были прямым источником воззрений просветителей Нового Света. Мы не говорим уже о Пейне - просветителе двух стран. Причем, если в одних случаях мы имеем дело с прямым влиянием, то в других - с косвенным. Таково, например, происхождение деизма молодого Франклина. В бытность его печатником в Лондоне в его руки попали некоторые памфлеты, направленные против деизма. «Случилось так, - рассказывает Франклин в своей автобиографии, - что они оказали на меня воздействие прямо противоположное их намерениям: аргументы деистов, приведенные в них с целью опровержения, показались мне гораздо более убедительными, чем их опровержение. Словом, я вскоре стал настоящим деистом». Ответом Франклина на наборный экземпляр антидеистического памфлета Уильяма Волластона («Религия природы...») было его «Рассуждение», написанное в спинозовской геометрической манере в виде теорем.

Но хотя главари американских деистов использовали вклад своих английских учителей в историю антирелигиозных идей, их учения не носили, как правило, аристократического, эзотерического характера в отличие от учений английских деистов. Так, признавая влияние на него Болингброка, Джефферсон делал оговорку, что отнюдь не разделяет его торийских симпатий. О Юме, который по праву считается одним из родоначальников английского деизма, Джефферсон отзывался еще более сурово, называя его «апостолом торизма», «выродившимся сыном науки, предателем своих братьев - людей». И хотя мы обнаруживаем и в среде американских мыслителей-деистов эзотерическое, аристократическое крыло умеренных, «респектабельных деистов», основное течение американской деистической мысли является демократическим и экзотерическим. Не случайно на «Век разума» Пейна набросились не только реакционеры всех мастей, но против него выступил и Пристли, уверяя, будто нападки Пейна на христианство не убедительны, поскольку просвещенные христиане не верят больше в такие нелепые догматы, как, например, троица, и нет оснований дискредитировать христианство на основании таких догматов. А Раш, с которым Пейн поддерживал дружеские отношения, в свою очередь заявил, что «принципы, провозглашенные (Пейном) в его „Веке разума“, настолько неприемлемы для меня, что я не желаю возобновлять с ним общение».

Радикальное, демократическое крыло деистов отчетливо отдавало себе отчет в этом внутреннем расхождении. В одном из номеров издаваемого Палмером журнала «The Temple of Reason» («Храм разума») было помещено письмо в редакцию о двуличии тех, кто «сами с себя сбрасывают ярмо суеверий, но продолжают впрягать в него бедняков, для того чтобы сделать их покорными слугами». И Уиттмор совершенно верно изображает в своей недавно вышедшей книге положение дел, говоря, что «хорошо было интеллектуалам толковать о деизме в своих закрытых для посторонних салонах или кабинетах, но совсем другое дело было широко распространять деизм в общедоступных выражениях. Что стало бы с организованной религией, если бы Джон Булл или Янки Дудл убедились в истинности этой губительной религии разума?» А эту именно задачу осуществляли Аллен, Пейн, Палмер. Они обращались к народу, несли эту губительную (для деспотии, для власть имущих) истину в массы. И этого именно им не могли простить не только противники, но и осторожные аристократические единомышленники. Идеологическое и политическое различия были непосредственно связаны между собой. Радикальный деизм был демократически-республиканской идеологией. Даже если бы «Век разума», как уверяет Рили, не содержал никаких оригинальных мыслей и лишь «повторял на уличном языке то, что Коллинз писал против пророчеств, Вулстон - против чудес, Морган - против Ветхого завета, а Чэбб - против христианской морали», то и тогда его оригинальность заключалась бы в том, что он популяризировал эти истины, стремился сделать их достоянием народа, проповедовал свои идеи открыто, называл вещи своими именами: обман - обманом, вздор - вздором. Не говоря уже о том, что передовые идеи Европейского континента благодаря Пейну и его соратникам были перенесены на другой континент, на почву, пропитанную фанатическим пуританством.

То, что Аллен и Пейн сделали своими литературными произведениями, Палмер укрепил и расширил своей организационной деятельностью. Слепой священник-расстрига неутомимо пропагандировал антирелигиозные идеи. Делом его жизни было распространение деизма среди трудящихся, обездоленных классов путем организации деистических обществ и выпуска популярных, массовых деистических изданий. Пейн активно сотрудничал в журнале Палмера, фронтиспис которого изображал, как Священное писание и таблица с десятью заповедями низвергаются с алтаря истины и справедливости и заменяются «Веком разума» и «Правами человека». Палмер-организатор Деистического общества в Нью-Йорке, руководитель основанного Фитчом в Филадельфии Деистического клуба, редактор издававшихся в Нью-Йорке, Филадельфии, Балтиморе еженедельников «The Prospect, or View of the Moral World» («Перспектива, или Вид на нравственный мир») и «Храм разума», в которых наряду с оригинальными статьями печатались отрывки из произведений французских деистов - Вольтера, Руссо, Вольнея. Разумеется, издателям приходилось преодолевать огромные трудности. Имущие классы не субсидировали этих изданий. Не ограничиваясь участием в обществах и изданием журналов, Палмер совершал лекционные турне из города в город, из поселка в поселок. Следует упомянуть также, что и независимо от Палмера по образцу созданной Пейном в Париже организации возникло филадельфийское Общество теофилантропов и даже в небольшом городке на Гудзоне, в Ньюбурге, - Общество друидов, выпускавшее в течение нескольких лет листки, пропагандировавшие идеи Аллена и Пейна. Деистическое движение приняло, таким образом, в Америке характер, которого оно не имело в Англии.

Присмотримся поближе к идейно-теоретическому содержанию американского деизма, определяющему его место во всемирной истории антирелигиозного сознания.

Через все деистические сочинения красной нитью проходит противопоставление вере разума. Человеческий (а не мнимый божественный) разум и сопутствующий ему здравый смысл - единственные надежные критерии истины и достойные доверия судьи при выборе убеждений и правил поведения. Уверенность, основанная на доводах разума, вытесняет слепую религиозную веру. Все не оправданное судом разума, все противоестественное и сверхъестественное лишь затемняет рассудок и вводит в заблуждение. Рационально не обоснованная вера не что иное, как суеверие, и должна быть отвергнута разумным существом. Религиозному культу противостоит культ разума, уверенного в своих силах и своей достоверности. Совет Джефферсона своему племяннику: «Прочно закрепи разум на его месте и подвергай его суду каждый факт, каждое мнение. Смело спрашивай его даже о том, существует ли бог... Пусть не отпугивает тебя от такого исследования никакая боязнь его возможных следствий. Даже если оно могло бы привести к убеждению, что бога нет... Твой разум - единственный оракул, данный тебе небом...» - был его своеобразным заветом. Его на разные лады неустанно повторяли американские деисты всех оттенков. И умеренный, сдержанный Колден в цитированном ранее письме, также адресованном племяннику. И хитроумный, дипломатичный Франклин, один из афоризмов которого гласит: «Полагаться в своих взглядах на веру - значит закрывать глаза разуму». И тем более глашатай «Века разума» -произведения, каждая страница которого есть переоценка архаических мифов, выдаваемых за реальные духовные ценности, - и Аллен, требовавший «подвергнуть Библию проверке разума: мы же разумные существа, а не табун лошадей».

Упорно, терпеливо переворошили они Ветхий и Новый завет, вытаскивая на свет разума одну за другой нагроможденные в них химеры и небылицы, не выдерживающие элементарных требований здравого смысла. Как можно, не теряя рассудка, поверить во все эти несуразные вымыслы?

Христианство - паутина, сотканная из вздорных басен. Три вида религиозных суеверий, из которых оно складывается, - это таинства, чудеса и пророчества. По словам Пейна, «из всех религиозных систем, какие когда-либо были изобретены, нет более унизительной для бога, более недостойной человека, более противной разуму и более внутренне противоречивой, чем та, что называется христианством» . Чего в нем только нет!

В одном из своих писем к Шорту Джефферсон перечисляет основные нелепицы, образующие костяк христианской мифологии: «...непорочное зачатие, обожествление Иисуса, сотворение мира, пресуществление в евхаристии, троица, первородный грех, искупление, воскресение...» Все эти мифы изобличаются в сочинениях деистов как бессмысленные и вздорные. Божественное всемогущество, пренебрегающее законами природы, предопределение, искупление, убийство бога, перевоплощение, богочеловек предстают перед читателями их сочинений во всей неправдоподобности и неприглядности. Джефферсон издевается над «несравненным жаргоном троичной арифметики, согласно которой три - это один, а один - это три» . А почему для искупления вины Адама, съевшего запретное яблоко, иронически вопрошает Пейн, сын божий должен был быть распят, тогда как элементарная логика и простейшая справедливость требовали, чтобы распят был не бог, а дьявол, приславший змея-искусителя? Аллен по-своему ставит вопрос о первородном грехе, тяготеющем над родом человеческим и составляющем основу всего пуританского мироощущения: «Мы не можем быть несчастны из-за греха Адама или счастливы из-за праведности Христа; в том, что они делали, мы ни в какой мере не были ни виновниками, ни соучастниками, ни помощниками; мы никак к ним не причастны и ничего знать не знали об этих давно прошедших делах».

Нет, снова и снова доказывают просветители, не может этот набор нелепиц не выдерживающий малейшего прикосновения критики даже конечного и ограниченного человеческого разума, быть «словом божьим», исходящим от бесконечного разума. Невозможно, пишет Палмер, приписывать богу то, в авторстве чего постыдился бы признаться каждый здравомыслящий человек. И если подлинный автор всех этих смехотворных басен Иисус, то это отнюдь не делает ему чести. В лучшем случае он (если сам верил тому, чему учил), так же как и Моисей, и Магомет, лишь «обманутый обманщик». Эта формула Пейна воскрешает созданный неведомыми средневековыми атеистами образ «трех обманщиков» .

Систематическая, развернутая аргументация, приводившаяся в доказательство человеческого, а не божественного происхождения Ветхого и Нового заветов, и историческая критика Пятикнижия, пророков и евангелие - выдающаяся заслуга Пейна в истории антирелигиозной мысли. Дискредитация Священного писания глубже подрывает основы религиозного сознания, чем это делает критика клерикализма, направленная против авторитета служителей церкви и церковной организации: ведь авторитет последних покоится на доверии и уважении к тому, чему учит Священное писание. Когда же самый первоисточник вдохновения священнослужителей низводится до уровня «книги, беззастенчивость и безнравственность которой шокирует всякий здравый смысл и всякую добропорядочность» (Палмер), когда опровергаются все ссылки на божественное откровение, религиозные утверждения уравниваются со всеми другими суждениями, требуя обычного рационального оправдания. Историческая критика Библии отбрасывает откровение как источник сверхистины, не подсудной обычным критериям. Ничто, кроме чувственного опыта и рационального суждения, не дает права гражданства в системе наших убеждений.

Из всех видов догматизма самый страшный - религиозный, санкционируемый не человеческим авторитетом, а непререкаемым, не допускающим ни малейшего сомнения божественным авторитетом. Религиозный догматизм, апеллирующий к сверхъестественному откровению, к озарению свыше, превращает «заблуждение» и даже сомнение в грех, в величайшее преступление. И когда Колден бросает лозунг: «Никакой авторитет недостаточен для упрочения нелепости» , он утверждает принцип, направленный не только против схоластического догматизма, но и против основы всякой религиозной веры. Отвергая откровение, просветители расчищали от вековых предрассудков строительную площадку для создания научного мировоззрения.

Борьба деистов за научное миропонимание, против религиозного мировоззрения была сосредоточена вокруг альтернативы: законы или чудеса. Сотворил ли бог мир из ничего, или он только «фабрикует все вещи из материи и движения»? Был ли он перводвигателем инертной материи, или движение имманентно совечной богу материи? Установил ли он законы движения вещей, так сказать, конституцию природы, или она сложилась стихийно, естественным путем? Как бы ни решали различные деисты эти вопросы, они сходятся в том, что признание вмешательства бога в естественный ход вещей и нарушение им законов природы недопустимо. Либо все совершающееся в мире доступно научному познанию, основанному на закономерности, либо божественный произвол вторгается в ход событий, обесценивая научную мысль. Если миром правят естественные законы, богу нечего в нем делать. Если же миром правит воля божья, научное объяснение, как и научное предвидение, неосуществимо; они должны уступить место изумлению и преклонению: «Да будет воля твоя!»

Порядок вещей, открытый разумом, утверждает Колден, не терпит божественного вмешательства как принципа объяснения. Проявления божественного начала не могут противоречить действию материальных сил и естественных законов. Ведь допущение чудес не свидетельство божественного всемогущества и бесконечного разума, а признание несовершенства божественного творения, установленных богом законов природы. Этот характерный деистический аргумент, обращающий чудеса против бога, приводит уже Франклин в своем юношеском трактате: ведь бог мог создать мир лишь таким совершенным, что ему уже нечего в нем делать. Мы находим этот аргумент также у Колдена и Аллена: из премудрости всевышнего вытекает, что нет необходимости в улучшениях и усовершенствованиях. Созданный богом мировой механизм не требует ремонта. Допуская чудеса, читаем мы у Аллена, мы тем самым признаем несовершенство божественного творения. «Совершенное может быть изменено не к лучшему, а лишь к худшему... И это решает рассматриваемый вопрос не в пользу чудес» . Этот остроумный довод мы находим и у Пейна: чудеса принижают, а не возвеличивают бога; они по самой сути своей не могут быть божественного происхождения; божественного происхождения могут быть лишь вечные и неизменные, не допускающие чудес законы природы.

Специфически деистическая форма антирелигиозности мастерски используется здесь, против религии: религиозное суеверие отвергается во славу божью. Для нас, заявляют деисты, достойным является признание лишь такого бога, который не препятствует развитию рационального познания, прогрессу разума и независимой научной мысли...

Этот бог - дальний потомок эпикуровских богов, которые безмятежно живут в интермундиях, не мешая природе и человеку жить по своим законам.

II

Каковы были философские основы мировоззрения американских просветителей? Никто из них не был философом-профессионалом, но все они питали живой интерес к философским проблемам, усвоили наиболее передовые философские учения своего времени и занимали вполне определенное место в борьбе двух лагерей в философии XVIII в. В то время как Джефферсон и Пейн уделяли внимание преимущественно социальной философии, а Колден, Раш, Купер, Бьюкенен серьезно разрабатывали вопросы философии природы, Франклин на разных этапах своей деятельности занимался и тем и другим. Нельзя согласиться с Блау

Реферат по дисциплине «История политических и правовых учений»

на тему:

«Американское просвещение»

Выполнила:

Проверила

г. Москва

2010 г.

План:

Общая характеристика эпохи Просвещения в Америке;
Томас Пейн о государстве и праве;
Политико-правовые взгляды Т. Джефферсона;
Взгляды А. Гамильтона и федералистов на государство и право;
Заключение.

1. Общая характеристика эпохи Просвещения в Америке

«Американское Просвещение» - XVIII века представляло собой общественное течение тесно связанное с национально освободительным движением и Американской революцией.

Основные цели просвещения заключались в замене традиции рациональным подходом, абсолютных религиозных догм - научным поиском и монархии - представительной властью. Мыслители и писатели Просвещения отстаивали идеалы справедливости, свободы и равенства, считая их неотъемлемыми правами человека.

США как независимое государство возникли в результате освободительной войны 1775-1783 гг. английских колонистов против метрополии.

Активное развитие борьбы против колониального господства Англии, стремившейся не допустить самостоятельного экономического развития североамериканских колоний, относится к 60-м гг. XVIII в. В те годы вопрос об отделении от метрополии еще не ставился. Колонисты ограничивались тогда требованиями уравнения политико-правового режима в колониях с режимом, существовавшим в Англии, в том числе представительства колонистов в английском парламенте и отмены несправедливого налогообложения. Эти требования теоретически обосновывались принципами английского общего права и конституционности, оформившейся с завершением английской революции. С 70-х гг. требования колонистов радикализируются и в обоснование их берется естественно-правовая доктрина, разработанная к тому времени в Западной Европе.

Американское Просвещение в корне отличается от европейского. Французские философы предреволюционной поры имели весьма условные и схематичные представления об Америке XVIII века. Некоторую параллель можно провести между американским и английским просвещением. Но не случайно американское просвещение рассматривают отдельно от европейского. В то время как цель европейского просвещения заключалась во всесторонней критике политической и социальной системы которая опиралась на сословия и корпорации, на аристократию и церковь. В Америке же просто не было условий для такого типа просвещения - объект критики еще не сформировался. Характерно, что в американском обществе изначально была распространена вера в прогресс подкрепленная равнодушием к прошлому. Благодаря практике веротерпимости формы социальной жизни тяготели к индивидуализации, а корпоративные экономические структуры попросту отсутствовали. Первые переселенцы намеревались не столько создавать новое общество, сколько воссоздавать традиционный уклад покинутой ими Англии. Американские государственные институты изначально были «очищены» от пережитков феодализма и монархизма в отличие от английской политической системы. Таким образом, выражение «американское просвещение» может быть не вполне корректным. Ведь в отличие от Европы, просветительская мысль и стремление к суверенитету были широко разлиты в американском обществе, а не противостояли ему. Однако систему просветительских ценностей американское общество усвоили гораздо глубже.

Религиозная сфера

Одна из особенностей Америки XVIII века - тесная связь новых форм мышления, которые вписывались в просветительское русло, с религией. Она выражалась как в особой религиозной чувствительности американцев, так и их веротерпимости. Несмотря на то, что во всех колониях действовали традиционные конфессии, с середины столетия практически утвердился религиозный плюрализм. Что касается американских просветителей, то большинство из них были деистами - то есть доказывали, что после акта творения природа начинает действовать и развиваться по своим законам, так что в ней нет места никаким чудесам, естественно они отстаивали веротерпимость. Таким образом, просвещение и религия переплелись в Америке очень тесно.

Политическая сфера

После американской революции в центре внимания оказался вопрос национального самоопределения, потребовав рассмотрения не только его правовых основ, но и направления общественных преобразований, которыми будет сопровождаться создание молодого государства. Главной проблемой являлся вопрос о характере власти и формах правления. Одни отстаивали идею народовластия, зафиксированного в республиканских институтах, другие выступали в защиту наследственной власти.

Культурная сфера

Несмотря на отсутствие единой системы образования в Америке, самому образованию в стране, особенно в Новой Англии, придавалось большое значение как вопросу самоусовершенствования личности. В XVIII веке это значение возросло многократно: просвещение стало рассматриваться как средство исправления человека и общества.

Наиболее крупными представителями политической и правовой идеологии США этого времени были активные участники освободительного движения в колониях и Войны за независимость Томас Пейн, Томас Джефферсон и Александр Гамильтон. По направленности своих политических и правовых взглядов они принадлежали к различным течениям

2. Т. Пейн о государстве и праве

Томас Пейн (1737-1809) относится к числу наиболее радикальных представителей демократической, политической и правовой идеологии периода Войны за независимость. Позднее других ее представителей включившись в освободительное движение колоний (Пейн в 1774 г., т.е. накануне начала Войны за независимость, переселился из Англии в Северную Америку), он первым среди них в 1775 г. в статье "Серьезная мысль" поставил вопрос об отделении колоний от Англии и создании независимого государства. Он же в памфлете "Здравый смысл" (1776г.) – наиболее известном его произведении – показал несовершенство государственного строя Англии и предложил название государства, которое должны образовать колонисты, – "Соединенные Штаты Америки". Идеи этого памфлета отразились в Декларации независимости, основным автором которой был Т. Джефферсон. Находясь во Франции во время начала революции там, Пейн приветствует ее и в 1791 г. публикует работу "Права человека", в которой защищает демократические права и свободы, провозглашенные во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г.

В 1792 г. Пейн был избран членом Конвента, встал на сторону жирондистов и с приходом к власти якобинцев был арестован, приговорен к смертной казни, но сумел спастись. Будучи в заключении, Пейн написал памфлет "Век разума", давший рационалистическую критику Библии и не принятый религиозно настроенными американцами, к которым он вернулся в конце жизни.

Как и многие другие представители естественно- правовой теории того времени, Пейн различал естественные и гражданские права человека. Первые присущи ему по природе, "по праву его существования". К ним Пейн относил право на счастье, свободу совести, свободу мысли. Этими правами человек обладал в естественном состоянии, которое, по Пейну, было историческим фактом (здесь он близок к Локку) и которое, по его мнению, сохранялось тогда еще у североамериканских индейцев.

С образованием общества и государства, которые Пейн различал ("общество создается нашими потребностями, а правительство – нашими пороками... Первое – это защитник, второе – каратель"), люди передали часть своих естественных прав в "общий фонд". Так возникают гражданские права, принадлежащие человеку как члену общества. Это те права, которые человек не способен защитить свой властью. К ним Пейн относил и право собственности – право приобретенное, а не естественное.

Как и Руссо, Пейн считал, что в естественном состоянии не существовало частной собственности на землю – земля была "общей собственностью человеческого рода". Частная собственность появляется с переходом к земледелию, а также в результате "недоплаты работникам". Вместе с ней возникает и деление людей на богатых и бедных. По природе все люди равны в своих правах, а деление на богатых и бедных есть следствие появления частной собственности (у идейного противника Пейна А. Гамильтона деление на богатых и бедных имеет естественное происхождение).

Одним из первых в Северной Америке Пейн еще в 1775 г. выступил против рабовладения и потребовал освобождения рабов.

Государство, по Пейну, возникает вслед за объединением людей в общество, ибо объединившиеся люди не способны сами сохранять справедливость в отношениях между собой. Целью государства является не умаление прирожденных прав человека, а их обеспечение. Уступая часть своих прав обществу, человек оставляет себе свободу" мысли, совести и право делать для своего счастья все, что не вредит другому. Государство создается людьми по общественному договору – единственно возможному способу образования государства. Поэтому верховная власть в государстве должна принадлежать самому народу. Из этой идеи народного суверенитета Пейн делает вывод о праве народа учреждать или уничтожать любую форму правления – о праве народа на восстание и революцию. Этими же идеями народного суверенитета и права на революцию Пейн обосновал допустимость и необходимость отделения колоний от Англии и образования собственного независимого государства.

Анализируя формы государства, Пейн различал "старые" (монархические) и "новые" (республиканские) формы. В основу этой классификации были положены принципы образования правления – наследование или выборность. Пейн резко критиковал государственный строй Англии и дореволюционной Франции. Правление, основанное на передаче власти по наследству, он называл "самым несправедливым и несовершенным из всех систем правления". Не имея под собой никакой правовой основы, утверждал Пейн, такая власть неизбежно является тиранической, узурпирующей народный суверенитет. Абсолютные монархии "являются позором для человеческой природы".

Республиканское правление, согласно идеям Пейна, должно быть основано на принципе народного представительства. Это "правление, учрежденное в интересах общества и осуществляемое в его интересах, как индивидуальных, так и коллективных". Поскольку в основе такого управления лежит народный суверенитет, постольку верховной властью должен обладать законодательный орган, избираемый на основе всеобщего избирательного права как реализации естественного равенства людей.

С этих позиций Пейн критиковал Конституцию США 1787 г., в период принятия которой он находился в Европе. Так, в закреплении в Конституции системы "сдержек и противовесов" он справедливо усматривал влияние теории разделения властей Монтескье, с которой не был согласен. Недостаток Конституции Пейн видел и в создании двухпалатного законодательного органа, формируемого на основе цензового избирательного права, существовавшего в штатах. Слишком большим (шесть лет) был, по его мнению, срок полномочий сенаторов. Единоличному главе исполнительной власти (президенту), предусмотренному Конституцией, он предпочитал коллегиального. Возражал Пейн и против наделения президента правом вето, против несменяемости судей, которые, как он полагал, должны переизбираться и быть ответственными перед народом. Наконец, Пейн утверждал, что каждое поколение должно само определять, что соответствует его интересам, и поэтому иметь право изменять Конституцию.

Политические взгляды Пейна выражали демократические и революционные тенденции в освободительном движении колонистов, интересы наиболее широких слоев. Они оказали громадное воздействие на ход и исход Войны за независимость.

3. Политико-правовые взгляды Т. Джефферсона

Политические взгляды Томаса Джефферсоиа (1743-1826), ставшего после образования США их третьим президентом, были близки к политическим взглядам Пейна. Как и Пейн, Джефферсон воспринял естественно-правовую доктрину в ее наиболее радикальной и демократической трактовке. Отсюда близость его политических и правовых взглядов к идеям Руссо. Правда, до начала Войны за независимость Джефферсон надеялся на мирное разрешение конфликта с Англией и испытывал влияние теории разделения властей Монтескье. Но это не помешало ему впоследствии критиковать Конституцию США 1787 г., воспринявшую разделение властей как систему сдержек и противовесов и дававшую президенту возможность переизбираться неограниченное число раз и тем самым, по мнению Джефферсона, превратиться в пожизненного монарха. Большим недостатком Конституции он считал отсутствие в ней Билля о правах, особенно свобод слова, печати, религии.

«Век просвещения»: Т.Джефферсон, Б.Франклин, Т.Пейн.

Особенность Американской философии в том, что хотя она развивалась под сильным влиянием идей и концепций, проникавших из Европы, последние обретали здесь новый смысл и звучание.

Первые проявления филос. активности в США датируются 17 в., что было вызвано распространением в колониальной Новой Англии пуританизма - религиозно-этического течения кальвинистского толка, детища Реформации и религиозно-политических битв в Англии. В рамках богословских споров вырабатывались позиции в понимании отношения человека, общества и религии, намечались контуры американского либерализма. Так, у видного пуританского мыслителя Дж. Эдвардса религиозный мистицизм сочетался с компромиссным отношением к науке в той форме, в какой она была известна по трудам Ф. Бэкона, Дж. Локка, Р. Декарта, И. Ньютона.
Философия в колониальной Америке была «служанкой религии». Ее первыми представителями были философствующие теологи. В их работах всецело господствуют теолого-этические интересы. В идеалистической философии они черпают аргументы против атеизма. Логические элементы рассматриваются как подчиненные, служебные по отношению к «божественному откровению».

Виднейшими из американских философствующих богословов первой половины XVIII в. были Джонсон и Эдвардс.

Пастор Сэмюель Джонсон (1696-1772 гг.) был ревностным последователем Беркли. С Беркли он был связан не только перепиской, но и личным общением во время пребывания Беркли в Америке в 1729-1731 годах.

Основная работа Джонсона «Elementa philosophica» (1752 г.) посвящена английскому идеалисту. Следуя Беркли, Джонсон отрицал объективную реальность материи. Для него, как и для шотландского епископа, «бытие вещей - не что иное, как их восприятие», а материя – «чистое ничто»

Подобно Беркли, Джонсон, исходя из субъективного идеализма, приходит к пантеистической концепции бога как единственной истинной реальности и источника наших идей. Непреодолимую для субъективного идеализма проблему существования мира до человека Джонсон пытается обойти с помощью платоновского учения об идеях - прообразах вещей.

В след за материей Джонсон отвергает и физическую, материальную причинность. Называя духом то, что является началом активности, объемлющим все вещи и приводящим их в движение.

Джонатан Эдвардс (1703-1758) исходя из идеалистически трактуемого сенсуализма, также приходит к «реальности всех вещей в боге».

Ничто, согласно Эдвардсу, не имеет настоящего существования, кроме духов; тела для него - лишь тени духов. Связь между физическими и психическими актами он сводит к связи души с ее собственными модусами. «Истинной субстанцией всех вещей, - говорит Эдвардс, - является идея». «Одни духи являются, в сущности говоря, субстанцией». Сами же духи для него - не что иное, как проявление «великого изначального Духа». «Вселенная, - заключает Эдвардс, - существует лишь в мыслях бога».

В конечном итоге всякое познание Эдвардс превращает в богопознание. Через феноменализм он приходит к фидеизму. В своих поздних работах Эдвардс придает большое значение мистической интуиции. В середине XVIII в. учение Эдвардса получило большое распространение в американских колледжах. Оно сделалось господствующей, официальной философией американского пуританизма.

Революционно-освободительная война американского народа сопровождалась революционными сдвигами в области идеологии, она вызвала к жизни мощное буржуазно-революционное просветительное движение. Американская просветительная философия является идеологией американской буржуазно-демократической революции 70-х годов. Крупнейшие представители американского Просвещения: Франклин, Джефферсон, Пэн и др. - являются вместе с тем активными революционными деятелями, руководящими фигурами в современной им политической борьбе.

Наиболее влиятельные деятели американского Просвещения - Джефферсон и Б.Франклин.

Томас Джефферсон , 1743-1826 - выдающийся государственный и общественный деятель, представитель радикального демократического течения в американской политической мысли. Наиболее значительной его работой является "Заметки о штате Вирджинию" (1785), в которой анализируется государственное устройство этого штата, а наиболее известной является Декларация независимости (1776). Он также автор закона об установлении религиозной свободы (1777). Дважды президент США (1801-1809 годы).

Социально-политические воззрения Джефферсона, находившиеся под определяющим влиянием Локка, запечатлены в важнейших исторических документах эпохи: в виргинской «Декларации прав» и в филадельфийской «Декларации независимости», автором которых был Джефферсон. «Все люди от природы одинаково свободны и независимы и имеют известные прирожденные права, каковых они, вступая между собой в какое-либо соглашение для образования общества, не могут никоим образом лишить своего потомства. Таково право на жизнь и свободу обеспечением возможности приобретать и владеть собственностью, домогаться и обладать счастьем и безопасностью», - гласит первый параграф Виргинской декларации.

Перечисляя в Декларации независимости "неотъемлемые права" человека, Джефферсон следует за Локком, однако заменяет одно из локковськои триады - жизнь, свобода и собственность, - а именно: собственность на право стать счастливым, что в его трактовке означало использование свободы в целях самоусовершенствования и полного развития своих способностей. В этом же документе он обосновывает право народа на смену правительства и формы правления.

Бенджамин Франклин - американский ученый-энциклопедист, который еще в 1754 году выдвигает идею военно-политического союза английских колоний в Северной Америке. Он один из авторов статей конфедерации 1781 г., Декларации независимости и Проекта федеративной конституции. Он был одним из первых, кто подчеркнул важность развития отдельной науки о политике. Именно он стал одним из основателей и первым президентом "Общества политических исследований", задачей которого провозглашалось совершенствования знаний о государственном управлении и развитие политической науки в их взаимодействии.

Начав трудовую жизнь в мыловаренной и свечной мастерской своего отца в Англии, затем обучившись ремеслу печатника, даровитый самоучка жадно поглощает научные знания. «Ко мне в руки попали, - вспоминает об этом времени Франклин, - кое-какие книжки против деизма... Случилось так, что они оказали на меня влияние, противоположное тому, какое от них ожидалось: приводимые в них с целью опровержения аргументы деистов показались мне гораздо более убедительными, чем их опровержения. Словом, вскоре я сделался деистом».

В 1728 году в Филадельфии Франклин организует «Философский клуб», который через 55 лет стал «Американским философским обществом». Целью этого общества было изучение естественных наук, поощрение философских исследований, которые могли бы осветить познание природы вещей и способствовать увеличению власти человека над природой и умножить его жизненные удобства». «каждый должен считать главной целью своей жизни и своих занятий познание бога и Иисуса, который есть вечная жизнь».

По своим взглядам он был умеренным деистом типа Вольтера, Шефтсбери, Болингброка, Юма, с характерным для них религиозным лицемерием: неверием как привилегией просвещенных буржуа и признанием «утилитарного» значения религии для народных масс.

Томас Пейн (Paine), 1737-1809 - просветитель, один из наиболее популярных публицистов периода американской революции.Ему принадлежат такие работы, как "Права человека" (1791), "Эпоха разума" (1795) и др. В своих работах он ставит и обосновывает идею независимости Америки, подчеркивая, что дело Америки, в значительной степени, является делом всего общества, поскольку борьба за независимость - это борьба за естественные права человека, против деспотизма и узурпации власти. Важным в его творчестве есть идея размежевание общества и государственной власти. Пейн подчеркивал, что они отличаются не только по своей ролью, но и по происхождению, поскольку общество создается, исходя из человеческих потребностей, а правительство - исходя из человеческих недостатков. Общество, в любом случае, - подчеркивал он, - является благом, а государственная власть, даже самая лучшая, является только необходимым злом. И если бы веления совести были четкими, определенным и всеми соблюдались, то люди не нуждались бы законодательства и, соответственно, государственной власти. Пейн основывает свои идеи, как он сам подчеркивал, на "законе природы" и видит цель государственной власти в обеспечении свободы и безопасности граждан. Только наличие прав человека обеспечивает быстрый прогресс общества, и они необходимы, как принцип осуществления государственной власти, каждой цивилизованной нации. Человек приобретает осознание своих прав в процессе надлежащего обеспечения собственных интересов и потребностей, обнаруживая каждый раз, что сила и возможности деспотизма коренятся только в страхе обнаружить ему некоторое сопротивление, и поэтому, чтобы "быть свободным, достаточно захотеть этого.

Большое место в творчестве Пейна занимает идея свободы мысли, борьба с религиозным догматизмом. Он подчеркивал, что право на собственное мнение является одним из основных прав человека. Тот, кто отрицает по другим это право, превращается в раба своей нынешней мысли, поскольку лишает себя права изменить ее в будущем.

Вторая треть XVIII столетия была эпохой крутого перелома во всей социально-политической, а вслед за ней и идеологической жизни американских колоний. Истребители индейских аборигенов и рабовладельцы, сами до того находившиеся в экономической и политической зависимости от Англии, восстали против английской монархии, подняли знамя борьбы за американскую независимость. В 1740 году плантаторы Южной Каролины подавляли восстание чернокожих рабов; несколько десятилетий спустя потомки благочестивых отцов-пилигримов стали, в свою очередь, бунтовщиками.

Борьба американцев за экономическую независимость, развернувшаяся вокруг введенного Англией в Американских колониях гербового сбора (1765 год) и последующих актов Тауншенда о пошлинах (1767-1770 гг.), быстро переросла в борьбу за политическую независимость. В 1772-1773 гг. возникают будущие центры восстания в виде провинциальных «комитетов сношений». Нелегальный Континентальный конгресс, состоявшийся в сентябре 1774 года в Филадельфии, ограничился еще чисто экономическими мероприятиями: решением «не ввозить и не потреблять английских товаров и не вывозить своих продуктов в Англию». Но революционно-освободительная война была уже не за горами: несколько месяцев спустя американская народная милиция осаждала Бостон, где сосредоточились военные силы англичан. Собравшийся в мае 1775 года Второй Континентальный конгресс принял «Декларацию о причинах вооруженного восстания» и назначил Вашингтона главнокомандующим повстанческой армии.

В результате восьмилетней вооруженной борьбы Америка завоевала свою политическую независимость. Версальский миренный договор 1783 года был юридическим признанием Англией фактически сложившегося в итоге борьбы положения вещей. В 1787 году, за два года до разрушения Бастилии французским народом, американский Национальный конвент утвердил конституцию Соединенных штатов Америки.

Американская просветительная философия является идеологией американской буржуазно-демократической революции 70-х годов. Крупнейшие представители американского Просвещения: Франклин, Джефферсон, Пэйн и другие - являются вместе с тем активными революционными деятелями, руководящими фигурами в современной им политической борьбе.

Мыслителям американского Просвещении в высокой степени присущи характерные для идеологов революционных эпох единство теоретических и практических интересов, социальная насыщенность воззрений и энциклопедическая многосторонность. Воин и дипломат, философ и партийный лидер, политический памфлетист и естествоиспытатель были различными сторонами их революционной деятельности, различными гранями их цельных и разносторонних индивидуальностей.

В противоположность философствующим церковникам колониальной Америки просветители - светские люди, всецело поглощенные земными, мирскими посюсторонними вопросами и, прежде всего проблемами общественной жизни. Пуританскому пессимизму и фатализму они противопоставляют действенный оптимизм. И в политической, и в естественнонаучной, и в философской теории они если и не отвергают Бога окончательно, то оттесняют его на периферию, устраняют его от вмешательств в ход вещей. Теологические политические теории заменяются учениями, основанными на понятии «естественного права». Появляются этические учения, исходящие не из божественных заповедей, а из «природы человека». В натурфилософии божественное провидение оттесняется понятием законов природы, а теология уступает место причинной зависимости. В теории познания «божественное откровение» отступает перед «светом разума», сами догматы христианской религии предстают перед «трибуналом разума», то есть перед судом революционной буржуазии. Все эти идеи развиваются в длительной жестокой борьбе с церковниками, при их постоянном яростном сопротивлении.

Теоретическими источниками американского Просвещения служили, во-первых, учения Локка и английских материалистов XVIII века: Мандевиля, Хартли, Коллинза, Пристли, - во-вторых, воззрения французских просветителей и, в-третьих, работы французской школы врачей-материалистов, шедшей от Ламеттри.

Влияние английских и французских просветителей на идеологов американской буржуазно-демократической революции очень велико и разносторонне. Английское влияние, хотя и было более ранним и распространенным - в силу общности языка и английского происхождения ряда американских просветителей, - впоследствии настолько тесно переплетается с влиянием французских буржуазно-революционных идей, что расчленение тех и других представляется невозможным. Опередившие французскую революционную буржуазию в своих политических завоеваниях американцы широко заимствовали свое идеологическое вооружение из арсеналов французских философов и социологов. Разрыв с Англией и заключение в 1778 году союза с Францией способствовали усилению французских влияний. Французская революция еще более укрепила, углубила этот идейно-политический контакт. Вольтер, Монтескье, Руссо, Кондорсе, Вольней становятся основными источниками американских просветительных идей наряду с англичанами.

Итак, теперь рассказ пойдет о деятелях американского Просвещения.

Томас Джефферсон (1743-1826 гг.) - делегат Виргинии в Континентальном конгрессе, основатель «Республиканской» партии, дважды президент США (1801-1809 гг.).

Буржуазно-демократические принципы выражены Джефферсоном полной ясностью: формальные свобода и равенство, договорная теория общества, святость частной собственности. Декларация отвергает наследственные, сословные привилегии и утверждает политическое равноправие и разделение властей. Революционное существо этих документов с наибольшей яркостью выражено в формулировке социальной природы и функций государства в признании права на революцию. «Народ есть верховный носитель всякой власти, следовательно, всякая власть имеет источником волю народа», - гласит параграф 2 Виргинской декларации. - …Большинство народа имеет несомненное, неотъемлемое и бесспорное право реформировать, изменить или даже уничтожить правительство…». Объявление владения частной собственностью «естественным правом» и признание первичности индивида по отношению к обществу в договорной теории не оставляют сомнения в буржуазном характере революционных идей Джефферсона.

Отношение Джефферсона к религии достаточно ясно обнаруживается в рассматриваемых документах. Прежде всего, Джефферсон является решительным противником религиозного фанатизма и горячим сторонником веротерпимости, свободы вероисповедания. «Религия - сказано в параграфе 16 Виргинской декларации, - …есть дело разума и убеждения, а не силы или насилия, а по сему все люди имеют одинаковое право исполнять свои религиозные обязанности согласно указаниям своей совести».

Джефферсон не ограничивался признанием равноправия религиозных верований: в своей просветительной деятельности он был пионером независимого от религии, научного, рационального знания. Джефферсону принадлежит заслуга основания первого в США светского, свободного от теологического засилья университета.

По своим убеждениям Джефферсон был умеренным деистом. Его деистическая концепция нашла отражение и в Декларации 1776 года в ссылках на «природу и ее творца». Джефферсон отвергает «позитивные религии», но сохраняет «естественную религию», религию «в границах разума». Отказываясь от христианских догматов и библейских чудес, стараясь свести вмешательство Бога в ход природы и истории к минимуму, он все же признает существование «верховного существа» - первопричины и законодателя вселенной. Христианству Джефферсон приписывал, однако, высокую этическую ценность.

В этике, занимающей большое место в философских интересах Джефферсона, он придерживается половинчатой позиции, характерной для ряда английских деистов. Джефферсон отвергает религиозную основу и санкцию морали. «Если добродетельные поступки мы совершаем только лишь из любви к Богу и веруя, что это угодно Ему, то, как возможна мораль атеиста?.. Но известно, что Дидро, Гольбах, Кондорсе принадлежат к числу наиболее добродетельных людей. Их добродетель, стало быть, должна иметь некоторое иное основание, отличное от любви к Богу». Но в то же время Джефферсон выступает и против натуралистической, основанной на личном интересе этики французских материалистов противопоставляя их сенсуалистическому учению этику, основанную на врожденном инстинкте.

Французская революция 1789года застала Джефферсона в Париже, где он представлял молодую заокеанскую державу. Джефферсон был близко знаком с учениями французских материалистов. Он слушал лекции Кабаниса и встречался с ним в салоне вдовы Гельвеция, был также близок с другом Дидро - Гримом. В некоторых частных письмах Джефферсон называл себя эпикурейцем и материалистом. Но полемика его против атеизма французских материалистов показывает, что он остановился на полпути: остался деистом-просветителем.

Огромным влиянием и славой - притом в Европе не меньше чем в Америке - пользовался старший современник Джефферсона, крупнейший деятель американского Просвещения Бенджамен Франклин (1706-1790 годы).

Начав трудовую жизнь в мыловаренной и свечной мастерской своего отца в Англии, затем обучившись ремеслу печатника, даровитый самоучка жадно поглощает научные знания. «Ко мне в руки попали, - вспоминает об этом времени Франклин, - кое-какие книжки против деизма… Случилось так, что они оказали на меня влияние, противоположное тому, какое от них ожидалось: приводимые в них с целью опровержения аргументы деистов показались мне гораздо более убедительными, чем их опровержения. Словом, вскоре я сделался деистом.

Работы Коллинза и лекции Мандевиля закрепили взгляды Франклина. Переселившись в Филадельфию, молодой Франклин основывает здесь типографию и издает газету. Активно участвуя в местной общественной жизни и энергично содействуя городскому благоустройству, Франклин не оставляет своих научных занятий. В 1728 году двадцатилетний юноша организует «Философский клуб», 55 лет спустя выросший в «Американское философское общество». Целью этой организации было изучение естественных наук, поощрение философских исследований, «которые могли бы осветить познание природы вещей и способствовать увеличению власти человека над природой и умножить его жизненные удобства».

Достаточно сопоставить эту бэконианскую формулу с клерикальным уставом Гарвардского колледжа, чтобы революционное значение деятельности Франклина выяснилось со всей отчетливостью. Гарвардский устав 1642 года провозглашает, что «каждый должен считать главной целью своей жизни и своих занятий познание Бога и Иисуса Христа, который есть жизнь вечная».

Разработка Франклином в 1646 - 1647 годах теории положительного и отрицательного электричества и изобретение громоотвода вписали его имя в историю физики и дали достаточное основание Пристли назвать в своей «Истории электричества» Франклина «превосходным философом-натуралистом».

С 1764 года начинается долголетняя дипломатическая деятельность Франклина сначала в Англии, а затем во Франции. Вместе с тем Франклин не прекращает своей многообразной литературной деятельности. Он был выдающимся писателем, с равным мастерством подвизавшемся в самых различных литературных жанрах: сократических диалогах, афоризмах, письмах и сатирах.

В кругах идеологов революционной французской буржуазии Франклин был своим человеком. Слава его в этой среде была очень велика. Его называли «преемником Вольтера». Конституанта объявила траур по случаю его смерти. Мирабо, Кондорсе, Ларошфуко произнесли речи о заслугах умершего. Бюст Франклина был выставлен в зале заседаний клуба якобинцев.

Слава Франклина зиждется не столько на глубине и оригинальности его мышления, сколько на его энциклопедичности и блестящем литературном даровании. По своим взглядам он был умеренным деистом типа Вольтера, Шефтсбери, Юма, с характерным для них религиозным лицемерием: неверием как привилегией просвещенных буржуа и признанием «утилитарного» значения религии для народных масс.

В отличие Джефферсона, для которого в первую очередь имела значение политическая сторона деизма - связанная с ним веротерпимость, - для Франклина, прежде всего, существенна оппозиция деизма супранатурализму - его роль в обеспечении автономного развития естественных наук и в обосновании натуралистической этики.

Деизм Франклина заключался в отказе от церковных догматов и ограничении веры религиозным минимумом, сводившимся к признанию непознаваемого «высшего существа» и сотворения мира, бессмертия души и загробного возмездия. Божественность Христа и евангельские чудеса он отвергал, но признавал высокое моральное значение христианской религии.

Индивидуальная особенность Франклина в ряду других умеренных деистов - его гипотеза о множестве сотворенных Богов. В своих «Первоначалах» Франклин, после того как он изложил гипотезу о существовании множества миров, пишет: «Я полагаю, что Бесконечный создал множество существ или Богов, далеко превосходящих человека… Возможно, что эти сотворенные Боги бессмертны; или, быть может, по прошествии многих веков они сменяются и другие заступают на их место». Этот политеистический мотив, по-видимому, имеет целью отдалить Бога от нашего мира с помощью учения о множестве миров и промежуточных между Богом и людьми существ.

В своих этических произведениях Франклин не всегда отказывался от религиозной санкции морали, однако учение о естественной и рациональной основе нравственности звучит в них достаточно явственно, и встречи с Мандевилем - автором «Басни о пчелах» - дают себя чувствовать. «Откровение само по себе, - пишет Франклин, - не имело для меня никакого значения, я придерживался того мнения, что хотя те или иные действия не являются дурными потому, что они запрещены откровением, или хорошими - потому, что они предписаны им, однако вполне вероятно, что эти действия были запрещены потому, что они дурны, или предписаны потому, что они благодетельны для нас по своей природе, если учесть всю совокупность обстоятельств».

Трезвые афоризмы «житейской мудрости», составляющие содержание знаменитого франклинского «Poor Richard Almanac», свободны от традиционного религиозного ханжества. При всей своей буржуазной ограниченности они проникнуты гуманизмом и здоровым оптимизмом.

Представителями радикального, «якобинского» крыла в американском деизме были Томас Пэйн и Этан Аллен. Свободные от недомолвок и религиозного лицемерия, их антирелигиозные произведения отличаются воинственностью и непримиримостью, и вся их общественная и литературная деятельность характеризуется большой народностью.

«Разум - единственный оракул человека» - первый антирелигиозный памфлет, изданный в Америке. Книга была напечатана в 1784 году. Автор ее Этан Аллен (1737 - 1789 гг.) - очень колоритная фигура: организатор фермерского партизанского отряда в Вермонте (Коннектикут) - «ребят с зеленой горы», - герой освободительной войны, за поимку которого англичане сулили 100 фунтов, Аллен свыше двух лет провел в английском плену и после обмена пленных получил, по постановлению Континентального конгресса, звание полковника.

Книга Аллена - боевой антирелигиозный памфлет. Большая часть тиража этой «безбожной» книги была по напечатании сожжена издателем до выхода в свет. Аллен предвидел, что «попы и ханжи» объявят его философии войну и направят против него «оружие веры, меч духа и артиллерию геенны огненной». В этой книге, пишет, например, Бернар Фаи, «предназначенной для вермонтских фермеров, изложены все наиболее циничные теории деистов. Он (Аллен) отрицает божественность Христа, подлинность священного писания, отвергая чудеса и откровение… Его простой и бесхитростный стиль, его прямолинейные аргументы делали книгу еще более действенной и оскорбительной».

Аллен отстраняет христианскую религию не мягко и вежливо, как это делали Франклин и Джефферсон, а без обиняков изобличает всю ее вздорность и вредность. Откровению он противопоставляет рациональное познание, библейским чудесам и сверхъестественному вмешательству в естественный ход вещей - законы природы. Познания природы - вот, по его словам, откровение Бога. «Разум - библия деиста», и «никакие десять заповедей не обязательны для разумного существа, если они не соответствуют законам природы».

Аллен не свободен еще от теологического привеска, но, по существу, его воззрения ближе к атеизму спинозистского типа, чем к деизму. Аллен отрицает сотворение природы и признает материю вечной. Вместе с сотворением материи он отвергает понятие первопричины и признает изначальную, несотворенную изменчивость материи. Природы совечна Богу. Бог - вечная и бесконечная действующая причина, природа - вечное и бесконечное действие. Это учение Аллена стихийно возрождает спинозистское учение о творящей и сотворенной природе. Материя, согласно Аллену, не только не сотворена, но и не уничтожаема. Природа есть бесконечная смена форм материи, и только единичные предметы имеют свое естественное начало и конец.

Близкий к взглядам Аллена круг идей, но в более развернутом виде содержит вышедшая десять лет спустя книга Пэйна «Age of reason» («Век разума»).

Томас Пэйн (1737 - 1809 гг.) - популярнейший американский публицист революционного периода. Его политические памфлеты имели огромное распространение и оказали исключительное влияние на формирование буржуазно-революционной идеологии в Америке конца XVIII века. Его «Здравый смысл» впервые - до Вашингтона и Джефферсона - провозгласил лозунг американской независимости. Успех памфлета был колоссальный. За три месяца он разошелся в 120 тысячах экземплярах - тираж к тому времени неслыханный. Первое издание вышло (анонимно) 9 января 1776 года, 20 января памфлет вышел вторым, а 25 января - третьим изданием.

В «Здравом смысле» Пэйн дает уничтожающую критику королевской власти вообще и английской монархии в частности. Критика эта такова, что в царской России более ста лет спустя невозможно было ее опубликование.

Открыто призывая к национальному освобождению, Пэйн заканчивает памфлет словами: «Свободу травят на всем земном шаре. Азия и Африка давно уже изгнали ее. Европа смотрит на нее, как на чужестранку, а Англия предложила ей покинуть страну. Примите изгнанницу! Пришла пора создать убежище для человечества!»

В 1774 году Пэйн прибыл в Америку из Англии с рекомендательным письмом Франклина и начал работу в филадельфийском журнале «Pennsylvania Magazine». Выпущенный им два года спустя «Здравый смысл» сразу поставил его в первые ряды борцов за американскую независимость. По окончании войны Пэйн возвращается в Англию. «Моя страна там - где свобода», - сказал однажды Франклин Пэйну. «А моя страна там - где нет свободы», - ответил Пэйн, имея ввиду, что его место там, где свободу надо завоевать.

В 1791 году выходит его памфлет «Права человека» - апология французской революции, - направленной против известного антиреволюционного памфлета Бэрка.

Памфлеты, излагающие социально-политические воззрения Пэйна, всецело находятся в фарватере революционных идей буржуазной демократии и, в частности, обнаруживают большое влияние Руссо. «Человеческое правительство, как и человеческая одежда, - пишет Пэйн, - есть знак утраты невинного состояния, дворцы королей воздвигнуты на развалинах райских беседок».

Пэйн защищает идею равенства людей от природы (он высказывается, в частности, за избирательные права женщин) и идею народоправия. Пэйн различает естественные и гражданские права - последние основаны на общественном договоре.

Согласно Пэйну, общество и государство, или правительство, различны по сущности своей и по своему происхождению. Общество есть благо, общественный интерес совпадает с интересами образующих общество индивидов, государство же, для Пэйна, - неизбежное зло, продукт узурпации и завоевания. В революции он видит путь от основанного на насилии государства к основанной на естественной гармонии интересов общественной жизни. Пэйн не является поборником анархизма: он не противник правительства вообще, а лишь правительства, «не соответствующего принципам общества». Его цель - идеализированная буржуазно-демократическая республика.

Революционная Франция встретила англо-американского революционера с триумфом. В четырех департаментах Пэйн был избран депутатом Конвента. Вместе с Дантоном и Кондорсе автор «Прав человека» был выделен в комиссию по выработке конституции французской республики.

По своим взглядам и политическим связям во Франции Пэйн примыкал к жирондистам. Он голосовал против казни Людовика XVI. Дальнейшее развитие революции и разгром бриссотинцев повлекли за собой арест Пэйна и десятимесячное заключение его в Люксембургскую тюрьму, откуда он был освобожден по ходатайству Джефферсона, переданного американским послом во Франции Монро.

Вторая часть книги «Век разума» была написана Пэйном в тюрьме, первая - закончена накануне ареста. Пэйн прямо называет себя деистом и с открытым забралом выступает против религии и церкви.

«Я не верю, - пишет Пэйн в предисловии к первой части, - в догматы, исповедуемые иудейской церковью, католической церковью, греческой церковью, магометанской церковью, протестантской церковью, или какой бы то ни было другой. Мой собственный разум - вот моя церковь. Все национальные церковные организации… я считаю не чем иным, как человеческими изобретениями, цель которых - устрашать и порабощать человеческий род и монополизировать власть и доходы… Я считаю весьма вероятным, что революционное преобразование правительственной системы повлечет за собой революцию в религиозной системе…»

Это уже не «удобная и мягкая форма избавления от религии» английских деистов-эзотериков, - здесь звучит боевой, насыщенный политической борьбой язык французских атеистических памфлетов. Достаточно сравнить оценку, данную Пэйном христианской религии и религиозной морали, с осторожной оценкой Франклина, чтобы увидеть различие двух линий в деизме. В то время как Франклин, отстраняя христианскую мифологию, превозносит моральную возвышенность христианства и его превосходство над другими религиями, Пэйн, направляя удар по главному, реальному врагу, пишет: «Из всех, когда-либо измышленных религиозных систем, нет более оскорбительной для божества, менее назидательной для людей, более противной разуму и противоречащей себе самой, чем христианство.… Как орудие власти оно служит интересам деспотизма; как средство к богатству оно служит жадности духовенства…».

Пэйн отрицает божественность Христа, вознесение и воскрешение; учение о воздаянии он считает позднейшим изобретением, предназначенным для извлечения доходов от верующих; он выступает против мистерий, чудес, пророчеств, отвергает откровение и не признает священности «священного писания» - для него это книга, написанная смертными и подлежащая такой же исторической критике, как и всякая другая древняя книга.

Книгу за книгой Пэйн рассматривает библейские писания, доказывая их недостоверность. Он утверждает, что Библия моложе Гомера и является современницей басен Эзопа. Самое это сопоставление показывает, какую цену придавал Пэйн библейским свидетельствам. Ставя достоверность библейских сообщений в один ряд с баснями Эзопа, Пэйн противопоставляет их другой древней книге, служащей для него образцом истинности, - «Элементам» Эвклида. Книга, излагающая истину, подобно книге Эвклида, не нуждается в ссылках на откровение и божественный источник, она говорит сама за себя, ее истинность самоочевидна.

Определив ложность фактических данных «священного писания», представляющих АО мнению Пэйна, помесь римских языческих мифов с иудейскими религиозными измышлениями, Пэйн переходит к критике этической стороны Библии. Он приходит к выводу, что описанные в ней подвиги являют «историю злостных преступлений и собрание самых низменных и гнусных россказней». В этой связи следует отметить характерную для революционного деятеля гневную тираду Пэйна против христианской заповеди: «любите врагов ваших».

Впечатление, которое производит антирелигиозный памфлет Пэйна, очень хорошо определяет сам автор: «Я прошел по Библии, как человек проходит по лесу, с топором за плечами, срубая деревья на своем пути. Вот лежат они…»

Век разума Пэйн противопоставляет веку невежества, отождествляемому им с периодом господства христианской религиозной идеологии. Пэйн убежден, что разум - несокрушимое оружие, что всеми своими знаниями человек обязан науке. Он мечтает о культурной революции, которая заставит проповедников сделаться учеными и превратит все храмы в научные школы.

Отношение между познанием и его объектом, между мышлением и бытием Пэйн понимает материалистически. Он ратует за реальное, объективное познание вещей. «Познание не должно заключаться… в знании языков, а в знании вещей, которым язык дает имена». Науки - не человеческие измышления. Они предполагают объективное существование законов природы, познаваемых ими. Эти законы природы Пэйн считает вечными и неизменными. «Человек не творит принципов, он может только открывать их», - формулирует Пэйн свое материалистическое понимание познания. Он доказывает, что объективны не только открываемые астрономией законы движения небесных тел, объективно и математическое познание. Треугольники, говорит Пэйн, - не порождение человеческого разума, а образы объективных принципов. Треугольник математика «так же не создает своего принципа, как свеча, внесенная в комнату, не создает невидимых без нее столов и стульев. Все свойства треугольника существуют независимо от начертанной нами фигуры, и они существовали до того, как люди начертали или помыслили какой-либо треугольник.

Таковы четкие основы метафизического материализма Пэйна. Неизменные объективные законы природы Пэйн понимал механистически. «Человек, который прилаживает друг к другу различные части мельницы, - по мнению Пэйна, - применяет те самые научные принципы, которые он применял бы, будь в его власти построить вселенную».

Но Пэйн не был последовательным материалистом даже в понимании природы. Деистический привесок кладет границу его материализму: Пэйн допускает божественную первопричину всех вещей. Однако деистическая пленка, обволакивающая его материализм, очень тонка и непрочна. «Трудно понять, - говорит Пэйн, оправдывая свой деизм, - что такое первопричина, но еще труднее понять беспричинность; трудно понять бесконечность пространства и времени, но столь же трудно понять их конечность, и невозможно предположить время, когда не было времени». Проблема конечного и бесконечного и понятие самопричины служат камнями преткновения для его метафизического материализма.

Таковы взгляды этого представителя радикального, материалистического крыла американского деизма.

Томасу Куперу (1759 - 1839 гг.) так же, как и другим деятелям революционного периода, свойственна разносторонность интересов и энциклопедичность образования. Он активный участник революционного движения, страстный публицист, философ, химик, юрист, экономист, геолог, медик. Хотя, в отличие от ведущих умов американского Просвещения, Купер был профессиональным ученым, вся его жизнь и деятельность неразрывными узами связаны с буржуазно-демократической революцией в Америке.

Родом из Вестминстера Купер обучался на юриспруденции в Оксфордском университете, а затем медицине и химии в Лондоне и Манчестере. Его материалистические взгляды сложились под непосредственным влиянием Пристли. Политическая деятельность Купера началась в Манчестере выступлениями в защиту буржуазно-демократических идей. Купер высказывался за политическое равенство, за женское равноправие, за право народа на революцию. В 1787 году он выступил с «Письмами» против работорговли. Французскую революцию Купер и его манчестерские единомышленники встретили с энтузиазмом. Они целиком разделяли взгляды, высказанные в памфлете Пэйна, которого Купер назвал «замечательным другом человечества и превосходным писателем». В 1792 году Купер вместе с Уаттом уезжает в Париж, где они оглашают приветственный адрес французским якобинцам от манчестерских друзей. Последовавшее за этим обвинение их Берком в деятельности, направленной против интересов Англии, получило достойную отповедь в памфлете Купера, вышедшем в 1792 году. Таким образом, мировоззрение Купера сформировалось под влиянием материализма Пристли и политических идей якобинцев.

В 1793 году Купер вместе с семьей Пристли эмигрирует в США и включается в активную политическую борьбу в рядах партии Джефферсона. Купера федералисты прозвали «якобинским эмиссаром». При президентстве Джефферсона он работал судьей. В 1811 году Купер начинает свою преподавательскую деятельность в качестве профессора химии. Более чем двадцатилетняя научно-педагогическая работа Купера в США наполнена острой борьбой против церковников, яростно противодействовавших всем его просветительным начинаниям и неотступно его травивших. Когда в 1819 году Купер был, по рекомендации Джефферсона, приглашен профессором Виргинского университета, клерикалы решительно воспротивились этому назначению, и, несмотря на все старания Джефферсона, Куперу не удалось приступить к работе.

В 1820 году Купер принимает приглашение Колумбийского колледжа (Южная Каролина) и начинает там чтение курсов лекций по химии, геологии и минералогии, а в следующем году становится во главе колледжа. Снова начались интриги и преследования со стороны церковников, приведшие к удалению Купера из колледжа. На этой яркой страничке из истории идеологической борьбы стоит остановиться подробнее.

Еще будучи в Англии, Купер опубликовал материалистическую работу, озаглавленную «Этический, теологический и политический трактат» (1789 год). Защищая в этой работе материалистическое учение, Купер отрицает в ней существование души как особой субстанции, свободу воли, загробное возмездие, догматы Троицы. В своих воспоминаниях о Пристли, напечатанных в США в 1806 году, Купер снова выступает против перечисленных религиозных основоположений. В целой серии антирелигиозных памфлетов, выпускавшихся Купером анонимно, начиная с 1829 года, он подвергает сокрушительной критике кальвинистское учение, отрицает Божественное происхождение Библии, опровергает учение о сотворении мира, основываясь на геологии.

Каролинским клирикам не было известно содержание писем Купера. Им неизвестно было письмо Купера Дикерсону, в котором говорится о «холере, гремучих змеях, москитах, факирах всех и всяких родов - азиатских и европейских, папистских и протестантских». Но и того, что было известно церковникам, было достаточно для звериной ненависти к нему.

Темным пятном в политической биографии Купера являются его выступления против северян, в защиту рабовладения.

Купер открыто называл свое учение материализмом и считал «истину доктрины материализма столь же непреложной, как то, что золото тяжело, чернила черны, вода жидка.

В центре философских интересов Купера проблема души и тела, обоснование материалистического тезиса «материя мыслит». В своей полемике против Мальбранша, Лейбница, кембриджских платоников, метафизики Декарта и шотландской школы он подвергает критике идеалистическое учение о нематериальной субстанции и доказывает зависимость психических актов от физических процессов, в частности от деятельности мозга. В соответствии с материалистическим решением психофизической проблемы Купер отвергал врожденные идеи и отрицал бессмертие души.

Женщины - Просветители

Филологи-феминистки заново открыли ряд писательниц периода борьбы за независимость в Северной Америке. Одной из первых американских романисток-профессионалок была Сюзанна Роусон (1762-1824 гг.). Среди ее опубликованных семи романов можно выделить "Храм Шарлотты" (1791 г.), представлявший собой историю совращения и пользовавшийся у читателей большой популярностью. В своем творчестве она развивала феминистские и аболиционистские темы и с уважением писала об индейцах. Другой давно забытой романисткой является Ханна Фостер (1758-1840 гг.). В 1797 г. вышел в свет ее ставший бестселлером роман "Кокетка" о молодой женщине, разрывающейся между добродетелью и соблазном. Сначала ее отвергает возлюбленный - бездушный служитель церкви. Затем эту женщину соблазняют и бросают. У нее рождается ребенок, и она погибает в одиночестве.

Еще одна писательница, Джудит Сарджент Мюррей (1751-1820 гг.), писала свои произведения под мужским псевдонимом, чтобы добиться серьезного отношения к ним со стороны читателей. Заслуживает внимания и Мерси Отис Уоррен (1728-1814 гг.), которая была поэтессой, историком, драматургом, сатириком и патриоткой. В период, предшествовавший получению страной независимости, эта писательница у себя дома проводила собрания, призывая к освобождению от власти англичан, которых она подвергала нападкам в своих язвительных пьесах. Уоррен написала единственную современную радикальную историю борьбы за независимость в Северной Америке.

Важными документами этого периода являются письма, в частности переписка между такими женщинами, как Мерси Отис Уоррен и Абигайль Адамс. Так, например, в 1776 г. в одном из писем своему мужу Джону Адамсу (впоследствии ставшему вторым президентом США), Абигайль Адамс настаивала на включении в будущую конституцию США положений, гарантирующих независимость женщин.

Американское Просвещение XVIII века представляло собой общественное течение, цели которого заключались в замене традиции рациональным подходом, абсолютных религиозных догм - научным поиском и монархии - представительной властью. Мыслители и писатели Просвещения отстаивали идеалы справедливости, свободы и равенства, считая их неотъемлемыми правами человека.

Бенджамин Франклин (1706-1790 гг.)

Бенджамин Франклин, которо-го шотландский философ Дэвид Хьюм назвал "первым великим литератором" Америки, олицетворяет собой идеал Просвещения - разумного начала в человеке. Практик и при этом идеалист, неутомимый труженик и преуспевающий бизнесмен, Франклин рассказал о своей молодости в ставшей широко известной "Автобиографии". Писатель, печатник, издатель, ученый, филантроп и дипломат, он стал самой известной и уважаемой личностью своего времени. Франклин был первым в Америке человеком, выбившимся из низов, бедным демократом, родившимся в аристократический век, который помог сделать более свободным своим собственным примером.
Франклин представлял собой иммигранта второго поколения. Его отец-пуританин, работавший свечным мастером, в 1683 г. приехал из Англии в Бостон, штат Массачусетс. Жизнь Франклина являет собой яркий пример того, какое влияние оказывает Просвещение на одаренного человека. Самоучка, проштудировавший Джона Локка, Лорда Шафтсбери, Джозефа Аддисона и других писателей Просвещения, Франклин научился у них применять разумное начало к своей собственной жизни и порывать с традициями - в частности, с устаревшей пуританской традицией, - когда они грозили разрушить его идеалы.

В молодости он изучил ряд иностранных языков, много читал и стал публицистом. Переехав из Бостона в Филадельфию, штат Пенсильвания, Франклин уже не уступал в образованности представителям высших классов. Он также обладал типичными для пуритан качествами - способностью к упорному и добросовестному труду, постоянным самоанализом и неустанным стремлением к самосовершенствованию. Эти качества неуклонно вели его к богатству, всеобщему уважению и почету. Франклин никогда не руководствовался корыстными помыслами и помогал другим простым людям добиться успеха, делясь своими мыслями и положив начало сугубо американскому литературному жанру- книгам из серии "Помоги себе сам".

В 1732 г. Франклин стал писать свой "Альманах бедного Ричарда", который издавал на протяжении многих лет. Альманах принес ему богатство и широкую известность в колониях. В этом ежегоднике, где помещались напутствия, полезные советы и фактические сведения, забавные персонажи, такие как отец Абрахам или бедный Ричард, воспитывали читателя с помощью лаконичных, выразительных, поучительных и незабываемых афоризмов. В трактате "Путь к богатству", впервые появившемся в упомянутом альманахе, отец Абрахам, "добропорядочный старик с белоснежными волосами", пространно цитирует бедного Ричарда. "Умный понимает с полуслова", говорит Абрахам. "Кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет". Бедный Ричард - психолог ("Трудолюбие платит долги, а отчаяние приумножает их"). Кроме того, он проповедует упорный труд ("Терпенье и труд все перетрут"). "Не ленись, - советует он, - ибо сделанное сегодня станет завтра вдвое дороже". Иногда он сочиняет нравоучительные истории, чтобы яснее выразить суть: "Бывает, что и малая небрежность ведет к большой беде... не хватило гвоздя - пропала подкова... не хватило подковы - пропала лошадь, не хватило лошади - пропал всадник - враги догнали его и убили, а все оттого, что не позаботились о подковном гвозде". Франклин гениально умел скупыми словами пере-да-вать мораль: "Один порок обходится дороже двух добродетелей". "Малая течь большой корабль топит". "Умные используют дураков".

"Автобиография" Франклина частично представляет собой еще одну книгу из серии "Помоги себе сам". Написанная им для наставления собственного сына, она охватывает лишь молодые годы жизни писателя. Пользующийся наибольшей известностью раздел книги посвящен составленной автором научной схеме самосовершенствования. В нем Франклин приводит перечень из 13 добродетелей: умеренность, молчание, порядок, твердость характера, бережливость, трудолюбие, искренность, чистота, уравновешенность, непорочность, покорность и скромность. Он раскрывает содержание каждой из них с помощью афоризма; так, например, умеренность сопровождается следующим афоризмом: "Не ешь до отупения, не пей до возбуждения". Ученый-прагматик Франклин решил испытать на себе идею самосовершенствования.

Для того, чтобы выработать в себе навыки достойного поведения, Франклин придумал своеобразную записную книжку многократного использования, куда в хронологическом порядке заносил сведения о том, как он работал над собой. Каждую неделю он старался утвердить в своем характере какую-то одну добродетель, и если ему что-либо не удавалось, отмечал все свои промахи черным цветом. Его теория явилась прототипом психологического бихейвиоризма, а метод, применявшийся им в процессе создания своей системы обозначения, предвосхитил модификацию современного поведения. В проекте работы над собой Франклина сочетаются присущая Просвещению вера в возможность совершенствования человека и пуританская привычка к нравственному самоанализу.

Франклин рано понял, что профессия литератора предоставляет ему самые широкие возможности популяризации его идей, и поэтому намеренно совершенствовал гибкий стиль своей прозы. Однако Франклин не считал улучшение литературного стиля самоцелью, а рассматривал его лишь как средство. "Когда пишешь, подражай образованным. Когда говоришь, подражай простому народу". Выступая в качестве ученого, он следовал рекомендации Королевского (научного) общества, в 1667 г. советовавшего людям науки "говорить четко, прямо и естественно; пользоваться понятными выражениями, правильно употреблять слова и проявлять легкость изложения, присущую носителю языка, по возможности добиваясь математической точности определения всех вещей и явлений".

Несмотря на свои богатство и славу, Франклин никогда не отступал от своего демократического мироощущения. Он сыграл болшую роль в работе конвента 1787 г., на котором был разработан проект Конституции США. Позднее Франклин занял пост президента ассоциации по борьбе с рабством. Одним из последних этапов общественной деятельности этого человека стало содействие созданию национальной системы всеобщего образования.

Гектор Сент-Джонде Кревкер (1735-1813 гг.)

Другим выдающимся представителем Просвещения является Гектор Сент-Джон де Кревкер, "Письма американского фермера" которого (1782 г.) позволили европейцам получить наглядное представление о том, какие широкие возможности для мирного развития, накопления богатства и гордости за свою страну открывает Америка. Кревкер не был ни американцем, ни фермером, но именно он, этот французский аристократ, воздал хвалу колониям за трудолюбие, терпимость и растущее процветание. В своих 12 письмах он охарактеризовал Америку как рай для сельских хозяев, и его представление об этой стране стало источником вдохновения для Томаса Джефферсона, Ральфа Уолдо Эмерсона и многих других литераторов. Это произведение придает творческую силу и писателям наших дней.

Кревкер стал первым европейцем, обратившим серьезное внимание на Америку и раскрывшим характер нового американца. Именно ему принадлежит первенство в создании обобщающего образа этой страны -"гигантского тигля", в котором перемешались многие национальности. В одном из получивших широкую известность отрывков из 12 писем Кревкер задается вопросом:

"Так кто же он американец, этот новый человек? Он представляет собой европейца или потомка европейца; отсюда столь необычное смешение национальностей, которого вы не найдете ни в одной другой стране. Я бы мог указать вам на семью, где дед был англичанином, имевшим жену голландского происхождения и сына, женившегося на француженке, которая родила ему четырех ныне здравствующих сыновей, взявших в жены женщин различных национальностей... Здесь представители разных народов смешались в новый род человеческий, чей труд и потомство когда-нибудь изменят мир".

Печать

Также интересно:

Бухгалтерский учет банковских операций

Учет производства Программа для разработки производственных программ

Работа с распределенными информационными базами

Рекомендуем почитать:

2024-09-16 01:24:23

Биография Дискография и выпуск альбома PSY

2024-09-16 01:24:23

«Идефикс» – это рэп-группа «Идефикс» - история группы в датах

2024-09-16 01:24:23

Тексты песен(слова) группы "Идефикс" «Идефикс» - история группы в датах

В продолжение темы:

Тюремные

Музыкальный огонек - маркова татьяна

Глубокой ночью со вторника на среду в дома многих ночных телезевак нежданно-негаданно вошла по “Взлетной Полосе” своего нового клипа поп-дива и секс-бомба 90-х Татьяна...

Новые статьи